Николай Лукин - Судьба открытия. Роман

Марта-Каролина Клэр живет в Базеле. Когда Глебову случилось переехать в Базель, он познакомился с ней. Больше того, ему временами казалось, что он ее по-настоящему, как женщину и друга, полюбил. До сих пор он ее часто вспоминает. Молодая работница небольшой часовой фабрики, она с какой-то врожденной, свойственной ей тонкостью сумела вникнуть в самые глубины его устремлений. Прощаясь с ним, она сказала: «Что для вас маленькая Марта? Но я буду с вами мыслями всюду. Я верю в вас. Я верю в вашу революцию. И если вам станет трудно, подумайте обо мне. Знайте всегда: я невидимо с вами…» Теперь он подумал о ней, идя с отрядом по засыпанной снегом степи.

В детстве у Глебова были особые счеты с царем. Как клятву, он наизусть читал себе крамольные пушкинские строки. Ему мечталось о восстании, о мятеже; он представлял себя не то сподвижником Марата, не то одним из атаманов в вольнице Степана Разина. И это ощущение восставшего народа, такое яркое в детской фантазии, теперь обогащенное всем тем, что он узнал за жизнь, пробудилось у него и сейчас. Длинной вереницей за ним идут люди, поднявшиеся на борьбу. Степь широка. А впереди - бои, и за боями - воля.

По рекомендации Петроградского Совета, подавляющим большинством голосов отряд выбрал его своим командиром. Люди вверили ему собственные жизни. Лучше чем кто-нибудь другой, Глебов понимал, как велик положенный ему на плечи груз. Однако именно сюда в тревожный час его определила партия. Республика в опасности! И он теперь, повернувшись на ходу, озабоченно оглядывает растянутую по степи красногвардейскую колонну.

Уж слишком растянулись. Надо собрать колонну покомпактней…

А снегопад как-то вдруг прекратился. Вдалеке виднеются украинские хатки. Нельзя, чтобы красногвардейцев прежде времени увидел кто-нибудь, связанный с казаками. Успех возможен только при условии внезапности, если переход удастся сделать в полной тайне.

Потапов сказал Глебову, что параллельно их маршруту степь прорезает очень длинный овраг. Пока не свечерело, нужно бы воспользоваться этим, свернуть туда и продвигаться всем отрядом в глуби его, по дну.

Минут пять спустя они уже шли в глинистом ущелье. Путь тяжелый: кустарник, ямы, камни под ногами, сугробы выше колена.

Оставив Потапова в голове колонны, Глебов поднялся на косогор и задержался, чтобы пропустить отряд мимо себя. Он окликал людей по фамилии, торопил их («Подтянись! Не отставай!»), подбадривал.

На нем штатское пальто, перехваченное офицерским поясом с ремнями. На висках, из-под шапки, - серебряная проседь. Усы коротко подстрижены, и они тоже слегка отсвечивают серебром.

Наконец мимо него прокатились первые из обозных саней. За ними вторые и третьи. Трудно в этаком бездорожье. Лошадей ведут под уздцы. По нескольку красногвардейцев, навалившись, подталкивают сзади каждый воз.

Среди идущих за санями Глебов, неожиданно заметил мальчика. Лет двенадцати-тринадцати, шустрый, черноглазый, одетый в какую-то заплатанную женскую жакетку. Откуда он взялся? Мальчик суетится больше всех, забегает то с одного бока, то с другого, упирается в сани плечом, с ухваткой заправского кучера понукает лошадь.

Когда эти сани приблизились, Глебов крикнул ему:

- А ну-ка, подойди сюда!

Сани еле проходили в узком овраге. Протиснувшись к оглоблям, мальчик азартно поощрял коня:

- Но, но! Давай, давай!.. - и тут же с досадой отмахнулся от Глебова: - Ой, дядя, некогда мне, видите!

Глебов спустился на шаг. Схватив мальчика за локоть, оттянул к себе, на косогор.

- Откуда ты? Как попал к нам? - спросил он. - Как тебя зовут?

Мальчик сердито сверкнул глазами и не без достоинства ответил:

- Петр Шаповалов меня зовут. Руку пустите, чего вы!..

Отпустив его локоть, Глебов посмотрел на него с особенным, новым вниманием. Улыбнулся:

- Вот ты какой! А все-таки мне объясни: почему ты очутился здесь, Петр Шаповалов?

- С Потаповым я. Потапова знаете? Он к вам делегат.

Последние сани, разгребая отводьями снег, тяжело проскользили мимо. За ними шли красногвардейцы-моряки, составлявшие арьергард отряда.

- Ну, пойдем догонять, - сказал Глебов Петьке. - А кем Потапов приходится тебе?

- Потапов? Он меня грамоте учит. А так он мне никто.

- Ага, значит, никто… Но это хорошо, что грамоте!

Двигаясь теперь быстрей колонны, они вдвоем пробирались по неудобной крутизне. Чтобы тут идти, надо было то уцепиться за ветки куста, то опереться ладонью о глиняный откос. Однако они опередили уже арьергард и стали обгонять сани за санями.

Глебов подумал, что со стороны Потапова по меньшей мере неосмотрительно взять с собой такого паренька. Нужно не забыть при первой же возможности отправить мальчика к родителям. Из первого поселка, куда они придут.

А Петька приглядывался к человеку, с которым он сейчас столкнулся. Почувствовал в нем что-то внушительное и в то же время располагающее к себе. Хотел задать ему вопрос, не командир ли он случайно, но постеснялся. Вместо этого спросил:

- А наган у вас самовзводный?

- Самовзводный, - весело ответил Глебов.

Они поравнялись с серединой обоза.

Петьке уже пора спуститься к саням, и он заявил об этом вслух, даже прихвастнул:

- Без меня совсем запарились, гляньте - опрокинут сани… Мне тут самая работа!

Между тем он почему-то продолжал и продолжал идти за Глебовым. Вдруг притронулся к его рукаву:

- Дядя, случаем не знаете, вам в отряде красногвардейцев не надо? Вот меня бы приняли - я бы согласился.

Глебов посмотрел с улыбкой - правда, не обидной - и только потрепал его легонько по затылку:

- Ах ты, этакий-сякой, Петр Шаповалов!..

Еще осенью до Петьки дошли разговоры, будто слесарь Потапов на «Магдалине» собирает для Красной гвардии оружие.

Едва на рудниках появились казаки, Петька и его приятель Данилка, с трудом разыскав Потапова, сказали ему, что у них в надежном месте спрятаны шашка и сумка с патронами - и то и другое из сычуговского дома.

Они похвалились, что от казаков оружия могут сколь угодно натаскать, все дома обшарят постепенно.

Как Потапов закричал на них! Чтобы не смели и думать такого! Называл их ослиными головами. У Сычугова еще туда-сюда, а у шахтера в доме к чему это может привести?

- Людей хотите под расстрел поставить?!

Он их бранил, бранил, а - странно! - все закончилось дружбой.

Потом Потапов скрывался от контрразведки в необитаемых развалинах хижин «Святого Андрея». Раз пять-шесть мальчики носили ему хлеб. Туда же, будто за дровами (хижины ломали на дрова), почти каждый день ходили и взрослые. Петька знал, какие взрослые: красногвардейцы! Ему хотелось самому считаться в Красной гвардии, но Потапов не желал и разговаривать об этом.