Юрий Скворцов - На суше и на море. 1975. Выпуск 15

Симонов достал сигареты, но спохватился и спрятал.

— Иди покури. Мне легче, полежу один.

Шухов повернулся на бок и осмотрел каюту, и все вокруг показалось непривычным, будто не был здесь много месяцев. И сделалось вдруг радостно от того, что жив, что вернулся, что увидит Крылова и Кононова и не раз еще сходит на рейдовую разгрузку.

ОБ АВТОРЕ

Димчевский Николай Владимирович. Родился в 1926 году в Москве. Окончил философский факультет МГУ. Член Союза писателей и Союза журналистов СССР. Работает в издательстве «Советская Россия». Автор ряда художественных книг, сборников стихов, повестей и рассказов («Прорубь», «Краски Севера», «Июль на краю света» и других). В нашем ежегоднике выступал четыре раза (выпуски 1966, 1969, 1970 и 1973 годов). В настоящее время работает над книгой стихов «Облик странствий» и сборником повестей и рассказов о людях Севера.

Очерк

Заставка Е. Г. Клодта

Фото подобраны автором

Шар, отчетливо видный с земли, — желто-синий баллон и чуть ниже, на стропах, корзина — в этот воскресный полдень вызвал на дорогах французского департамента Верхние Пиренеи такой же переполох, как если бы над горами появилась летающая тарелка, битком набитая марсианами.

Вот остановился автобус с паломниками, спешащими в Лурд к обедне. Богомольцы в праздничной одежде высыпали на шоссе и, прикрыв глаза от солнца брошюрками о чудотворном целительном источнике в Лурде, указывали пальцами в небо. Радостно засуетилась детская экскурсия на склоне горы. Руководитель степенным педагогическим голосом начал что-то втолковывать ребятишкам: «Монгольфьер… подогрев… перегрев…» Куда там! Кто станет все это слушать, когда он летит! Притормозили машины отпускников, возвращающихся из Испании. Эти смотрят завистливо: летит себе, забот не зная, никаких дорожных заторов, никаких аварий, даже бензина не нужно. И они с горечью начинают нажимать на клаксон: проезжай, проезжай, чего встал, эка невидаль — шар в небе!

А молодой фермер на красном тракторе не думает проезжать, он хлопает в ладоши: «Давай, Жан, давай!» Потом наклоняется к американскому автомобилю, похожему на расплющенную акулу, из окошка которого выглядывает девушка с белыми волосами, и очень громко, как говорят с глухими и иностранцами, кричит:

— Наш это! Наш, говорю, парень летит!

Потом добавляет, тыча пальцем в сторону моря:

— К вам, в Америку, долететь может! Точно!

Девушка хохочет и показывает на парижский номер машины.

— Тьфу ты, — сбавляет тон фермер. — А я думал… Так это наш парень, говорю, полетел. Жан Сервье, слыхали?

— Нет. А ваш — это откуда?

— Из Баньер-де-Бигор!! — заглушая тарахтенье своего трактора, кричит фермер: — Написано!

На шаре действительно было выведено крупно: « Баньер-де-Бигор. Целебные грязи».

— И здесь реклама… — простонала девушка, прикрыла пол-лица черными очками, нервно передернула рычаг, и лимузин нетерпеливо затрясся крупной дрожью.

Машины притормозили на пять минут, а на шоссе уже дым коромыслом. Надрываясь по-ослиному, пытается расчистить себе путь скорая помощь. Кто-то кому-то, засмотревшись в небо, ободрал бампером крыло. Шум и крики продолжаются еще долго после того, как шар, в последний раз заслонив солнце, исчез за склоном горы.

Мимолетное видение… Но ему предшествовала долгая череда событий, о которых мы намерены рассказать. Однако прежде маленькое отступление. Дело в том, что в Баньер-де-Бигор, маленьком французском городке у испанской границы, автору этих строк случилось прожить две недели, и, хотя пути его с героем очерка не пересеклись, автор так и не смог преодолеть искушения заглянуть в старые записи.

…От факелов в проржавевших держаках закручивались вверх чадные хвосты, распластанные тени метались в тесном для стольких людей прямоугольнике двора. Двор замка — твердыни пиренейских маркграфов — был выложен гулкими каменными плитами, и звуки до зубцов крепостных стен затопляли его, вызывая ощущение, будто находишься на дне плещущего озера. Мы слушали хор, который был в шаге от нас, но не видели певцов: глаза смотрели куда-то сквозь них. Мужские басы гудели низко, наливаясь сдерживаемой силой.

Певцы были одеты в традиционные костюмы пиренейских горцев: красные бархатные курткой суконные штаны, заправленные в высокие до колен белые носки из овечьей шерсти. На голове — красные береты, украшенные по случаю праздника белыми кистями.

Да и среди слушателей многие были в беретах и куртках, никак не подходивших к брюкам городского покроя, но эта разномастность не трогала собравшихся. «Мы, бигорцы, — скажет мне потом с вызовом один парень, — сами по себе».

Хор вздохнул, как одно большое существо, и замер. Все стояли молча: здесь, нам объяснили, не аплодируют. Старинные песенные сказания о храбром рыцаре Роланде известны всем бигорцам, а искусство хорового пения передается из поколения в поколение. Так что здесь собрались искушенные ценители. Французы обычно шутливо заявляют о своей неспособности петь хором; слишком, мол, для этого они индивидуалисты. Но услышанное нами явно свидетельствовало об обратном. Руководитель хора по этому поводу сказал так:

— В горах не проживешь в одиночку, и не пробуйте. А собравшись вместе, как не спеть?.. Вы обратили внимание, что горцы везде отлично поют: в Тироле, на Кавказе, в Карпатах, на Балканах. Не зная нотной грамоты, они тем не менее исполняют мелодию в пять голосов. Почему так? Думаю, слух в горах обостряется, звук летит очень далеко… Несподручно как-то фальшивить, — закончил он с улыбкой.

И фамилия хормейстера словно нарочно была Роланд. Желая сделать приятное гостям из Советского Союза, он пошептался с певцами, те подобрались и низко, очень низко начали «Подмосковные вечера». Без слов, только мелодию. Странное дело, на фоне этих каменных декораций, выйдя из уст пиренейских горцев, русская задушевная песня превратилась в нечто очень мужественное и эпическое…

Славные люди окружали нас в Баньер-де-Бигоре. Они рассказали о давней истории, когда баньерский хор, решив пропеть всему свету о красотах Пиренейских гор, отправился пешком по всей Европе и добрался до России.

Баньерцы поведали и о более близких временах, когда они переправляли через горы испанских республиканцев, а чуть позже, во время войны, устроили здесь партизанскую базу.

Вместе с ними мы много ходили по улицам городка. Он живописен и уютен, как могут быть уютны хорошо обжитые места. Городок крепко врос в горный склон, обращенный к югу. Из общей массы старых домов выделяются здание у минерального источника и большой современный корпус грязелечебницы. В истории, о которой будет ниже рассказано, этому заведению суждено сыграть очень большую роль. А посему на этом автор прерывает (не без сожалений) свои воспоминания о пиренейском городке и обращается к теме.