Юрий Скворцов - На суше и на море. 1975. Выпуск 15

Маклиш стоял растерявшись, не зная, на что решиться. Рядом просвистела одна и потом вторая пуля, а из леса слышались глухие частые выстрелы. Глаза Маклиша округлились, он поспешно присел в траву.

Гочкис поздно осознал свою ошибку, выдав свое присутствие. Но воли к борьбе не утратил. «Уйду!» — сжав зубы, твердил он, оборачиваясь и посылая очередной заряд в преследователей. Гочкис перемахнул через полусгнивший ствол, пригнулся на одно краткое мгновение и выстрелил. Шмыгнул в чащу, лавируя между препятствиями. По нему били из тяжелых охотничьих ружей. Одна из пуль срикошетировала о древесный ствол, и он почувствовал, как что-то толкнуло в шею. Но пуля только разорвала мышцы, пройдя навылет. Во рту он не ощутил вкуса крови, и это ободрило его. Умирать в джунглях, пусть даже заповедных, Гочкис не собирался. Прижав левой рукой носовой платок к ране, он из последних сил устремился дальше.

Выстрелы стихли. Теперь он ломился сквозь чащу один. Он передохнул и перевязал рану. Повязка быстро пропиталась кровью. Вокруг стояла тишина. Он спросил себя, что делать дальше. Карту он отдал Фримеллу, куда идти — не знал, и мало-помалу пришел к мысли, что, по-видимому, выбыл из игры. Найти своих, вероятно, не удастся. Что сталось с вертолетом — тоже неизвестно. Как мог он спутать лендроверы! Ведь эта чертова машина шла не на сверхбаллонах! Но что теперь толку упрекать себя? Он поднялся и прошел еще с милю звериными тропами наугад и почувствовал первые признаки озноба.

Гочкис тащился, жуя плитку шоколада для поддержания сил, нетвердо ступая, спотыкаясь. Блуза и шорты липли к коже, проступила испарина. Он привалился к влажному темно-зеленому стволу и обхватил его одной рукой. Странно все же, сонно думал он, какие-то розовые шишечки, должно быть, плоды, разбросаны прямо по стволу… Кажется, это называют каулифлорией, вроде плодов какао… Он чувствовал, как свинцовая усталость наливает ноги, а жар от лица и шеи охватывает все тело. Рану жгло как огнем. Навалившись на гладкий ствол, он медленно начал сползать вниз и уткнулся лицом в мягкую подушку сырого мха.

Группа Фримелла на лендровере выехала по новому маршруту около тринадцати часов пополудни, придерживаясь юго-восточного направления. Сначала путь лежал вдоль опушки роскошного векового леса, затем они углубились в бледно-зеленую парковую саванну. Вначале они сдержанно обсуждали возможные причины исчезновения Сопьюта с вертолетом, но вскоре, преисполнившись надежд встретить его в новом месте, смолкли. Теперь их осталось трое, машину вел Троверс, рядом пристроился Фримелл. Они внимательно наблюдали за местностью. Рощицы зонтичных акаций и одиночные деревья перемежались с дум-пальмами, изящные, тонкие стволы которых несли по два-три султана листьев. Встречались высокие делеб-пальмы со вздутием посередине ствола.

От сухой нагретой («натопленной», как говорил Симанаут) саванны тянуло свежим навозом. От обилия копытных рябило в глазах. Ленивые, раскормленные мухи тучами вились над пыльной травой.

Часа через два, переезжая неглубокую глинистую заводь, машина увязла в скользкой жиже. Лендровер буксовал. Трэверс и Симанаут суетились вокруг машины. Поднявшись на берег и оглядев окрестности в бинокль, Фримелл потребовал от спутников замолчать и заглушить мотор. По его словам, он увидел у соседней заводи тех, кого они с нетерпением искали. Животных было как раз пара: самец и самка! Трэверс и Симанаут онемели от волнения. Схватив ружья, они начали красться к животным.

Это были некрупные с загнутыми рогами антилопы, и никто не сказал бы, что они красавцы. Трэверс и Симанаут проявили прекрасную выучку скрытного подхода к «объектам», и Фримеллу пришлось остаться у машины, чтобы им не мешать. Спрятавшись в кустарнике, он наблюдал в бинокль, как животные поочередно пили, погрузившись в воду по самое брюхо. Красноватая шерсть лоснилась; играя, они временами высоко выпрыгивали из воды.

Через минуту одновременно прогремели два выстрела. Операция прошла удачно, и Фримелл облегченно вздохнул. Вместо пуль ружья стреляли шприцами. Фримелл с удовлетворением отметил, что животным была введена двойная доза усыпляющего препарата — миорелаксанта.

Это был неожиданный, ошеломляющий успех. Все повеселели, и машина шла теперь на предельной скорости, какую допускала слегка всхолмленная кустарниковая равнина. В кузове, подпрыгивая на матрацах, перевязанные эластичными сыромятными ремнями, лежали два расслабленных тела в глубоком сне.

Казалось, фортуна наконец повернулась к ним лицом. На втором условленном месте встречи они увидели вертолет.

Но их ожидал и сюрприз. Возле вертолета лежал связанный, с кляпом во рту, африканец.

— Это объездчик, — кивнул на него Сопьют, — неожиданно наткнулся на меня. Пришлось обезвредить. Не мог же я и отсюда дать деру. Как бы вы тогда отсюда выбирались?

Сопьют помолчал, оглядел всю группу и спросил:

— А где же Гочкис?

— Он ожидает нас в первом пункте…

— Вы уверены в том? — И Сопьют рассказал, почему он улетел оттуда.

— Ну что же, все равно нам предстоит рейд за Гочкисом, — сказал Трэверс.

— А что же с этим? — пилот кивнул на объездчика.

— Он нам ни к чему, мистер Сопьют. Оставим его здесь.

— Я бы такое решение не одобрил, — пилот холодно смотрел на распростертое тело. — Мы возьмем его с собой заложником.

— Заложником, сэр?

— Вот именно, Трэверс.

— Вы что-нибудь знаете о Гочкисе?

— Ровным счетом ничего. И это плохо. Жаль, что подвела рация, тогда вы не оставили бы его на поляне. Меня на ней засекли, а значит, там засада.

— Словом, влипли, — зло сказал Симанаут и сплюнул.

Фримелл вдруг преисполнился сумасшедшей надеждой, что все обойдется. Но Трэверс сказал:

— Задание выполнено. Фримелл нас не подвел. Что решаем? — и вопросительно уставился в лицо пилота.

— Попробуем, — бесстрастно уронил пилот. — Если Гочкис на месте, в чем я сомневаюсь, — примем его на борт с воздуха.

Быстро завезли в грузовой отсек лендровер. Вертолет взлетел, и вскоре они были уже над местом первой посадки.

Большая вытянутая поляна была пуста. Вертолет сделал круг и снизился до сотни футов. Вдруг в меркнущем свете дня все увидели вспышки выстрелов из кустов. Слышно было, как тяжелые пули грохнули, словно в жестяной таз, в брюхо вертолета. Стекло бокового обзора лопнуло.

И в эту минуту глухо застонал егерь. Он хотел приподняться, и все увидели, что на рукаве его блузы растекается темное пятно. Веревки ослабили, он мог немного двигаться. Симанаут посмотрел на раненого.