Николай Лукин - Судьба открытия. Роман

Старик прибежал с полотенцем, перекинутым у локтя.

Глебов придвинул от стены легкую скамеечку:

- Присядьте с нами. - И сказал ему: - Вы немолодой человек, бывалый. И вы и я - мы оба Владимиру Михайловичу не враги. Его работу надобно беречь как зеницу ока. А обстановка будто неприятная сложилась. Мне хочется услышать ваше мнение. Как считаете: есть ли какая-то слежка за вашей квартирой? Кто именно следит? Вы замечали что-нибудь подобное?

Егор Егорыч, страдальчески наморщившись, пробормотал:

- Да кто их разберет… Случается по-всякому… - Потом подумал и немного погодя словно встрепенулся: - Вот доложить осмелюсь. Теперь, сию минуту, я иду с корзиной. А, стало быть, у самого подъезда - двое. Прогуливаются туда-сюда.

- Вы когда-либо их видели?

- Так точно, одного приметил. Такой, с усишками, сказать бы - белобрысый. Костюм на нем, как рябая курица. Весь чисто в клетку.

Вскипев: «Опять проклятый бандит!», Лисицын - словно его вихрем сдунуло - выбежал из комнаты.

Залаяла Нонна - она была заперта в кухне. Егор Егорыч кинулся за своим барином вдогонку. А Лисицын с тяжелой тростью в руке уже несся по лестнице вниз.

На тротуаре, в мутном ночном сумраке, действительно стояли люди - не двое, а трое. Они тотчас расступились. Двое из них перешли на другую сторону улицы. Размахивая тростью, Лисицын подошел к третьему. Человек оказался обыкновенным городовым: оранжевый шнурок на шее и шаровары, пузырями свисающие на сапоги.

- Кто они? - спросил Лисицын, шумно дыша, показывая тростью в сторону, где только что скрылись две тени.

На улице было тихо и пусто. Тускло светили далекие фонари на столбах.

- Они? - неохотно отозвался городовой. - А я почем знаю! Прохожие.

Глебов пока сидел в лаборатории один. Он поискал глазами пепельницу - не нашел - и сунул окурок в фарфоровую ступку.

У главных приборов ток был выключен; горела маленькая электрическая лампочка на столике возле микроскопа.

Что за Лисицыным следят, для Глебова совершенно очевидно. Однако мысль о сыщиках охранки в данном случае ему казалась мало вероятной. Судя по всему, здесь действуют частные агенты. Скорей всего, Лисицын прав: кто-то вознамерился завладеть открытием, любой ценой не выпустить этот синтез из рук.

Глебов пристально смотрел на чуть поблескивающие в полутьме приборы - на сложное нагромождение металла и стекла. Перед ним вырисовывался новый облик Лисицына. Прежний, пусть незаурядный фантазер, стремившийся прославиться, неожиданно вырос в большего ученого. И как в нем сочетается теперь наивность в общественных воззрениях с по-настоящему глубоким, прогрессивным, что он делает в естественной науке!

Зря он помчался на улицу сейчас! Такие вылазки ни к чему не приведут.

А вокруг его лаборатории явно назревает преступление.

И Глебову стало страшно за него.

- Ничего, чепуха, - сказал Лисицын, появившись в дверях; он так и вернулся с тростью - забыл оставить ее в передней. Не торопясь, полушутливым тоном объявил: - Разбежались бандиты. Боятся все-таки полиции! Уже спокойно все. Там вместо них полицейский стоит.

- Где полицейский?

- Да внизу, у входа.

- Что же ты молчишь?! - Глебов сразу поднялся.

Лисицын понял, что получилось не совсем-то ловко, и даже покраснел:

- Ох, верно… Полицейский для тебя некстати… Но, честное слово, пустяки. Не обращай внимания. Сюда никто не сунется!

Между тем Глебов безоговорочно решил, что тут ему нельзя остаться ночевать. Не только ночевать, а вообще задерживаться здесь.

- Главное, я в случае чего и тебя скомпрометирую…

- В каком там случае! Да бог с тобой!.. Ну, хоть поужинаем вместе!

- Никоим образом! Я тотчас ухожу.

Чиркнув спичкой, Глебов опять зажег папиросу. Обдумывал что-то, глядя на Лисицына. Проговорил наконец:

- Сообразить надо насчет твоего дела… как бы тебе лучше выйти из создавшегося положения. Может, посоветуюсь с кем. Давай побеседуем завтра. Ладно?

Стоявший до сих пор с расстроенным видом Лисицын оживился:

- Завтра? Вот и хорошо! Я тебя буду ждать к обеду.

У Глебова вздрогнули уголки губ. Теперь он запротестовал такими же словами, как много лет назад:

- Прийти снова к тебе? Ну нет, Владимир! Это, брат, дудки!

И Глебов стал втолковывать Лисицыну, где и как может состояться их завтрашняя встреча:

- Запомни. Сперва поколеси по городу на извозчиках. Произвольными, но разными маршрутами. - Он описал перед собой пальцем восьмерку. - Каждый раз извозчика меняй. Отпустил одного, прошел пешком квартал - бери другого, гони в новое место. В результате всех поездок к трем часам будь на Васильевском острове. На Десятой линии есть трактир Мавриканова. Там подойдешь к буфетчику, спросишь: «Кирюха к вам не приходил?»

- Кто это - Кирюха?

- Тебе не нужно знать. Условились?… Потом вот: согласишься ли ты прочесть - я приготовлю для тебя несколько книг? Я имею в виду Маркса и наших крупных его последователей.

- Маркс, о котором пишут? Кажется, экономист? А даст ли что-нибудь моей работе это чтение?

- Маркс - гораздо больше, чем экономист. Тебе будет очень полезно прочесть. Ты увидишь мир в истинном свете. Поймешь то кисло-сладкое, в чем состоят твои ошибки.

Лисицын вдруг обиделся:

- Совсем не ждал, что станешь укорять меня в ошибках!

Он начал нечто в таком роде: якобы путь революции и путь научного прогресса устремлены в конечном счете к той же цели, но путь науки прям, а путь политики извилист…

Глебов его оборвал:

- Прости, я спешу. Давай завтра продолжим разговор. - И, словно подтрунивая, бросил: - Уж таково твое открытие. Как ни крутись, оно тебя ведет прямехонько к политике!

Со двора вернулся Егор Егорыч. Он ходил по черной лестнице разведать обстановку. На улице, сказал он, перед подъездом, стоят двое полицейских, а во дворе нет никого. Двором пока пробраться можно.

Теперь и Лисицыну подумалось, что городовые выследили Глебова.

- Значит, помни, как условились на завтра, - будто бы спокойно уходя, прощался Глебов. И задержал руку Лисицына в своей; посмотрев в упор, спросил: - А что, если ты кинешь все да срочно эмигрируешь куда-то за границу? Простое дело: взять, уйти из накаленной атмосферы. Чтобы твой Микульский или кто там за его спиной даже ахнуть не успели. Хочешь - в Швейцарию, например? Я мог бы тебе это мигом устроить.

В глазах Лисицына промелькнуло не то недоумение, не то тревога. Затем они стали хмурыми. Он упрямо закачал бородатой головой:

- Нет, Павел! Нет! Пойми, ну как же я лабораторию оставлю…

Его память надолго сохранила последние слова, сказанные Глебовым. Уже у двери в кухне Глебов говорил, что на защиту со стороны властей надежда скверная, что хищники в погоне за прибыльным открытием могут не остановиться ни перед чем.