Сергей Афанасьев - Господин инспектор [СИ]

— Сегодня, кстати, день связиста, — сказал он, ставя третий стакан. — А я как раз в связи служил. А у нас там так говорили: — Связь, как воздух, — пока не испортят, никто и не заметит.

— А у нас в спецназе так говорили, — отвлекся Закир. — Десантник он человек вольный — куда его пошлют, туда он и захочет…

— Да, — кивнул Густав. — Служи, солдат, служи, родной — с твоей девчонкой спит другой.

— Это точно, — согласился Закир, снова скручивая колпачок с бутылки. — Шеф, а вы где служили? Если не секрет.

— В космических войсках, — буркнул Сергей, сразу и не сообразив, что ответить.

— И как там у вас?

— Звезды, вакуум, — коротко ответил Сергей и его перестали расспрашивать.

— Второй раз женат, а такое ощущение, что ничего в моей жизни не изменилось, — произнес Густав, меняя тему разговора и глядя, как Закир разливает водку по стаканам. — Что называется — найди два отличию. Я и одного не вижу. Начались те же выговоры по утрам — и завтрак я себе громко готовлю, ребенка разбужу, и от некоторых привычек я должен отучиться, и так далее. Иногда мне кажется, что жены не воспринимают своих мужей как людей, а только как машину по производству ее, женщины, благополучия и благополучия ее детей. И эту машину надо эксплуатировать по полной, нечего ей простаивать и пролеживать.

Не зная, что и сказать, Закир только молча пододвинул ему стакан.

А Сергей непроизвольно вздохнул, вспомнив слова Густава про его развод и дальнейшую свою жизнь.

Выпили за армию.

Густав быстренько закусил долькой лука, взял с собой конфетку и убежал.

— Да уж, — протянул Закир, закусывая и глядя, как за Густавом закрывается дверь. — Вам-то с женой повезло.

И, на удивленный взгляд Сергея, пояснил.

— На своей практике я многих повстречал женщин, которые были замужем, и это им нисколько не мешало. Но ваша… Сразу видно, загрызет любого.

— Впрочем, армия, — вернулся к наболевшему Закир. — Боевики сейчас вообще не смотрю. У меня создался совсем иной взгляд на все происходящее. И когда я вижу как главный герой проходит углы, хочется смеяться — у нас на первой же тренировке он получил бы серьезные повреждения и больше так никогда бы не делал, даже если бы его заставлял режиссер. Или когда к охраннику близко подходит террорист, переодетый, например, доктором. Нас учили, что опасность идет от всего — от женщин, детей, стариков. И даже если к тебе подкатывается детская коляска — там вполне может быть бомба.

— Тяжело пришлось? — спросил Сергей.

— Представьте, семнадцатилетнего пацана после короткой подготовки вдруг запихали в самое пекло, где вокруг у друзей трескаются и отрываются головы, ноги, вываливаются кишки, вылетают глаза… И пули вокруг, от которых ты с силой вжимаешься в землю, и больше ни о чем не способен думать. — Он криво усмехгулся. — За одного битого двух небитых дают. Но у нас получилось несколько иначе. Из сотни только десять выжили. И то — случайно. Такое кровавое месиво было, что непонятно, откуда стреляют, откуда выбегают бугаи и молча режут саперными лопатками, и как вообще от всего этого защититься. Это уже потом, в следующих боях, при первых выстрелах я мог уже быстро сменить позицию, прислушаться, понять, откуда ведется огонь, сколько их. Потом времени на эти определения мне необходимо было все меньше и меньше… Потом с первых трех выстрелов я, неуспев еще двинуть рукой, уже понимал, сколько их, где они находятся, что задумали, что мне надо делать в этой ситуации…

Вдвоем допили за разговором. Закир что-то говорил о женщинах и их природе, что матери с первобытных времен, что природой заложено у них автоматически цепляться за более сильного, более способного обеспечить ее саму и ее детей, и именно такого она и любит — и именно в этом и заключается ее понятие любви. И вскользь — о Лане.

— Ну-ну, — сказал Сергей, не соглашаясь. — Не все же такие практичные, как ты думаешь.

— Все, — категорически заметил Закир. — Только в разной степени. Говорят же ведь, что у женщин своя логика и свое представление о разных вещах. Так вот, оно в этом и заключается.

— Поживем — увидим.

На что Закир грустно заметил.

— Глупо учиться на собственных ошибках, когда вокруг так много чужих.

Сергей внимательно посмотрел на своего подчиненного, и молча разлил остатки водки, ничего не ответив.

В вагоне было тесно. Сергей помнил всю дорогу наизусть. Вот и сейчас, несмотря на покрытые толстым слоем снега и льда стекла вагона, он точно знал, где они едут. Вот легкий поворот налево. Это «Юбилейный». А вот более крутой поворот налево. Это подъезжаем к «Библиотеке»…

Он посмотрел на Закира. А ведь он фактически уже мертв, хоть и не знает об этом, вдруг промелькнуло у Сергея в голове.

Он посмотрел на остальных пассажиров, толкающихся в проходах, мирно дремлющих в креслах, ежившихся от мороза… Они тоже все покойники, пессимистично подумал он.

Пересадка. С трудом втолклись в большой лифт, человек на двести, кое-как закрылись ворота. Поехали вниз метров на тридцать. Сергей стоял у прозрачной стены и смотрел на слабо освещенные постаревшие конструкции, блоки монолитов, обжитые маленькими кустарниками. Кое-где из сугробов шел дымок — явно бомжовские землянки. Люди везде могут приспособиться, везде живут — подумал Сергей грустно.

Вышли прямо на открытый перрон. Местами снежный наст хорошо утоптан, местами — сугробы, сметенные дворниками в кучу, да так и не убранные.

Стоят вдвоем неподалеку от сетки, ограждающей монорельс от толпы, чтобы в давке народ не попадал. Вдруг сзади шум падения. Сергей обернулся. Кто-то упал возле Закира. В темноте толком не разглядеть, но вроде — девушка.

— Живы? — мягко спросил Закир, помогая девушке подняться.

— Да вроде, — хмуро ответила она, поднимаясь. — Я вас не задела?

— Чуть-чуть. Ерунда.

— Посмотрите, я сзади не сильно запачкалась?

Она повернулась к нему вполоборота. Закир вежливо заглянул ей за спину.

— Локти только слегка в снегу, — сказал он, аккуратно отряхивая девушку.

— Спасибо.

— Можете держаться за меня, — в шутку предложил вежливый Закир.

И тут девушка чуть улыбнулась. Потом вдруг посмотрела на Сергея и снова улыбнулась. И он подумал, что наверное что-то у него с лицом не в порядке — прилипло наверное что-то, крошка какая-нибудь. Надо будет потом проверить — неудобно прямо при ней.

Подошел поезд. Открылись спецворота в сетке — как раз напротив дверей. И тут пришлось действовать довольно энергично — иначе можно стоять и стоять и только провожать взглядом поезда — в часы пик сесть в поезд, следующий в рабочие кварталы, было очень проблематично.

В этом вагоне компостеров не было — кондуктор, женщина. Подошла. Взяла деньги. Часть вернула назад, мол, билет давать не буду. А контроллеры? — удивились они. — А никого нету сейчас, — ответила она, уходя и улыбаясь.