Сергей Афанасьев - Господин инспектор [СИ]

Потихоньку она перестала дрожать. Дыхание выровнялось. Он потрогал лоб — влажный и не такой горячий. Элора стала обильно потеть. Ей полегчало.

— Зачем отказались от больницы? — спросил он.

— Была я там как-то, — устало произнесла она. Видно было, что и говорила она с трудом. — Такое впечатление, что больные там всем должны и выпрашивают милости. Все нас избегали, никто ничего не объяснял, не говорил.

— Вам надо попить, — сказал он. — Температура выходит с жидкостью.

Но она отрицательно покачала головой.

Сергей вздохнул.

— Тогда в ванной это были вы? — вдруг спросила она.

Сергей сделал вид, что не понял. Сказать не мог — кругом датчики. Да и зачем? Вдруг она случайно проболтается, матери например или подружкам. Дойдет до конторы — не факт, что за подружками тоже наблюдают. И у него будут большие проблемы.

Элора внимательно посмотрела на него.

— Я ошиблась, — пробормотала она, отворачиваясь.

Он только обреченно кивнул.

Обессиленная борьбой с болезнью девушка закрыла глаза, продолжая тяжело дышать.

Сергей посмотрел по сторонам в поисках чего-нибудь, что можно смочить и положить ей на лоб, но ничего подходящего не увидел. Тогда он открыл шкаф с Элориными вещами, выдвинул верхний ящик. Хранит же она где-то свои носовые платки? — подумал он. Своих платков у Сергея за ненадобностью не водилось.

И под ворохом нижнего белья он вдруг наткнулся на рисунки. Не остановился на них, но верхний из них все таки запомнился — рисунок мужчины в черном спецкостюме, сидящего на кафельном краю ванны. Исходя из пропорций ванны этот мужчина был гораздо выше Сергея, плечи его были шире, а мышцы груди, пресс и бицепсы — более внушительными.

А тут — и платки.

Взял один.

Спустился вниз, на кухню.

— Как она? — встревоженно спросила миссис Дебюсси, накладывая хмурому Терцию кашу.

— Вроде получше, — ответил Сергей, включая кран и смачивая платок.

Юноша только хмуро покосился на Сергея.

Через некоторое время Сергей снова спустился на кухню — сварить Элоре бульон — без жидкости ей никак нельзя. Тещи на кухне не было. Один Терций вяло ел, не отрываясь от тарелки. Рядом — магнитофон — блатная музыка — местный шансон.

Сергей бросил цыпленка в кастрюлю, накрыл крышкой, включил плитку.

Первое время оба молчали.

— Не хотел бы я быть на твоем месте, — наконец произнес Сергей, снимая накипь. — Когда ты наконец осознаешь всю глубину истинной подоплеки взаимоотношения родителей и их детей.

— Почему? — удивился юноша.

— Потому что, как честный человек, ты должен будешь ужаснуться и застрелиться.

Терций только криво усмехнулся.

— Что, думаете, если сильный, то и во всем правы? — пробурчал он.

— А по твоему на чьей стороне правда? — поинтересовался Сергей, закрывая кастрюлю стеклянной прозрачной крышкой — чтобы видеть когда снова образуется накипь.

— Да вот хотя бы у них, — кивнул Терций на магнитофон. — Нормальные люди, переживают, культ матери опять же, то есть заботятся постоянно.

— Если бы они на самом деле заботились о матерях, — покривился Сергей, — то, видя, что своей преступной жизнью разрушают материнское сердце — сразу же забросили бы преступления и перешли к честной жизни. А вся их забота выливается в следующее — подкараулив женщину в темном переулке — кстати, тоже чью-то мать, которую дома ждут дети, возможно, с подарками, — они прикидывают как бы так ударить ее, чтобы платок или шубу кровью не забрызгать, чтобы матери своей подарить.

— Есть же и честные преступники, которые грабят настоящих преступников, — скептически отнесся к этим словам Терций.

Сергей усмехнулся.

— Вот если бы они возвращали эти деньги тем, у кого они были украдены, тогда — да. А то тем честным людям, у которых возможно отобрали последнее, которые, получив маленькую зарплату, спланировали мелкие покупки — подарки детям, какой-то маленький подарок жене, что-то оставили на пропитание. И вдруг какие-то бандиты забрали и это. И если кто-то потом отобрал деньги у этих бандитов, а потом еще кто-то — и у тех, то с точки зрения честных людей — им все равно, кто конкретно их ограбил, главное, что денег у них нет, и что на эти деньги кто-то развлекается на Канарских островах. И вот кто развлекается — тот для честных людей и есть настоящий бандит.

— А Робин Гуд?! — с вызовом воскликнул юноша. — Им восторгаются уже сколько тысячелетий?

— Да нет, — возразил Сергей. — Робин Гуд, это не тот, кто грабил бандитов, а тот кто отбирал у бандитов награбленное и возвращал их жертвам. А иначе это просто очередной соучастник. С точки зрения жертвы ей все равно кто пьет водку на кровью и потом заработанные деньги — Вася Иванов или Петя Петров.

Терций вышел из-за стола, убрал грязную посуду в мойку, исподлобья посмотрел на Сергея, но ничего не сказал, вышел.

Что-то сегодня я говорил как не знаю кто — длинно и иносказательно. Да уж, Макаренко из меня не получится, в очередной раз подумал Сергей.

Остудив бульон до теплого, Сергей поднялся наверх. Элора на звук двери чуть приоткрыла красные усталые глаза. Сергей посмотрел на сидевшую здесь тещу — как больная? Теща только вздохнула.

— Сейчас поставим укол, — сказал Сергей Элоре, ставя чашку на столик. — А потом вам придется выпить бульон.

Он взял пакет с одноразовым шприцем, снова посмотрел на тещу. Она поняла и поспешно вышла.

Он вскрыл упаковку (руки вымыл заранее), держа за основание, надел иглу, положил шприц на чистую тарелку, взял ампулу с лекарством, резким движением отломил стеклянный кончик. Снова взял шприц, наполнил его, посмотрел на Элору, которая все это время внимательно наблюдала за его действиями из под одеяла.

— Перевернитесь на живот, — сказал он.

Элора, помедлив, смутилась, перевернулась.

— Снимать с меня только ничего не надо, — с трудом выдохнула она.

— Не переживайте, — сказал он, откидывая край одеяла.

Слегка поднял ночнушку — только с правой стороны и только чуть-чуть. Отодвинул край ее трусиков, очищая пространство — верхнюю крайнюю четверть элориной ягодицы. Ваткой, смоченной в спиртовом растворе календулы принялся растирать мягкую кожу.

Элора напряглась.

— Больно будет, — сказал Сергей. — Постарайтесь расслабиться.

— А вы не касайтесь, — хмуро пробурчала она.

— Не получится, — несогласился он, растягивая большим и указательным пальцем левой руки кожу — чтобы потом кровь и лекарство обратно не хлынули. И тут же хлестко (как учили) воткнул шприц.

Спустившись на кухню, Сергей выкинул в мусорное ведро использованный шприц, ватку и ампулу.

— Как она? — спросил сидящий здесь тесть.

— Получше, — честно ответил Сергей, так как он и ушел не сразу, а сидел рядом, ожидая, когда начнет действовать лекарство, и ушел только когда Элора уснула.