Феликс Пальма - Карта хаоса

– Интересно, вы можете пить и есть? – спросила она, указывая на стоявшую перед ним, но так и не тронутую чашку чаю.

Исполнитель улыбнулся, хотя вернее было бы сказать, что его рот изогнулся, как шея умирающего лебедя.

– Мне это не нужно, но пить и есть я умею.

Джейн протянула свою дрожащую руку к руке убийцы и мягко погладила ее, испытывая детский восторг:

– О, она теплая… Наверное, я не смогла бы отличить вашу кожу от настоящей…

– Это и есть настоящая кожа, – сообщил Исполнитель. – Большая часть моего организма состоит из синтетических биоклеток.

– Но тогда… что вы такое?

– Я кибернетический организм, киборг. Меня создали на Другой стороне лучшие инженеры, специалисты по биороботам. – Он немного помолчал. – Были времена, когда я с гордостью произносил это… Сейчас уже нет.

– А вы попытайтесь снова почувствовать гордость, – посоветовала Джейн, глядя ему в глаза. – Вы ведь… чудесное творение. Я бы отдала все на свете за то, чтобы и в мою эпоху существовали технологии, благодаря которым было бы возможно создавать нечто подобное! Не говоря уж о том, что гордость – это вообще очень хорошо! Она помогает держать в узде и чувство вины, и чувство отчаяния. Поверьте, я знаю, о чем толкую. Когда ты теряешь все, у тебя остается только гордость… – Голос Джейн надломился, как сухая веточка. Она поднесла морщинистую руку к губам и несколько раз моргнула, прежде чем ей удалось сладить с волнением. – В тот день, когда мой муж был… убит, – продолжила она с неожиданной злобой, – я совершила прыжок, о чем вы прочитали в моей рукописи… Ну, и опять почувствовала себя жертвой кораблекрушения, выброшенной на незнакомый берег, однако к тому времени я уже стала вдовой – одинокой, истерзанной горем, и, кроме того, за мной по пятам гнался убийца… Кажется, проще всего было сдаться, покончить счеты с жизнью, выбрав не слишком болезненный способ, а значит – позволить вечной ночи хаоса накрыть вселенную и отнестись к этому с полным безразличием… Но я поняла, что в руках у меня не только спасение всех миров, но и судьба великого творения моего мужа, благодаря которому память об Уэллсе останется в веках. И тогда я пообещала себе: когда-нибудь человечество будет так же гордиться Гербертом Джорджем Уэллсом, как горжусь им я. – Она не сдержала горестного вздоха, а потом печально улыбнулась. – Иными словами, только гордость помогла мне идти дальше. Ведь порой ничего кроме гордости у тебя не остается.

Какое-то время оба следили за процессом зарождения и угасания новой паузы. Потом Джейн мечтательно качнула головой.

– Специалисты по биороботам… – произнесла она, словно пробуя эти слова на вкус, поскольку для нее они несли в себе изысканную и забытую радость научного исследования. – Хотела бы я увидеть, как бы они повели себя, оказавшись в таких же кошмарных условиях, что и я…

– А как повели себя вы, Джейн?

Она посмотрела на него с изумлением. Ей показалось, что она уловила в металлическом шелесте прямо-таки… человеческий интерес, почти детский… И что щеки Исполнителя вспыхнули робким румянцем. Нет, вряд ли. Скорее всего, это существо всего лишь отражало чувства своих жертв. А она – его жертва, напомнила себе Джейн.

– О, вы желаете знать продолжение прочитанной вами истории, не правда ли? Ладно, сейчас расскажу. Итак, я совершила прыжок, прихватив с собой книгу, и продолжала выполнять наш с мужем план – а план этот был очень разумным. Я конечно же могла сидеть и ждать, пока на мой след выйдет Исполнитель, но тут надо было иметь в виду, что на счету у меня был только один прыжок. Понимаете, мы поставили на карту слишком много, чтобы положиться на случай. И тогда я подумала, что ничего не потеряю, если опять вернусь к спиритизму. По крайней мере на время, пока не придумаю чего-нибудь получше. Не стану подробно описывать, как мне удалось устроиться в новом мире, скажу только, что все складывалось весьма недурно: меньше чем за год я заработала приличное состояние благодаря изобретению, которое произвело революцию в богатых домах Сити. Я придумала Механического слугу. Подобная безделица была скорее занятной, нежели сложной с научной точки зрения, поэтому я старалась не привлекать к своей персоне лишнего внимания – не стоило забывать, что Маркус Риз искал меня. И тем не менее как-то вдруг я стала самой богатой и загадочной вдовой Лондона… – Джейн улыбнулась, припоминая минувшие дни, но что-то в лице Исполнителя, мимолетная тень нетерпения, заставило ее продолжить рассказ: – Ну да ладно, эту поразительную историю я доскажу вам как-нибудь в другой раз. Сейчас важнее другое: деньги позволили мне за пару лет посетить сотни спиритических сеансов и побывать в дюжинах заколдованных домов. Но, к сожалению, пути мои ни разу не пересеклись с нашими инфицированными двойниками. Однажды я столкнулась с некой Джейн, бродившей по кладбищу, но эта женщина переживала терминальную стадию болезни, она была почти прозрачной и абсолютно безумной, так что для моих целей никак не годилась. Месяцы летели быстро, я чувствовала себя все более слабой и усталой. И боялась, что попросту не успею найти Идеального двойника и передать ему “Карту хаоса”, но все-таки не решалась обратиться к здешним Уэллсу и Джейн… Из головы не шла та прелестная пара, которая погибла по нашей вине, а я не желала отягощать свою совесть новыми жертвами… Тогда мне подумалось, что хорошо было бы вернуться к изначальному нашему плану и опубликовать “Карту хаоса” – но не ту, которую написал мой муж, а ту, которую одновременно с ним писала я, задумав в качестве подарка для него. Там подробнейшим образом рассказывалось, как Герберт Джордж Уэллс сумел спасти мир, но при этом я старалась обойти молчанием тот факт, что прежде он же и навлек на мир беду, хотя заботился исключительно о его спасении. Писать я начала исключительно для развлечения еще там, куда мы попали через магическую дыру и где я имела удовольствие кататься на лодке с самим автором “Алисы в Стране чудес”. Но когда Риз убил Берти и мне пришлось совершить прыжок, я, естественно, не смогла прихватить написанное с собой, поэтому здесь взялась за дело с нуля, и теперь целью моей стало рукопись опубликовать. Если книга, в которой рассказывается наша история, появится в витринах книжных лавок и на обложке будет красоваться восьмиконечная звезда, любой Исполнитель непременно обратит на нее внимание и, прочитав, спешно отыщет автора. Тогда я наконец-то смогу вручить ему настоящую “Карту хаоса”. Рассказчиком я решила сделать мужчину, поскольку в том отсталом обществе, где я жила, рукопись, подписанную женщиной, опубликовать гораздо труднее, даже если эта женщина – изобретательница Механического слуги, а книгу надо было напечатать как можно быстрее и одновременно в разных странах. Я даже подумывала о том, чтобы поставить на ней имя Майлза Дайсона, ученого, создавшего первый прототип Исполнителя. План выглядел так же наивно, как и посещение спиритических сеансов, но ничего лучше мне в голову не пришло. На беду, прежде чем я чего-то добилась, меня опять отыскал Маркус Риз. Это случилось двенадцатого сентября тысяча восемьсот восемьдесят восьмого года в особняке Янтарной Леди, знаменитого медиума. Там-то и материализовался проклятый Риз – и сразу же узнал меня. Само собой, он потребовал, чтобы я отдала ему “Карту хаоса”. Потом попытался меня задушить. Но вмешался отважный агент Корнелиус Клейтон из спецподразделения Скотленд-Ярда, и я снова вырвалась из когтей Злодея. Потом, вернувшись домой, я почти всю ночь раздумывала, как поступить. И в конце концов решила обо всем рассказать здешнему Уэллсу. Чуть свет разбудила свою служанку, бедную Дорис, и отправила ее к нему с запиской. Я выбрала Уэллса еще и потому, что моему двойнику, младшей Джейн, тогда едва исполнилось шестнадцать. И уверяю вас: никогда в жизни я ничего не сочиняла с таким трудом, как это послание. Я переписывала его несколько раз, так как сильно нервничала и не могла подобрать нужных слов, чтобы убедить молодого человека двадцати двух лет от роду срочно явиться в самый неурочный час в дом незнакомой старой дамы, поскольку дело идет о жизни и смерти… Итак, я послала Дорис на Фицрой-роуд, где жил со своей тетушкой Уэллс. Я ждала, запершись на ключ у себя в кабинете, дрожа от нетерпения и прижав к груди драгоценную книгу, единственное, что у меня осталось от моего Берти, хотя прекрасно сознавала, что нет дверей и стен, способных удержать Риза.