Александр Казанцев - Фаэты. Рассказы о необыкновенном

Так со слов Моны Тихой представили себе земные жрецы оружие распада фаэтов.

А вот как описали они «Летающую колесницу»

«О том, как изготовить детали для «Летающей колесницы», мы не сообщаем не потому, что это неизвестно нам, а для того, чтобы сохранить это в тайне. Подробности устройства не сообщаются потому, что, узнанные всеми, они могли бы послужить злу» *.

[*Древнеиндийский поэтический источник «Самарангана Сутрадахра», перевод с санскрита А. Горбовского.]

Узнаю Мону Тихую, Первую Мать совета Любви и Заботы, всю жизнь охранявшую Запреты Великого Старца!

И дальше:

«Сильным и прочным должно быть его тело, сделанное из легкого материала, подобно большой летящей птице. Внутри следует поместить устройство с ртутью и железным подогревающим устройством под ним. Посредством силы, которая таится в ртути,которая приводит в движение несущий вихрь,человек,находящийся внутри этой колесницы, может пролетать большие расстояния по небу самым удивительным образом…Колесница развивает силу грома благодаря ртути. И она сразу превращается в жемчужину в небе» *.

[*Древнеиндийский поэтический источник «Самарангана Сутрадахра», перевод с санскрита А. Горбовского.]

Вот как отложилось в умах людей устройство космического корабля фаэтов. Очевидно, ртутью, единственным тяжелым и жидким металлом на Земле, Мона символизировала непонятное людям космическое горючее, которым пользовался «Поиск-2»…

В свою очередь, мы сообщили по электромагнитной связи Моне Тихой, что мы плывем к ним на большой парусной лодке, поскольку наш космический корабль «Поиск» погиб в жерле вулкана.

Самым тяжелым было сказать матери, что моя сестренка Ива навсегда осталась с инками на Земле.

Ответ Моны Тихой был неожиданным:

- Таков Закон Природы. Дочери уходят от матерей, создавая новые семьи. - И я услышал вздох с другого полушария Земли.

После этого разговора с Моной Тихой обстановка в море вокруг нашего корабля резко изменилась.

Сначала подул сильный ветер. Поначалу мы обрадовались, кораблик наш стал перелетать с гребня на гребень. Мы приближались к цели со всевозрастающей скоростью.

Однако попутный ветер скоро стал тревожить. Он налетал шквалами, грозя порвать паруса.

Теперь наш корабль уже не качало, а почти подбрасывало в воздух. Удержаться на ложе было невозможно. Я вспомнил напутствия Гиго Ганта, как следует лежать в бурю: только на животе, расставив локти и ноги. Я попробовал и убедился, что могу теперь удержаться на ложе…

Я научил так же приспосабливаться Эру и Нота Кри. Чичкалан в этом не нуждался, неся основную тяжесть управления кораблем. Так же, как и его учитель мореходства Гиго Гант, он не покидал кабины управления, привязывая там себя веревками. Нередко волна, прокатываясь по палубе, распахивала дверь и, уносясь обратно в море, пыталась захватить рулевого. Но Чичкалан был упорен и стоек, не говоря уже о силе и ловкости.

Я сменял его, всякий раз вспоминая о нашем могучем Гиго Ганте, который во время «потопа» позволял только мне заменять его у руля.

Шторм крепчал.

Море походило уже на горную страну с хребтами и каньонами. Мы то взлетали на вершины, то скользили вниз, проваливаясь в ущелья, чтобы потом снова взлететь.

Мачты грозили рухнуть. Пришлось убрать паруса.

Мы знали, что такое Пылевые Бури Мара, когда летящая стена песка засыпала вездеход, сбивая его с ног. Сейчас словно все бури Мара слились воедино, но не песчаными, а водными лавинами обрушивались на нашу утлую скорлупку, какой выглядел среди разъяренной стихии наш корабль, еще недавно казавшийся красавцем.

Но худшее было впереди.

Пока валы были огромными и расстояние между ними все увеличивалось, мы еще могли лавировать, спасаясь между хребтами или балансируя на их гребнях, но скоро с океаном стало твориться нечто невообразимое. Вместо длинных водяных хребтов вокруг нас теперь метались конические вершины, бурля и вращаясь, как песчаные смерчи.

С громом и свистом ударяли они корабль, креня его набок, сметая все с палубы. Если бы каждый из нас не привязался к мачте или надстройкам, его унесло бы в море.

Трюмы затопило. Не было тех отчаянно боровшихся за жизнь инков, которые вычерпывали воду из трюмов во время «потопа». Наши ничтожные усилия справиться с водой в трюмах били бесполезны. Корабль все ниже погружался в воду.

Небеса разверзлись в слепящих зигзагах.

И, наконец случилось самое страшное. Конические волны, вертя кораблик, с воем сшиблись, как в смертельной схватке, и переломили наше судно пополам.

Красавец Гиго Ганта перестал существовать.

Корабль пошел ко дну, а мы… остались на древнем плоту - подарке Хигучака, заблаговременно привязали там себя.

Мы мысленно простились с кораблем, радуясь, что хоть часть запасов, съедобных клубней и пресной воды была перенесена по настоянию Эры на плот.

Волны с прежней яростью обрушивались на нас, но уходили между щелями бревен. Я боялся за растительные волокна, связывающие их. Однако наше сооружение как бы приспособилось к новым условиям. Очевидно, гибкие связки намокли, разбухли и, что особенно важно, глубоко врезались в мягкую древесину, которая защищала их от перетирания.

Мы чувствовали, что плывем теперь не по океану, как на корабле, а в самом океане. Вода была не только под нами, не только рядом, она была вокруг нас и даже над нами, то и дело перекрывая плот полупрозрачным зеленым сводом. Вот тогда пригодилась нам тренировка в беге без дыхания. Мы умудрялись остаться в живых, находясь подолгу под водой, споря с исконно морскими животными. Впрочем, Чичкалан и инки тоже перенесли такое испытание, хотя и чувствовали себя несравненно хуже нас.

Наконец шторм начал стихать. В облаках появились просветы. Мы увидели звезды и смогли определить свое местонахождение. Оказалось, шторм хотя лишил нас корабля, но подбросил к желанному материку на огромное расстояние, которое даже под всеми парусами кораблю пришлось бы преодолевать очень долгое время.

Нот Кри, сделав вычисления, сообщил нам об этом.

- Впрочем,это уже не имеет для нас значения, - с нескрываемой горечью добавил он в заключение,- ибо плыть на этом сооружении невозможно.

- Но ведь мы плывем,- напомнил я.

Нот Кри пожал плечами и отвернулся. Скоро я понял, что он имеет в виду.

Чем же нам питаться, пока нас будут нести переменчивые волны? На плоту осталось лишь небольшое количество клубней, любимой пищи инков, запасы зерен нашей марианской кукурузы, снятых с земных полей, и еще некоторые виды земной растительной клетчатки. Однако на всех нас этого не могло хватить надолго…