Феликс Пальма - Карта хаоса

Вуд поднял брови, выражая, как и ожидалось, изумление, но сам тем временем продолжал читать следующее письмо.

– А здесь некая польская семья приглашает вас совершить путешествие, чтобы отыскать пропавшее таинственным образом ожерелье.

В этот миг дворецкий Клив, который вернулся с хозяином из Южной Африки и которого тоже не задела бурская пуля, открыл дверь в кабинет и объявил Конан Дойлу, что к нему явился гость:

– Простите за беспокойство, сэр, но писатель Герберт Джордж Уэллс ожидает вас в библиотеке.

– Благодарю, Клив. – Конан Дойл встал из-за стола, с явным облегчением прерывая работу. – Прости, Вуд. Я уверен, что с остальными ты справишься сам. А потом садись писать ответы. В конце концов, почерк у тебя гораздо лучше и разборчивее моего.

– Благодарю за комплимент, сэр, – отозвался Вуд, проклиная те часы, которые он в детстве затратил на развитие своего каллиграфического таланта. – А в какую стопку положить это польское письмо? Они готовы оплатить все расходы по поездке, а размер вознаграждения оставляют на ваше усмотрение. Согласитесь, предложение весьма соблазнительное.

– Клади его в пачку для камина, Вуд, если, конечно, не хочешь поехать туда сам вместо меня, – буркнул Конан Дойл.

– А вы не боитесь, что в мое отсутствие погибнете под грудой писем, сэр? – возразил Вуд. – Я никогда себе этого не прощу.

Конан Дойл широкими шагами направился в библиотеку, но Клив не последовал за ним – достаточно он набегался за хозяином в Южной Африке. Вместо этого он шмыгнул на кухню, чтобы раздать совершенно ненужные поручения служанкам.

Вот уже полгода как Конан Дойл не виделся с Уэллсом – с того самого дня, когда автомобиль Монтгомери Гилмора свалился с обрыва. Он сожалел, что ему пришлось уехать в самый разгар этой трагедии, но отказаться от полученного с таким трудом места врача просто не мог. Кроме того, Артур был не так уж близок с миллионером и его невестой, чтобы хотя бы рассматривать подобный вариант. А сейчас он буквально ворвался в библиотеку и увидел Уэллса, который с видом мухи, попавшей в объятия растения-хищника, сидел на одном из стульев в стиле викингов, сделанных специально по заказу хозяина дома. Друзья обнялись по-мужски сдержанно.

– Дорогой Артур, я искренне рад, что ты вернулся в добром здравии! – воскликнул Уэллс.

– Не буду скрывать, я тоже этому рад, Джордж. И смею тебя заверить, что вернуться целым было не так-то просто, – сказал Конан Дойл с улыбкой, по которой каждый легко догадался бы, сколько раз он стоял на краю гибели.

Властным жестом, отшлифованным, надо полагать, за армейские дни, он пригласил гостя опять садиться, а сам подошел к столику с напитками, чтобы наполнить рюмки портвейном. И сделал это так быстро, что Уэллсу даже почудилось, будто он налил их раньше, чем взялся за бутылку. В любом случае рюмка мгновенно оказалась у него в руке, а Конан Дойл уселся напротив на точно такой же стул.

– Ну что, Артур, – начал Уэллс, – думаю, тебе есть что порассказать.

– Ты прав, друг мой. Обратный путь на “Бритоне” был превеселым, и я мог бы написать об этом несколько романов. Вместе со мной плыли герцог Норфолк и его брат лорд Эдвард Тальбот. Ты с ними знаком? Очень занятные типы. Компанию нам составляла группа известных военных, и мы до поздней ночи проводили время за анекдотами. На беду, где-то по пути к нам присоединился еще и журналист Бертрам Флетчер Робинсон  [31], жуткий зануда, и чуть не испортил все путешествие.

– Надо же, как не повезло! – отозвался Уэллс.

– Это точно, но легко догадаться, что куда более неприятные вещи заставили тебя в полном отчаянии явиться ко мне за помощью.

Пораженный Уэллс уставился на друга:

– Откуда ты знаешь?

– Элементарно, дорогой Уэллс, элементарно. – Конан Дойл улыбнулся. – Ты явился, не предупредив накануне о своем визите телеграммой, как обычно делаешь и как велит неукоснительно соблюдаемый тобой этикет. Кроме того, вид у тебя такой, будто тебя спешно вызвали к роженице: ты плохо побрит, под глазами черные круги, костюм помят. Однако на след меня навело в первую очередь то, что ты с вежливым интересом выслушал рассказ о моих приключениях на корабле – точнее, о наших совершенно пустых и малоинтересных забавах во время плавания. Прежний Уэллс сразу бы перебил меня со словами, что этот круиз для пенсионеров не вызывает у него никакого любопытства, а сейчас ты и глазом не моргнул – зато сопровождал каждую фразу глубокомысленным кивком, из чего я вывел, что ты меня не слушаешь, обдумывая, как лучше изложить свою просьбу. Чтобы догадаться о твоем настроении, не нужно быть Шерлоком Холмсом! Даже мой младший сын сразу бы все понял. Тебя беспокоит что-то по-настоящему серьезное, дорогой Джордж, и ты поспешил сюда, как только узнал о моем возвращении из Африки, поскольку веришь в мою помощь… Разве не так?

Уэллс заколебался, потом провел рукой по лбу:

– Все так и есть, разрази тебя гром! Я… Прости, конечно, я действительно не написал заранее, что собираюсь заглянуть к тебе, Артур, но…

– Не извиняйся, ради бога. Это я должен принести вам всем свои извинения. Я страшно переживал, что мне пришлось уехать… при таких обстоятельствах. Я хотел бы, по крайней мере, присутствовать на похоронах.

– Не переживай. – Уэллс взмахнул рукой. – Мы это прекрасно понимали.

– Как он сейчас? – осторожно спросил Конан Дойл.

Уэллс шумно вздохнул, давая понять, что на такой вопрос трудно ответить.

– Видишь ли, когда умирает кто-то один из влюбленной пары, да еще при подобных обстоятельствах, второй всегда чувствует себя виноватым, что сам не погиб вместо него, – объяснил Уэллс таким тоном, будто много раз за свою жизнь успел проверить это правило на практике.

– Да, верно, – согласился с ним Конан Дойл, как если бы и сам тоже нередко сталкивался с такой ситуацией.

– Кроме всего прочего, Монтгомери мучит не только то, что он сидел за рулем проклятого автомобиля. Он винит себя еще и в том, что Эмма погибла, так и не узнав его тайны, – объяснил Уэллс.

– Его тайны?

– Да, тайны, которая очень мало кому известна. И сейчас я открою ее тебе.

Повисла напряженная тишина, какая бывает, когда кот подстерегает добычу. Наконец Конан Дойл заговорил:

– Подожди, Джордж! Какой бы ни была эта тайна, вряд ли будет этично открывать ее мне. Я едва с ним знаком и…

– Ты должен все знать, Артур. Потому что, как я уже сказал, мне нужна твоя помощь. А помочь ты сможешь, только если будешь в курсе всей этой истории.

– Хорошо, тебе решать, – согласился Конан Дойл не совсем уверенным тоном.

– Так вот, слушай: Монтгомери Гилмор – не настоящее его имя, на самом деле…

Уэллс замолчал, не закончив фразы, но это была не драматическая пауза, он просто засомневался, а вдруг его откровенный рассказ еще больше усложнит ситуацию? План, который он разрабатывал в последние недели, неожиданно показался ему невыполнимым и даже глупым. Но другого плана у него не было.