Лев Стекольников - Кладоискатель ABC [Сборник фантастических и приключенческих произведений]

Гоша положил хлеб и взял газету.

«КАМЕННОУГОЛЬНЫЙ ЛЕС… В 30 КИЛОМЕТРАХ ОТ НАШЕГО ГОРОДА!

Как стало известно, профессор Государственного университета энтомолог Никодим Эрастович Тулумбасов, изучая доисторических насекомых, случайно обнаружил в янтаре споры растений каменноугольной эпохи. Споры гигантских хвощей и папоротников оказались вполне жизнеспособными. Они проросли в саду профессора и под наблюдением учёного поднимаются с удивительной быстротой. Например, хвощ-каламит за сутки вырастает на полметра. Наш корреспондент только что вернулся из посёлка Ольховка, где с разрешения учёного он сфотографировал уникальную рощу. На снимке: роща из ископаемых растений в посёлке Ольховка».

«Так значит… этот кузнечик настоящий!» — подумал Гоша.

— Бабушка, я сейчас вернусь! — закричал он, срываясь с места.

Мальчик обежал синий забор и уже хотел толкнуть калитку в сад Тулумбасова, как увидел написанное наспех объявление:

«Посторонних убедительно прошу не отвлекать от работы. Тулумбасов».

Гоша потоптался у запертой калитки, поглядел на завешенные окна и медленно побрёл обратно…

— Неужто так и написано, что, мол, не заходите и не мешайте? — удивилась баба Варя. — Кто бы подумал! Такой человек вежливый, обходительный… Ну, что ж, нельзя так нельзя.

Прошло ещё несколько дней. Роща над помойкой так поднялась, что отдельные хвощи-каламиты торчали выше крыши, как буро-зелёные минареты. В первые дни после газетного сообщения к даче Тулумбасова непрерывно шли посетители. С утра до ночи перед запертой калиткой торчали любопытные. Иные влезали на берёзу, росшую у забора, и с вершины громко передавали свои впечатления. Тулумбасов принимал только учёных, ведущих вместе с ним наблюдения над ожившими древностями. Гоша видел его очень редко. Никодим Эрастович выходил в свой «заповедник» только поздно вечером. Он осунулся, побледнел и казался опечаленным. Иногда Гоша замечал, что профессор шарит в траве около дома, что-то ищет, осматривает лиловые головки чертополоха, жёлтые корзинки цикория…

НАСТУПИЛ ИЮЛЬ. Каждый день Гоша бегал купаться на озеро. Встреча с удивительной игрушкой поблекла в его памяти. К тому же у него появились друзья, а с ними было интереснее, чем сидеть и смотреть издали на рощу Тулумбасова… И вдруг Гоша опять встретил кузнечика!

На этот раз не было никаких сомнений — это был не заводной механизм, а живое насекомое. Но как же оно изменилось за месяц! Кузнечик вырос настолько, что казался чудесным красным мотоциклом, медленно идущим по дороге.

Гоша смотрел на его зелёную (чем-то напоминающую лошадиную) голову, на длинные чёрные усы, откинутые назад, на шесть ног «коленками назад», как поётся в песенке, на пульсирующее жёлтое брюхо, на вытянутые вдоль спины двухметровые красные крылья.

Кузнечик неуклюже ковылял по обочине дороги, обгладывая головки белой кашки. Гоша был от него в трёх шагах, но не боялся: круглые глаза насекомого смотрели спокойно, почти добродушно, как глаза верного старого пса.

Гоша достал из кармана пакет с бутербродами (бабушка не отпускала его на озеро без завтрака) и, отломив кусок булки, протянул его кузнечику:

— Кузя, Кузя, на, на!

Насекомое остановилось, будто прислушиваясь. Мальчик бросил на землю горсть крошек и отошёл в сторону. Кузнечик, быстро перебирая высокими лапами, подошёл и остановился над кусочком булки. Зелёная, похожая на лошадиную, голова пригнулась к земле — кузнечик съел предложенное угощение и уронил изо рта каплю бурой жидкости.

— Понравилось? Слюнки потекли? — повеселел Гоша, подбрасывая под ноги Кузе новые куски. Кузнечик ел и ел, а мальчик подходил к нему всё ближе и ближе. Но только он протянул ладонь, чтобы погладить отливающее рыжим глянцем седло на спине кузнечика, как с громким треском развернулись все четыре крыла, и Кузя, подпрыгнув, полетел по широкой дуге куда-то за сады и огороды.

На другой день, захватив с собой несколько кусков хлеба, Гоша пришёл на то же место.

Кузи не было. Мальчик поглядел на пустую дорогу и позвал негромко:

— Кузя, Кузя!

И вдруг с вершины старой берёзы, треща крыльями, взлетел кузнечик. Он очертил, снижаясь, полукруг, и сел на дорогу рядом с Гошей.

— Кузя, Кузя, — ласково повторял мальчик, кроша на ладони хлеб.

Кузнечик поднял чёрные усы и уставил на него смешные, глуповато-добродушные, круглые, как пуговицы, глаза.

На этот раз Кузя позволил Гоше тихонько погладить себя по красно-бурым крыльям.

У кузнечика был необыкновенный аппетит. «Волчий», — подумал мальчик. Он скормил ему весь хлеб, а Кузе всё было мало. И когда Гоша собрался уходить, насекомое заковыляло за ним вслед, как собачонка.

— Кузька, ты дурак, — сказал Гоша, — что я с тобой буду делать у бабы Вари? Ты же в собачью будку не влезешь. Да и напугаешь бабушку.

Неизвестно, что решил бы Гоша, но позади загудела машина, и Кузя «дал свечу» в соседний сад.

Мальчик вернулся домой. Там его ждала новая неожиданность: у бабы Вари сидел Тулумбасов.

— Поздоровайся, внучек, — сказала баба Варя. — Никодим Эрастович пришёл к тебе.

Гоша неловко пожал огромную ладонь профессора.

Тулумбасов не умел разговаривать с детьми: долго и скучно расспрашивал зачем- то, в какой школе Гоша учится, есть ли двойки, кто у них «читает» биологию. Наконец, покончив с необходимым, по его мнению, вступлением, он спросил:

— Гоша, не видел ли ты… мм… не встречал ли ты какого-нибудь необыкновенного насекомого? Я, как ты знаешь, нашёл в янтаре споры древних растений… Кстати, что же ты не придёшь посмотреть на них?

— Так ведь… — начал мальчик и поглядел на бабушку.

— Так вы же просили не тревожить вас, — договорила баба Варя.

— О, так это же не относится к таким хорошим соседям, как вы, — возразил Тулумбасов. — Приходите, хоть сейчас приходите!

— Спасибо! — на этот раз бабушка поглядела на Гошу.

— Так вот, — продолжал Никодим Эрастович, — у меня есть основание думать, что кроме спор… мм… что возможно в янтаре было яичко прямокрылого насекомого. И возможно, из этого яйца вышла личинка… мм… Так ты не встречал чего-нибудь такого?

— А какое оно из себя, это насекомое? — в свою очередь осторожно спросил Гоша.

— Мм… — промычал нерешительно профессор. — Может быть, кузнечик, может быть, саранча или… мм… медведка. Или — кто его знает — стрекоза…

— А оно должно быть большим?

— Да, да! Ты очень сообразительный мальчик. Очень большим. В каменноугольную эпоху жили стрекозы длиной метра два.

— А какого цвета это насекомое? — спросил Гоша, глядя в сторону.

— Этого я не знаю, — вздохнул учёный. — Да это и не так важно. Важнее всего внутреннее строение его.