Феликс Пальма - Карта хаоса

Свист чайника прервал его мысли. Он кинулся снимать его с огня, моля Бога, чтобы новый шум не разбудил Джейн. Он даже подумал, что не так ему и нужна эта ранняя чашка чаю… И тут писатель заметил на столе три чашки, которых никто туда не ставил. Он с глупым видом глядел на них, раздумывая, не могла ли Джейн по какой-то неведомой ему причине накрыть на стол, прежде чем отправилась спать. Однако он мог поклясться, что чашек не было, когда он недавно вошел на кухню и занялся чайником. А теперь чашек было аж три. И тут буфетный ящик, в котором хранились приборы, сам собой неспешно выдвинулся, и три чайные ложки порхнули к столу, а потом изящно приземлились рядом с чашками.

– Берти? – Голос жены донесся до него с верхнего этажа.

– Джейн, не вздумай…

Прежде чем он успел закончить фразу, из раковины поднялся в воздух нож и подлетел к его горлу, вычертив в воздухе дугу, какую рисует выпрыгнувший из реки лосось. Но это Уэллса уже не удивило. Клейтон предупредил его: рано или поздно им придется снова столкнуться с человеком-невидимкой.

– О, пусть твоя очаровательная жена позавтракает с нами, Джордж, – произнес голос, который вот уже несколько дней отравлял его ночные сны. – Подумай сам, зачем я поставил на стол три чашки?

В этот миг на кухню вошла еще совсем сонная Джейн – в ночной рубашке, с растрепанными волосами, падавшими ей на лицо.

– Что ты тут делаешь, дорогой? – спросила она, прежде чем заметила странную позу мужа, его бледность и нож, паривший в воздухе, так что острие было приставлено к горлу Джорджа. Этот нож как будто бы никто не держал. – О, Берти… – прошептала она. – Тут…

– Доброе утро, миссис Уэллс, – сказал нож, отлетев от горла Джорджа и направляясь в ее сторону. – Искренне рад вас видеть.

Джейн вздрогнула. Она не отводила глаз от кружащего вокруг нее ножа.

– Вы поступили весьма предусмотрительно, явившись без шпилек в волосах… Это меня страшно радует. – От стола отодвинулся стул. – Присаживайтесь, миссис Уэллс, будьте так любезны.

Джейн подчинилась, и, как только она села, Уэллс заметил, что невидимая рука перекинула ей волосы за спину, открыв красивую шею, к которой тотчас же подлетел нож. От прикосновения холодного лезвия Джейн затрепетала.

– Не трогай ее, сукин сын!.. – закричал Уэллс, готовый сорваться с места.

– Не двигаться! – приказал голос. – Не заставляй меня снова убивать вас, Джордж. Я делал это слишком часто, и, по правде сказать, мне слегка надоело.

Уэллс с тоской глянул на жену: сжатые губы и выражение подчеркнутой твердости выдавали, что она отчаянно борется с паникой. Джордж постарался говорить как можно спокойнее, однако голос его все равно был больше похож на жалобный стон:

– Ради бога… Ты совершаешь ужасную ошибку. У нас нет того, что ты ищешь.

– Ужасную ошибку? – Вязкий, как чернильная капля, смех заполнил собой кухню, отчего там сразу потемнело. – Нет, Джордж, я знаю, ты где-то прячешь книгу. Старуха отдала ее тебе. Уж в чем в чем, а в этом я уверен. Один Герберт Джордж Уэллс написал “Карту хаоса”. А когда я его убил, жена ускользнула от меня и передала книгу другому Герберту Джорджу Уэллсу – и, должен признать, очень ловко замкнула круг.

– Что? – растерянно заморгал Уэллс.

– Не выводи меня из себя, Джордж, – рявкнул голос. – Предупреждаю: мое терпение на исходе.

– Но я не знаю, о чем ты, черт возьми, говоришь! – взорвался Уэллс, покраснев от гнева.

– Врешь, – прошептал Риз. – И поверь, я очень и очень об этом сожалею.

Кончик ножа проткнул тонкую кожу Джейн, та застонала. Блестящая капля крови покатилась по ее шее.

– Не надо, ради бога, не надо… – взмолился Уэллс. – Клянусь, у меня нет этой проклятой книги…

– Правда? – Кончик ножа стал взбираться вверх по шее Джейн, потом по щеке, потом стал угрожающе кружить вокруг ее правого глаза. – Отлично. Я уже давно ждал этого момента. Очень уж мне хочется, чтобы твоя милая женушка на себе испытала, что чувствует человек, когда ему выкалывают глаз.

– Остановись! – завопил Уэллс. – Хорошо, ты победил! Я скажу, где находится книга!

– Нет, Берти!.. – еле слышно запротестовала Джейн. – Он ведь все равно убьет нас…

– Ты настолько же умна, насколько красива, дорогая, – прошептал невидимка ей на ухо. – Пожалуй, я действительно убью вас, убью в любом случае. Только вот хочу предупредить тебя, Джейн, что умереть можно по-разному…

Уэллс шагнул в их сторону, вытянув руки вперед в знак капитуляции:

– Книга находится в Камере чудес!

Нож замер.

– Что еще за Камера чудес?

– Я отведу тебя туда… – пообещал Уэллс, – когда ты расскажешь, кто ты такой и зачем тебе непременно нужна эта книга.

Где-то за спиной Джейн сгустилось молчание.

– А разве старуха ничего тебе не объяснила, передавая книгу? – спросил Маркус Риз подозрительно. – Трудно в такое поверить, Джордж…

Уэллс послал бесконечно усталый взгляд в ту сторону, откуда доносился голос, потом пожал плечами:

– Никакая старуха не передавала мне никакой книги… Какой смысл теперь тебя обманывать? Но я знаю, где она. Только это и знаю… А еще я знаю, что, заполучив книгу, ты сразу же убьешь нас. Поэтому не стану молить тебя о пощаде. Я прошу только о двух вещах: чтобы мы умерли без мук и чтобы ты признал за нами право все-таки понять, почему мы умираем…

Нож застыл словно в раздумье.

– Хорошо, Джордж, – промурлыкал голос. – Но если ты замыслил просто выиграть время, ничего у тебя не получится. Я ведь властен надо всем временем во всех мирах! – Неожиданно нож отлетел от лица Джейн, полоснув по воздуху, как если бы невидимка картинно развел руки в стороны. – Ты хочешь знать, кто я такой? И вправду хочешь? Так вот, я самое могущественное существо на свете! Я высшая ступень развития Человека! Когда вселенная погибнет, останусь только я один… И буду царить над вашими проклятыми могилами. Мое имя – Маркус Риз, я бог Хаоса!

И он начал рассказывать свою историю.

Так как вы, в отличие от Уэллса, знаете историю Маркуса Риза, я воспользуюсь этим и, покружась над шахматной доской, выберу другую фигуру, задействованную в той же партии. Надеюсь, вы не будете возражать, если мы передвинем время на час вперед и попробуем понаблюдать за Конан Дойлом, который только что вышел из экипажа рядом с особняком Мюррея. Несмотря на раннюю пору, Артур еле сдерживал клокочущую в нем энергию, а ее можно было бы сравнить разве что с закипающим и готовым вот-вот перелиться через край кофе.

Сделав пару мощных вдохов, чтобы холодный утренний ветер прочистил ему легкие, писатель вошел в причудливую решетчатую калитку. Он явился к миллионеру, решив поскорее выяснить, по какой причине тот не присутствовал на встрече с агентом Клейтоном и не отвечал на телефонные звонки. Что ж, писатель выяснил это, сделав всего пару шагов по подъездной аллее. В полном ошеломлении он остановился и, не веря собственным глазам, уставился на дорогу, ведущую к особняку. Увы, глаза его не обманывали: ветки деревьев, росших вдоль дороги, были обвешаны сотнями зеркал. Всех размеров и форм. Ветер тихо покачивал их, как фантастические фрукты. При этом зеркала расширяли границы отраженного в них мира и создавали головокружительные перспективы. Зрелище настолько поразило Конан Дойла, что он долго стоял, тупо мотая головой, но потом вздохнул и продолжил путь. Вот, значит, каким способом Мюррей надумал отыскать Эмму, обитавшую в зазеркалье. Легко было догадаться, что, как только они вернулись из Брук-Мэнора, миллионер обошел все лавки и всех антикваров Лондона, чтобы собрать эту невероятную коллекцию зеркал. Что ж, отныне многим жителям столицы по его вине придется бриться и накладывать макияж вслепую. Но это было еще не все. По приказу Мюррея, как догадался Конан Дойл, горничные, конюхи и прочие слуги неотрывно следили за зеркалами. Они сидели вдоль всей аллеи с колокольчиками в руках – каждый на своем стуле перед порученным ему деревом. Похоже, им было велено звонить в колокольчик, если Эмма Харлоу, покойная невеста миллионера, вопреки законам физики появится в одном из зеркал. Стоило ли удивляться, что на лицах слуг читались у кого растерянность, у кого скука, а то и суеверный страх. Столкнувшись с таким безумием, писатель не знал, продолжать удивляться или срочно бить тревогу. Во всяком случае, пока он шагал по аллее, его мощная фигура отражалась в зеркалах под всеми возможными углами.