Диана Джонс - Детская библиотека. Том 89

— Ой, мамочка! — воскликнула Чармейн.

— Меня это тоже удивило, — признался Питер. — Честно говоря, я так и застыл, разинув рот. Выглядел он вполне здоровым — ну, сама понимаешь, весь такой крепкий и розовый, и волос у него было гораздо больше, чем мне запомнилось, — и вовсю чертил карту, которая была в чемодане. Он разложил ее по всему столу, а сделал только четверть. Наверное, тогда я и догадался, что это прошлое. В общем, он поднял голову и сказал — очень вежливо: «Будьте так добры, закройте дверь, очень сквозит». Не успел я ответить, как он посмотрел на меня и спросил: «А вы кто такой?»

Я сказал: «Я Питер Регис».

Он сразу нахмурился. И говорит: «Регис… Регис? Вероятно, вы в каком-то родстве с Монтальбинской Ведьмой?»

«Она моя мать», — говорю.

А он и отвечает:

«Мне казалось, у нее нет детей».

«Только я, — говорю. — Мой отец погиб в лавине в Трансмонтане, сразу после моего рождения».

Тут он опять нахмурился и говорит: «Эта лавина сошла всего месяц назад, молодой человек. Рассказывают, будто ее устроил лаббок, а что погибло много народу — это уж наверняка; или мы говорим о той лавине, которая была сорок лет назад?»

И он посмотрел на меня очень сурово и недоверчиво. Я не знал, как убедить его поверить мне. И говорю: «Честное слово, это правда. Наверное, часть вашего дома находится в прошлом. Та, куда исчезают Послеобеденные чаи. А эту вазу — вот вам доказательство — мы позавчера поставили на столик на колесах, и она вернулась сюда, к вам».

Он посмотрел на вазу, но ничего не сказал. «Я пришел сюда, к вам в дом, потому что моя мать устроила так, чтобы я стал вашим учеником».

Он сказал: «Неужели? В таком случае я решил сделать ей очень серьезное одолжение. Мне не кажется, что вы обладаете сколько-нибудь заметным талантом».

«Я умею колдовать, — сказал я, — но, если моя мать чего-то хочет, она все может устроить».

Он и говорит: «Так и есть. У нее чрезвычайно сильный характер. Что я сказал, когда вы прибыли?»

«Ничего, — отвечаю. — Вас не было дома. За вашим домом присматривала одна девочка по имени Чармейн Бейкер… то есть она должна была присматривать, но отправилась к королю помогать ему и познакомилась там с огненным демоном…»

Тут он меня перебил — вроде как даже потрясенно: «Как это — с огненным демоном? Молодой человек, они крайне опасные существа. Вы хотите сказать, что в Верхней Норландии вскоре появится Болотная Ведьма?!»

«Нет-нет, — говорю. — Один придворный маг из Ингарии расправился с Болотной Ведьмой года три назад. Чармейн сказала, что этот демон имеет какое-то отношение к королю. Думаю, с вашей точки зрения, Чармейн только что родилась, но она сказала, что вы заболели и что эльфы забрали вас лечить и ее тетушка Семпрония распорядилась так, чтобы Чармейн присматривала за хозяйством, пока вас не будет».

Это его очень расстроило. Он откинулся в кресле и поморгал.

«У меня есть внучатая племянница Семпрония, — сказал он — медленно так сказал, как будто обдумывал каждое слово. — Такое вполне может быть. Семпрония, кажется, вышла замуж в очень приличную семью»…

«Это точно! — говорю. — Видели бы вы маму Чармейн. Она такая приличная, что не разрешает Чармейн ничего делать».

Вот спасибо, Питер, подумала Чармейн. Теперь дедушка Вильям будет считать, что я совершенно пустое место.

— Но про тебя ему было неинтересно, — продолжал Питер. — Он хотел знать, отчего он заболел, а я не мог ему сказать. А ты знаешь? — спросил он Чармейн. Чармейн мотнула головой, и Питер пожал плечами. — Тогда он вздохнул и сказал, что это, наверное, неважно, потому что болезни все равно не избежать. А потом воскликнул — жалобно и растерянно: «У меня же нет знакомых эльфов!»

Я говорю: «Чармейн сказала, что эльфов послал король».

«Ах, — говорит он, и видно, что ему полегчало. — Конечно, так и есть! В жилах королевской семьи течет эльфийская кровь, несколько их родственников заключали браки с эльфами, а эльфы, насколько мне известно, чтут семейные узы. — Тут он посмотрел на меня и сказал: — Теперь в вашей истории концы с концами сходятся».

Я сказал: «Еще бы. Это же правда. Но чего я не понимаю — это как вам удалось настолько разозлить кобольдов».

«Уверяю вас, я их не злил, — удивился он. — Кобольды — мои друзья вот уже много лет. Они делают для меня много полезного. Разозлить кобольда для меня — все равно что разозлить моего друга короля».

Он так огорчился, что я решил сменить тему. И говорю: «Можно вас спросить насчет дома? Вы его построили или нашли случайно?»

«Конечно случайно, — говорит он. — То есть я купил его, когда был молодым чародеем и только пробивал себе дорогу в жизни, потому что мне показалось, что он маленький и дешевый. Тогда я и обнаружил, что это дом с характером, целый лабиринт. Должен признаться, это было восхитительное открытие. Похоже, когда-то дом принадлежал чародею Меликоту, тому самому, который сделал так, чтобы крыша Королевской резиденции казалась золотой. Я всегда надеялся, что где-то в доме спрятано настоящее золото, которое тогда хранилось в Королевской сокровищнице. Король, знаете ли, ищет его уже много лет».

— Можешь себе представить, как я насторожился, — сказал Питер. — Но спросить ничего не успел — он посмотрел на вазу на столе и говорит: «Так это и вправду цветы из будущего? Не скажете ли вы мне, как они называются?» Я ужасно удивился, что он не знает. Сказал, что это гортензии из его собственного сада. «Кобольды срезали все разноцветные», — говорю. А он смотрит на них и бормочет, что они восхитительные, особенно потому, что такие разноцветные. «Буду выращивать их у себя, — сказал он. — У них даже больше оттенков, чем у роз».

«Можно вырастить даже синие, — говорю. — Мама делает для наших особые чары с медными опилками».

И пока он бормотал, я спросил, можно ли забрать вазу с цветами обратно к нам, чтобы ты поверила, что я его действительно видел.

«Конечно, конечно, — говорит он. — Они здесь немного мешают. И передайте той барышне, которая знакома с огненным демоном, что я надеюсь завершить схему дома к тому времени, когда барышня вырастет и эта схема ей понадобится».

— Так что я взял цветы, — закончил Питер, — и ушел. Правда, невероятная история?

— Правда, — согласилась Чармейн. — Он не стал бы выращивать гортензии, если бы кобольды их не срезали, а я не собрала, а ты не заблудился… Просто голова кругом идет! — Она отодвинула миску с репой и капустой. Надо быть к нему доброй. Надо, надо! — Питер, давай я завтра зайду по дороге домой к отцу и попрошу у него кулинарную книгу — ты не возражаешь? У него их, наверное, штук сто. Он лучший повар в городе.