Леся Яровова - Русская фантастика – 2018. Том 2

Но… Все эти доводы, как волна о скалу, разбивались об одно – о ЗНАНИЕ. Мне не нужно было ни аргументов, ни доказательств – я просто знал, всем своим существом чувствовал, что все случившееся – реальность. Поэтому все эти доводы несли не больше смысловой нагрузки, чем чипсина, съеденная после очередного стопарика вискаря. От них тоже оставался слегка солоноватый вкус – больше ничего.

В постель отправился под утро. Встал около двенадцати. Голова не болела – похмельем не страдаю, но возникла другая, гораздо более серьезная причина для головной боли… Только проснувшись, вспомнил, что сегодняшний субботний эфир – мой! Я должен был заступить на пост в десять! За такое увольняют.

Когда я, запыхавшийся, ворвался в студию – за пультом сидела Любовь Орлова. На самом деле ее зовут Ирой Малаховой, но, видимо, лавры легендарной актрисы не давали спать молодому диджею… А скорее всего, просто нравилось, как звучит.

– Ты чего? – спросила Люба, колдуя над фейдерами – сейчас пойдут джингл и реклама. – Какой-то ты растормошенный…

– А… Ты зачем тут? – я стоял, но внутри все еще бежало.

– Как зачем? Работаю, Денька… Такое бывает с людьми… Извини…

Пошла отбивка, сменившая «Пинк».

– Так чего хотел-то? – спросила Люба, снимая наушники. В рекламном ролике парни с брутальными голосами рассказывали о крутом магазине стройматериалов.

Я подошел к расписанию, висящему на доске напротив пульта, и показал на свою фамилию, написанную напротив субботы синим редакторском фломастером.

– Вот чего, Люб… Больше ничего. Я сегодня работаю.

Люба уставилась на доску. Потом на меня.

– Слушай, точно… Как так получилось? Ведь уверена была, что сегодня я… – она на секунду задумалась. – А чего ты не пришел тогда? Проспал, что ли?

– Угу…

– Ну, вот видишь, как славно все срослось! – усмехнулась Любка. – Давай, может, я уж доработаю, раз начала. А в следующую субботу ты меня сменишь? – и она, через послерекламную отбивку, плавно вывела в эфир скандальный хит Робби Уильямса.

Это был первый случай. А потом понеслось. Сначала я не понимал, почему это происходит, а потом сообразил. Но сначала маленькое отступление.

День человека сложен из множества мелочей. Завтрак, умывание, одевание, дорога на работу, сама работа (а там много-много дополнительных мелочей), поход в магазин, дорога домой, время с семьей. А если разбить на более мелкие составляющие, окажется, что в день мы успеваем переделать тысячи мелких дел. И у каждого бывают дни счастливые, или наоборот. Порой мы их объединяем мысленно в некие черные или белые полосы жизни. И чаще всего, чтобы удостоить день такого «почетного» статуса, нам не нужно глобальных событий – смертей или свадеб, достаточно мелочей. Не успел на автобус, на работе начальство замечание сделало, вышел покурить – поскользнулся, дома поскандалил с женой – вот и первый неудачный день. Еще пара-тройка таких же – встречайте, черная полоса! И идем мы вдоль этой, созданной нашим воображением, полосы, как волы запряженные, и смотрим ни в коем случае не по сторонам – там, где другие цвета виднеются, – а только вдоль… А вдоль полосы – тьма. А потом – бах! То ли сам оступился, то ли врезалось что-то в бочину бычью – и ты уже на другой полосе. И начальник улыбнулся, и жена приласкала, и весна на дворе. Белые в городе!

Сейчас поясню, к чему это я. В тот день, когда тезка лауреатки двух сталинских премий подменила меня на работе, я обнаружил в кошельке недавно тщательно выброшенную пластиковую карту. Оказалось, дьявольская игрушка обладает еще и свойством неразменного пятака – когда я открыл в магазине кошелек, карта вновь соседствовала с банковской. Я почти не удивился. Рассердился – да, но не удивился. Чему удивляться? Давно понятно, что все всерьез. На карту – серебряную ли, золотую – поставлены наши жизни. И души.

Вместе с серебряной картой в мою жизнь пришла белая полоса, и Любонька Орлова была первым глашатаем. Автобусы теперь подъезжали в ту же секунду, когда я подходил к остановке. Очереди в магазинах стали воспоминанием. Мой отец и родители Ольги скинулись и набрали – без нашей просьбы! – сумму, недостающую нам для покупки авто. Гавр скучал по насморку – заразиться от детсадовских товарищей и остаться дома шансов не было. На работе мне подняли зарплату, а Ольгу повысили в должности. Мои сослуживцы, даже те, коих я не считал друзьями, улыбались при встрече и обстоятельно здоровались. Много, очень много случилось подобных приятностей, прежде чем я понял, что причиной всему не мое чертовское везение и сумасшедшее обаяние – а кусочек серебристого пластика, прописавшийся в кошельке.

Как только я понял, в чем причина, – эти мелочи радовать перестали. Я ждал расплаты, понимая, что – как говорится – всей птичке пропасть, коли увяз коготок. Так и случилось. Дело было в марте.

«Предлагается следующий контракт. Нужно найти еще одного человека, который будет готов пойти к нам в услужение. Он должен быть самым хорошим человеком среди твоих знакомых. Родственников тоже можно рассматривать. Условия те же, что и при первом контракте. Срок – две недели».

«Суки!! – мне захотелось врезать кулаком по монитору, будто бы он в чем-то виноват. – Условия те же, говорите? Опять потерей близких угрожаете? А сделаю эту пакость, так уж, наверное, и золотую карту получу?! Вот ведь радость-то! Родственников теперь можно, говорите? Деток, стало быть, тоже? Значит, могу наконец-то и Гавра запустить по детсадику? Пусть вербует малышей в армию тьмы…»

Недаром говорится, что цинизм – форма защиты. Другой защиты у меня, увы, сейчас не было. Я сидел, упершись локтями в стол и обхватив голову руками… Что делать, не знал абсолютно… Зашла Ольга. Запустила руки в мои волосы.

– Что с тобой?

– Да все нормально…

– Зачем ты врешь? – она убрала руки.

«Сказать ей? Родственникам-то можно теперь… Нет, ни за что…»

– Оль, башка что-то болит невероятно… – начал я придумывать спасительное вранье. – На радио красят что-то… Вот надышался…

– И потому такой убитый? – с сомнением в голосе уточнила она.

Да. Обмануть женщину, особенно близкую, – настоящее искусство. Впрочем, тому ли еще научит меня Сатана!

– Я думала, что прочел что-то… Письмо какое-то нехорошее. Разве нет?

– Оль, – я улыбнулся сквозь боль – пусть думает, что головную, – смотри, – тронул мышку, экран расцвел. – Вот моя почта. Отец, радийный рекламный отдел, спам какой-то, Серега из Кишинева… Все. Видишь? Больше за последние дни писем не приходило, – открыл и корзину, которая была не без спама. Но, разумеется, «чертовской записки» не было нигде – я и не сомневался. – Чего мне грустить? Просто как-то накрыло вдруг. Дай таблеточку? – я с мольбой в воспаленных глазах посмотрел на жену.