Владислав Покровский - Курьер

Последнее, что я успел почувствовать, прежде чем мир померк и растворился, - это беззвучное довольное рычание Хранителя, возникшего из ниоткуда аккурат между мной и "чёрным"...

Не слышно было выстрелов, не было всепожирающего жара плазмобоев, ушла в неведомое боль, разрывающая тело и разум на части, всё ушло, всё исчезло... Как будто и не было никогда...

Мои глаза закрылись, а мышцы расслабились...

Сознание гасло, выдавливаемое из привычного ритма жизни дикой болью, пронизывавшей всё тело насквозь и заставлявшей корчиться в страшных судорогах...

Сознание гасло, медленно уходя на покой...

А вслед за ним уходил и я...

- Ты посмотри, уже улёгся! - нежный пинок по рёбрам резко и внезапно вернул меня к жизни.

Перезагрузка реальности...

Я дико всхрапнул и открыл глаза, морщась и кривясь.

Всмотрелся...

И глаза у меня полезли на лоб!

И вдруг радостно застучало сердце...

На того в чёрном костюме будто вихрь налетел: пируэт "три шажка", молниеносный разворот, обмен ударами, и вот уже рука Шелы будто бы игриво скользит по его позвоночнику, затем касается шеи, и вот уже субъект в чёрном как сломанная кукла валится на землю, а пистолет не успевший выплюнуть смерть в Побережного меняет хозяина. И в этот миг на Шелу вдруг набросился Хранитель. Уже чувствуя, как чья-то (чья-то?) сильная рука за шиворот поднимает меня на ноги, я залюбовался отточенными движениями своей подруги. Щупальца выстреливали со скоростью мысли, били то туда, то сюда, делали ложные выпады, Хранитель надвигался, переливаясь всеми оттенками огненно-красного, а Шела уворачивалась, скользила в немыслимых пируэтах, вольтах, уклонениях, как вдруг...

- Получай, тварь! - прогремел густой медвежий бас у меня над ухом.

В ту же секунду иссиня-чёрная молния метнулась к Хранителю, ударила в него, вокруг вспыхнуло и вмиг растаяло энергетическое кольцо, раздался дикий вой разочарования, и Хранитель исчез.

Шела остановился, встрепенулась, помотала головой, подскочила к Побережному, протянула руку, и одним сильным рывком поставила его на ноги. Удержав его на ногах, она отвесила ему внезапно оглушительную пощёчину, после чего подтащила к нам.

- Держись, Андрюха, Чип и Дейл прибыли, - прогудел Грэй и взял меня на руки. - Шела, поторопись!

- Я уже готова, - её мелодичный с лёгкой хрипотцой голос проник мне в уши и постучался в сердце. Я закрыл глаза и застонал от невыразимого счастья, свалившегося на меня.

- Не стони, Андрюха, не рви сердце, - произнёс Грэй, легко удерживая меня одной рукой, а другой закрепляя на моём запястье непонятный браслет.

- Да симулянт он просто, - фыркнула Шела, застёгивая такой же браслет на запястье безвольно болтавшегося в её руках Побережного. - Ты как там, милый? Живой?

- Глм, - икнул я обиженно.

- У него лёгкое прострелено, - раздался рык Грэя, - и обе ноги, а так же множественные повреждения кожных покровов и раздроблена ключица. Его прямо сейчас надо в реанимацию, на фирму, иначе он загнуться может.

- А как же доставка? А заказ?

- Шела!..

- Ну что сразу "Шела"?! Я что ли их сюда привела?!

- Хорошо... - отмахнулся Грэй. - Грин, переход на фирму, темпоральный коридор с ориентацией на маяк браслетов, пусть подготовят реанимационную камеру!

- Подожди! А как же?..

- Если хочешь, можешь заняться этим сама! - рявкнул Грэй так, что у меня уши заложило. - Подзаработаешь кредитов, оплатишь его лечение...

- Что?!

- Тихо! Переход через полторы секунды. Идёшь или нет?!

- Чтоб тебе в Космосе раствориться! Иду!..

И спасительная тьма поглотила нас...

Дальнейшее я помню смутно... Эти воспоминания сохранились в моей памяти фрагментами, отрывками, которые как неполную мозаику очень трудно собрать воедино. Помню холод и тошноту перехода и режущее глаз переливающееся многоцветие темпорального коридора; помню, как трудно было дышать, как била всё тело дрожь, помню, как Грэй орал и сыпал проклятиями и ругательствами, как торопил наших медиков, как махал мною в воздухе, стараясь ускорить мышиную возню; помню взгляд Шелы, брошенный мне напоследок, когда надо мной уже закрывался колпак реанимационной камеры, и этот взгляд был красноречивее всех слов - "Вот только попробуй мне умереть! Откопаю, верну и уже сама прибью!"... Помню, как приятно холодила тело лекарственная жидкостная смесь - ко?льто - постепенно заполнявшая камеру, а потом... Потом наступил глубокий долгожданный сон, когда я вдохнул специально распылённый расслабляющий успокоительный газ...

Сон... В котором мне, вот уже в который раз, приснилась Шела... Она смотрела на меня своими лучистыми серыми глазами, печально качала своей растрёпанной головкой и что-то долго-долго говорила... Я не запомнил всего, да и не до того мне было, честно говоря, зато её прощальный поцелуй вдруг как огнём ожёг мне губы.

Я вдруг почувствовал, что могу открыть глаза, и так и сделал, не откладывая на потом. Прямо напротив моих глаз в стенке камеры было прорезано окошечко для визуального наблюдения за состоянием пациента. Я сфокусировал взгляд, из окошечка кто-то на меня смотрел, я напряг зрение - видно было не очень, мутноватый лечебный раствор не идеально прозрачен - и тут вдруг увидел Её, мою подругу, мои "тридцать три несчастья", как я в шутку её иногда называл, мою любовь, мою инфернальную любовницу, моё "горе от ума" и "наказание строптивого"... Она смотрела на меня, её классически прекрасное чуть бледное лицо источало заботу и нежность. Наши взгляды пересеклись, она заметила, что я смотрю на неё, и нежно улыбнулась. Мои ресницы дрогнули, на рту была кислородная маска, так что улыбнуться ей в ответ я не смог... Но Шела поняла. Улыбка ещё мгновение украшала её губы, затем она оглянулась, посмотрела по сторонам и вдруг поцеловала пластик окошечка, вложив в этот поцелуй всю свою неразделённую страсть. Мои глаза дрогнули, и я поспешно моргнул, как жаль, что я не мог ей ответить. Она ещё несколько секунд постояла у окошечка, затем прощально улыбнулась и исчезла.

Я закрыл глаза и глубоко вдохнул через маску... Я очень хотел спать...

- Надевай костюм...

- Что?! Да ни за что на свете!

- Надевай костюм, я тебе говорю!

- Да ни за какие пряники!

- Но почему?! - закричала Шела, потеряв терпение, и встала посреди комнаты, уперев руки в бока, в весьма соблазнительной позе.

- Да потому что я в этом костюме чувствую себя как псих в смирительной рубашке! - рявкнул я и встал напротив неё, сложив руки на груди.

- Какое замечательно сравнение, - прыснула она, - а главное - точное.

- Не умничай слишком много, - я почесал подбородок и огляделся, ища свою любимую рубашку.

- Ой-ой-ой, уже испугалась, - фыркнула она и отошла к зеркалу, обольстительно покачивая бёдрами, при этом мне страшно захотелось ущипнуть её. - Надевай костюм...