Лев Стекольников - Кладоискатель ABC [Сборник фантастических и приключенческих произведений]

— Мальчик, а в куклы играет, — захихикала девочка в очереди. Все засмеялись.

— Сама ты кукла безмозглая! — огрызнулся Мишка.

— Это куколка бабочки, — поспешно объяснил Толя.

— Значит вас, молодые люди, надо оштрафовать за пересылку сельскохозяйственных вредителей, — и начальник подошел к окошку.

— Да вы ничего не понимаете в ляпи… доли… лепи… лепидептерологии, — важно сказал Мишка.

— Что это за… лепи-лепи? — спросил начальник.

— Это наука о бабочках.

— Так, значит, там бабочка? Да ей же там тесно и душно, в посылке-то, — заинтересовалась Нюра.

— Ей не тесно, — объяснил Толя. — Она в коконе, а вот если она вылезет в посылке, то будет инвалидом. Ей надо крылья расправить на свободе. А крылья большие— вот такие…

— Да неужто такая большая! — изумилась Нюра.

— И она очень красивая. Как… как бархатный занавес в театре. И на каждом крыле большое пятно, словно глаз.

— А что она ест? — спросила девочка.

— Она совсем не ест. У нее даже хоботка нет. И живет очень недолго. Отложит яички и умрет…

Было уже десять минут одиннадцатого, но почта оставалась открытой, — все слушали Толю.

— Нюра, — неожиданно сказал начальник, — у тебя в графе получения какой-то Крестовоздвиженский на Сундукова залез — сразу две графы занял. Смотреть надо!

…Крохотный ящичек несли по очереди. Гости встретили ребят веселым подтруниванием, а родители возмущенными взглядами.

— А мы хотели было съесть ваши пирожные, — пробасил старик-шахматист.

И вдруг в ящике послышался шорох…

— Вылезает! Мишка, давай нож! — отчаянно завопил Толя.

Гости испуганно откачнулись от стола…

Бабочка превзошла самые смелые ожидания: она была не пятнадцати сантиметров в размахе, как сказано у Брема, а целых шестнадцати.

— ПОЛУЧАЙ, племянничек! — ещё в дверях закричал дядя Володя. — Прямо из Аф-ри-ки! Это понимать надо! — и он поставил на стол небольшой фанерный ящик.

Я очень люблю дядю Володю. Не всякому так повезёт — иметь дядю — капитана дальнего плавания!

Я поднял лёгкую крышку.

Внутри ящика, на белой жёрдочке сидело что-то вроде ящерицы.

Я вопросительно поглядел на дядю. Он захохотал:

— Не узнаёшь? Это же хамелеон! Что, никогда не видел живых хамелеонов? Бери! Любуйся! Ишь какое… симпатичное чудовище!

Вот уж действительно симпатичное чудовище! Одна голова чего стоит! На затылке шлем с гребнем, рот «до самых ушей, хоть завязочки пришей». Глаза — настоящие корабельные иллюминаторы… И каждый — сам по себе! Вот один медленно повернулся и уставился на меня, а другой продолжает глядеть в угол ящика.

Острая спинка в мелких зазубринках — прямо пилка. Хвост длинный, спиралью свёрнут вокруг жёрдочки. А лапы-то! Гаечные ключи, а не лапы! И они крепко- накрепко вцепились в палку.

— Спасибо! Вот здорово! — обрадовался я. — Ни у кого нет дома хамелеонов!

Дядя ликовал вместе со мной. Он так и сиял: блестело его загорелое докрасна лицо, блестели золотые нашивки на кителе, блестели медные пуговицы.

— Что же ты не возьмёшь его? Бери, пересаживай… Ну, хоть на фикус…

Я решил попробовать.

— Как бы это тебя… — сказал я, собираясь взять хамелеона.

Странное это ощущение — будто не живое существо под пальцами, а игрушка из картона.

— А ну-ка, ну-ка… — бормотал я, забирая хамелеона в ладонь. Но тут оказалось, что вытащить его из ящика — дело не простое. Я тяну, а он лап не разжимает и хвост не распутывает, да ещё надуваться стал и темнеть. Глазам не верю! Прямо угольно-чёрным стал.

— Это он сердится, — объяснил мне дядя, — я уже знаю его милый характер. Если у него плохое настроение — темнеет. Если он сыт и всем доволен — шкурка делается светлой, почти белой. Этакий ангелочек! Ну, а если голоден и раздражён, то черен, как дьявол! Дай-ка, я попробую его вытащить.

Но и могучие ладони капитана не могли разжать лап хамелеона. Дядя вспотел, ругнулся, снял китель и попросил чаю.

— Он вылезет, Лёня, — успокаивал меня дядя Володя, — он же голодный. Как увидит муху, так и покажется… Вот только мух у тебя маловато. Открой окно, выставь блюдце с мёдом, — мигом налетят.

Мы пили чай и косили глаза на ящик. Вокруг жужжали мухи, но хамелеон не показывался. Прошло полчаса. Я подбежал к ящичку…

— Дядя Володя! Он сбежал!

— Прокараулили! — вздохнул дядя. — Видишь, какой интересный! Давай искать. Далеко уйти он не мог.

Мы обшарили фикус и аралию, перебрали лист за листом — нет как нет!

— Что за наваждение! — капитан поглядел на потолок, на стены, но там никого не было. — Ладно, давай пока сыграем в шашки.

Я уже почти пробрался в дамки, как вдруг, бросив взгляд на муху, сидящую на широком листе аралии, заметил, что она исчезла. Не улетела, а именно исчезла.

Я бросился к аралии:

— Дядя Володя! Вот он!

Крепко зажав своими «гаечными ключами» черешок листа, стоял хамелеон. Он не двигался, только большущий рот слабо шевелился — он жевал муху.

— Ну вот и всё в порядке, — сказал дядя Володя, — подарок найден. Смотри на него досыта. И — до свиданья! Мне пора!

Капитан ушёл, а я, как пришитый, долго стоял у цветочного горшка. Мне хотелось подсмотреть, как хамелеон ловит мух. Прошло минут десять. У меня стали затекать ноги. Я топтался на месте, но терпел. Ещё десять минут… наконец-то!

Муха села на лист и стала чистить лапки. Правый глаз хамелеона повернулся к мухе, левый смотрел на меня. И вот он решился — пошёл. Но как!

Торжественно и плавно поднялись сперва правая передняя и правая задняя лапы. Вот они вынеслись сантиметра на два вперёд и ухватили черешок. Теперь поднялись левые лапы. Он двигался как иноходец — сперва одной, потом другой стороной. Вот изо рта показался круглый кончик языка. Казалось, он прицеливается… раз!

Я ничего не успел заметить. Муха исчезла. Хамелеон жуёт.

— Лёня! Ты чего стоишь столбом?

Я и не заметил, как зашёл Витька. Пришлось его прямо носом ткнуть, чтобы он увидел хамелеона. Зелёного на зелёном листе — никак не углядишь. Теперь мы стояли и караулили вдвоём.

— Ты как его назвал? — спросил Витя, стоя ко мне боком. Он боялся потерять из виду хамелеона.

— Да никак ещё не называл.

— Так надо же имя дать!

И он стал имя придумывать: