Владислав Покровский - Курьер. Книга первая

Мой палец коснулся малозаметного выступа справа от дверей — ОСТ есть ОСТ, сюда кого попало пускать нельзя, вот и установили множество всяких защит. Мягко пиликнуло, зашипел воздух, закачиваемый в герметичную камеру, и двери приглашающе распахнулись. Я вошёл, прошёл через камеру, остановился возле ещё одних дверей по ободу которых переливалась ярко-красным свечением гирлянда огоньков. Двери позади меня сомкнулись с тихим стуком, зашипел вытягиваемый воздух, откуда-то слева — я всё время забывал посмотреть — на телескопической опоре выдвинулась небольшая коробочка, вспыхнул огонёк. Я поморщился: не люблю я эту процедуру… Огонёк погас, из еле заметного отверстия выдвинулась тонюсенькая иголочка, дематериализовалась на мгновение и мягко вошла в мой зрачок, микрокамера на её конце, функционирующая вне временного потока, проверила что-то там изнутри, затем иголка убралась в коробочку, огонёк вспыхнул ещё раз, и гирлянда по бокам дверей замерцала белым цветом — можно было заходить.

Щёлкнули запоры, я толкнул, напрягая мышцы — двери будто были украдены из банковских сейфов и могли выдержать точечный направленный термально-водородный взрыв — и подивился той суете, которая здесь царила. Техники, инженеры, служащие, операторы носились взад-вперёд, подбегали к каким-то приборам и датчикам, снимали какие-то показания, что-то крутили, вертели, настраивали, двое в белых халатах — по-видимому лаборанты — проволокли мимо меня, покраснев от натуги, здоровенный блок какого-то генератора — позже я вспомнил, что это был выпрямитель потока частиц, который в случай крайней необходимости устанавливался на генераторы, он позволял наращивать мощь темпорального Потока за счёт его выпрямления и пробивать сопротивление технологической и информационной матриц временного пласта, но при этом быстрее изнашивался концентратор потока и волновой фильтр.

"Ну и суета, — мелькнуло в мыслях. — Похоже с Ковалёвым они так ничего и не решили".

В это время среди мечущегося персонала неподалёку мелькнул силуэт Грина, и я заспешил к нему, проталкиваясь через толпу.

— Грин! — закричал я, вытягивая шею. — Грин, подожди!

Он замер, остановился и стал осматриваться, его всклокоченная борода — мне почему-то всегда хотелось за неё подёргать — была расчёхрана, перепутана и наполовину выдрана, похоже Грин, как это всегда бывало в моменты отчаянья, опять за неё дёргал, я мог ему в этом только посочувствовать.

— Грин, послушай, я за вирром пришёл, Старик на меня очередной заказ оформил, откроешь мне Поток? — выпалил я на одном дыхании, когда протолкался к нему.

— А счёт ты пополнил? — ворчливо осведомился он, между делом выслушивая отчёты и доклады останавливающихся рядом с ним работников и раздавая ценные указания. — Долго ты меня ещё "завтраками" кормить будешь?

— Беня, — рассердился я, вспомнив, что он терпеть не может, когда его так называют, — счет я пополнил ещё перед отъездом на фирму. Не веришь — проконтролируй. Ты так говоришь, будто я тебе по гроб жизни буду должен и при этом не буду расплачиваться.

— Не смей называть меня Беней! — прошипел он, подцепив меня своим тонким длинным пальцем за воротник и приблизив своё лицо к моему. — Откуда я это могу знать, если уже с утра тут творится вот такое вот… — он обвёл рукой вокруг себя и незаметно ото всех сплюнул на пол.

— Ладно, пойдём, а то активация скоро, а мы тут стоим без дела, — сказал он, успокоившись немного, и, схватив меня за руку, потянул вглубь коридоров, ориентируясь в царящей здесь полутьме по ему одному, наверное, видимым меткам.

— Что с Ковалёвым? — спросил я, вырывая свою руку и приноравливая свой шаг к его размашистой ходьбе.

— А ничего хорошего, — удручённо признался Грин. — До этого маяки врали и координаты были не верны — мы не могли никак засечь его. Сейчас координаты идут сплошным потоком, но забрать, судя по тому, что мне передали, мы его живого уже не сможем.

— А что с маяками и координатами происходило? — поинтересовался я, внутренне вздыхая тоскливо — вот и ещё один из нас переплыл на утлом челне Харона Стикс.

— Мы когда маяк устанавливали, делали игольчатый прокол, опираясь на координатный сведённый треугольник, выверенный в точности по всем вершинам, а потом… — печально вздохнул Грин, сворачивая направо, затем налево и ускоряя шаг. — А потом, когда из-за сбоя в координатной сетке и маске точки перемешались, и мы попытались исправить дело, выяснилось, что там пласт практически непробиваемый. Из-за сбоя маски координаты перепутались, правило треугольника не сработало, точка прокола имела всё больший радиус, а из-за этого игольчатого прокола не получалось, а долбить большим диаметром… Ну ты должен был видеть, как волокли выпрямитель потока.

— И что совсем непробиваемый? — я не поверил своим ушам — это было практически невозможно.

— Никак, — помотал головой Грин и остановился у полупрозрачных дверей, ведущих в зал переходов. — Генератор один грелся так, что от его свечения город можно было по ночам освещать, а подключаешь другие — от повышения мощности матрица едва не полетела ко всем чертям. Аластор всё бился над корректировкой маски, не знаю, получилось у него или нет, да только всё одно уже поздно… Новости от Дегтярева нас просто ошарашили.

Мы открыли двери и вошли в зал, я сразу отметил, что недавний ремонт явно пошёл ему на пользу: в кои-то веки стало не просто удобно и рационально, но ещё и красиво и эстетично. Арки из уникального сплава металлов с добавлением марсианского подземного лимонно-жёлтого песка и кристаллизовавшейся смеси атмосферных кислот с Венеры, вмонтированные в пол и увешанные кучей проводов; стоящие одна рядом с другой двухметровые высокоточные зеркальные панели из "умного" зеркала, "Спасители" — как мы, курьеры, их называли — размещённые по бокам от арок, они позволяли спасти курьера, если нестабильный Поток грозил ему смертью; гудение кондиционеров, преобразователей напряжения и прочая, и прочая… Я засмотрелся, восхищённо вздохнул, хоть я и видел это уже не первый раз, но всё равно… Люблю нагромождения высокотехнологичных конструкций, одни нюансы работы которых заставляют меня трепетать от восторга.

— А что с Дегтяревым? — спросил я рассеянно, оглядывая зал и всё более понимая и уверяясь в том, что мне следовало идти работать именно сюда — общаться со всеми этими сверхсложными приборами на "ты", докапываться даже до незначительных мелочей их работы, конструировать их, ремонтировать, налаживать… Моё любопытство и неудержимая страсть к познанию чего-то нового нашли бы здесь пиршественный стол, уходящий в бесконечность и этой своей бесконечностью могущий накормить меня до отвала.