Гарднер Дозуа - Лучшая зарубежная научная фантастика: Сумерки богов

Единственная причина поехать этим путем состояла в том, что тут он мог наведаться в дом-корабль и узнать, как делал это каждые год-два-три, нет ли новостей о Сью.

Пока лодка проделывала свой неспешный путь вниз по реке к месту ее слияния с Миссисипи возле Графтона, Уорнер снова и снова перечитывал пьесу. Каждое прочтение, казалось, было литанией во отпущение его грехов. «Я уже играл Датчанина, – понял Уорнер. – С девятнадцати лет я только этим и занимался». Однажды он встал на палубе, держа листы над водой. «Покончи с этим», – сказал он себе – но не смог заставить себя сделать это.

– Что это? – спросил рулевой, двадцатитрехлетний парень.

– История, – ответил Уорнер.

Он смотрел на листы, трепещущие на прохладном утреннем ветерке, и на кружение воды под ними.

– Зачем ты хочешь это выбросить? – спросил лодочник. – Лучше расскажи мне. Как она называется?

– «Гамлет», – сказал Уорнер.

– О чем она?

– О человеке, чей отец убит, а он не может сообразить, как отомстить за него.

Уорнер продолжал держать листы над водой. Каково это было бы – освободиться от них?

– Отомстить легко, – сказал лодочник. – Находишь сукиных детей и убиваешь, верно?

Позднее это назовут Седьмым Падением, хотя все понимали, что должны быть и еще, в других частях света. Уорнер помнил, как стащил ботинки с мертвого мужчины, частично похороненного под завалом из кирпичей. Он помнил, как бежал, как его сбивали с ног подземные толчки. Зарево в небе на севере заставило его повернуть на юг, и к утру он добрался до заболоченной поймы, где кипела и бурлила разгневанная Миссисипи. Уорнер заблудился и хотел есть. Его отец был мертв. Все пропало. У него не было еды, и он был не такой дурак, чтобы пить здешнюю воду. Он залез на изогнутый ствол ивы, достаточно, как ему думалось, высоко, чтобы вода не добралась до него. «Я мог умереть», – подумал он. До этого момента он не способен был поверить, что на самом деле может умереть. Он почувствовал, как зарычала земля и ивовое дерево зашаталось. Уорнер стиснул ветку ногами и вжался спиной в ствол. Его отец мертв. Толстый Отис мертв. Кузина Руби мертва. Все, что у него было, сгорело. Пухольс мертв. Кто станет жить на стадионе?

Река бурлила и ревела. Среди пены проплывали мертвые животные, кружились и исчезали. Уорнер склонился набок, привалившись плечом к соседней ветке. Явятся ли сюда Миссионеры, ищущие его? Свист пролетающей пули, засевший у него в ушах, обернулся звоном москитов. «Прекратите, – подумал Уорнер. – Все это. Прекратите».

Его окликнул голос, и Уорнер понял, что заснул. Кожа его была искусана москитами.

– Парень. Ты, наверху. Ты вниз когда-нибудь спускаешься?

Уорнер глянул вниз и увидел, что за день река поднялась. Смеркалось, и среди сгущающихся теней он разглядел лодку-плоскодонку и в ней старика, стоящего на корме с длинным, уходящим в воду шестом в руках. Мужчина зажег масляный фонарь.

– Слезай оттуда, – сказал он. – Река может подняться еще, и тогда на деревьях будет полно змей.

– Змей? – переспросил Уорнер. Мысль о змеях ему не понравилась.

– Чертовски верно, змей, – подтвердил мужчина. – Ты чего сидишь тут наверху?

– Я убегал, – сказал Уорнер.

– От кого?

– От Миссионеров, я думаю. Они…

Но не успел он договорить, как волна горя стиснула горло, смывая все слова.

– Все в порядке, малыш. Все в порядке, – отозвался лодочник. – Я все про этих Миссионеров знаю. Пойдем со мной. Слезай оттуда, пока змеи до тебя не добрались.

Он остановился у давным-давно потерпевшего крушение корабля, неподалеку от города, раньше известного как Геркуланум. Карл Шулер умер, но его сын Джон жил все в той же части корабля. Он был любимым братом Уорнера, и вот уже сорок лет они легко заводили разговор, хотя виделись раз в два-три года. Два других сына Шулера умерли, и одна из сестер тоже. Вторая сестра, Пайпер, жила в другой части корабля со своими детьми и внуками.

– Год тому назад или около того я услышал про Сью, – сообщил Джон, прежде чем Уорнер успел спросить. – Слыхал, что речные бандиты убили ее где-то на севере, выше по реке, и ее детей тоже.

– Детей? – повторил Уорнер. Это было все, что он мог сказать. Слишком много всего сразу нужно было облечь в слова.

– Дочь и ее мужа, – сказал Джон. – Уцелел только мальчик. Тамошние люди выяснили, откуда она пришла, и привезли его обратно сюда. Последнюю пару недель он живет в городе с родными Сью.

Уорнер оставил фургон и погнал Тачстоуна в город. Судя по виду, Геркуланум всегда был не ахти каким городом, и через сотню лет после Падения от него остались одни руины. Родные Сью раньше жили в здании суда и теперь оставались там же. Уорнер постучал в дверь и оказался лицом к лицу с сестрой Сью, Виноной.

– Я Уорнер, – представился он. – Мы со Сью какое-то время встречались.

– Да, – ответила она. – Встречались. Вы здесь насчет мальчика?

– Именно так, – подтвердил Уорнер.

– Что ж, я не хочу видеть вас у себя дома, – сообщила Винона. – Но я выведу его сюда поговорить с вами.

Мальчику было девять лет. «Когда мне было девять лет, – подумал Уорнер, – я играл Розалинду и Гермиону».

– Имя твоей бабушки было Сью? – спросил он.

Они сидели на каменных ступенях суда, растрескавшихся и съехавших с места из-за подземных толчков.

– Да, сэр, – ответил мальчик тихо.

– И она была отсюда?

– Она вечно говорила, что ее родня тут. Мы всегда жили в Молине.

Всегда в Молине. «Сколько раз я был рядом», – подумал Уорнер. До того как проехать сотни тысяч миль по всей Северной Америке в поисках книги, которой могло уже не существовать.

– Думаю, я знал ее, – сказал он мальчику. – Давным-давно.

– Да, сэр, – отозвался мальчик.

Столько всего нужно было еще сказать.

– Давным-давно, когда мы были немногим старше тебя. Она жила здесь. – Уорнер никак не мог перейти к тому, к чему хотел. – Я приехал сюда, когда мне было одиннадцать. Потому что кое-кто убил моего отца.

В первый раз мальчик взглянул на него.

– В Сент-Луисе, – добавил Уорнер.

– Мы проплывали мимо Ханнибала, – сказал мальчик. – Они были на каноэ. А я плыл.

Голос его был невыразительным. Уорнер кивнул.

– Должно быть, ты классный пловец. Как тебя зовут?

– Уилл, – ответил мальчик. – Я хороший пловец. Я проплыл весь путь до острова. Был туман.

«Пятьдесят лет, – подумал Уоррен. – Моя история и его история».

– Ты убежал, как и я.

– А как вы убежали?

– Перелез через ограду и удрал. Это легче, чем плавать в реке ночью. Но тогда была ночь Седьмого Падения, – сказал Уорнер.

Именно тогда его жизнь полностью переменилась.

– Это было давно.

Уорнер перевел взгляд на реку.

– Это точно. У тебя есть еще какая-нибудь родня?