Владимир Свержин - Ищущий Битву

– Да, пожалуйста, Капитан, спокойной ночи. «Инельмо Великий, – подумал я, засыпая. – Это ж надо так прозвать бедолагу! Стоп! Почему Инельмо, когда Арним?» – но это было уже во сне.

...Леденящий душу вой и бряцание цепей раздались где-то совсем рядом. «В этом доме мне не дадут поспать, меня здесь не любят, со мной здесь не считаются, – возмущенный бесцеремонностью нового визита, подумал я. – Ничего, попробую не обращать внимания».

Завывания и звон цепей приблизились, стали настойчивее. «Видимо, здесь думают, что у меня плохой слух». Кто-то явно пытался привлечь мое внимание.

– Ну и в чем дело? – недовольно произнес я, открывая глаза.

Призрачная фигура, облаченная в саван, увешанная цепями, как новогодняя елка – гирляндами, уныло маячила под потолком моей, с позволения сказать, спальни. Фигура разразилась адским хохотом и новыми завываниями.

– Милейшее! Мне завтра предстоит тяжелый день. Меня собираются казнить. Мне необходимо хорошо выспаться, чтобы пристойно выглядеть на эшафоте. Я уверен, там будут лучшие люди города.

Привидение задумалось.

– Ты занял мое место! – замогильным голосом наконец прогрохотало оно.

– Какие будут предложения? Если у вас есть ключи от двери, я с радостью освобожу ваш номер.

Насколько я мог рассмотреть, ключей у привидения не было.

– Кто ты, смертник? – после некоторой паузы спросил меня сбитый с толку призрак.

– Такой же добрый рыцарь, как и вы, – без ложной скромности признался я. – Ведь вы, если я не ошибаюсь, не кто иной, как Гуго де Мерналь?

– Ты знаешь меня, несчастный?! Ну конечно! Когда солнечный лик совместится с луной, время черного пса заставит его покинуть логово. Я слышу, как кони великой охоты стучат своими алмазными копытами! Я вижу, как капает кровь в бездонную чашу возмездия. О, эти реки крови, что пенятся, подмывая берега Ойкумены, с лезвия меча начат ваш путь, и сами вы – меч, сокрушающий могущество владык!

– Простите, вы это о чем?

Призрак задумчиво уставился на меня:

– Небо – мой Отец. Он зачал меня. Все небесное население – семья моя. Моя Мать – великая земля! Самая возвышенная часть ее поверхности – лоно ее; там Отец оплодотворяет недра той, что одновременно и супруга, и дочь его.

– Чрезвычайно интересное наблюдение. Но вы это о чем?

– Варуна [50]! – Призрак вслушался в звук произнесенного имени и вновь захохотал.

«По-моему, бедняга от одиночества двинулся на оккультных науках», – подумал я.

– Погоди, приятель, ты, главное, не волнуйся, – попытался успокоить я не на шутку разбушевавшегося призрака. – Давай так: знамя Бургундии... Арелат...

Привидение насторожилось.

– Найди Жиля де Жизора. Сообщи ему о моей смерти, – произнесло оно уже совсем нормальным голосом. – Передай ему, что сухая ветвь не плодоносит и что он может зажечь новую свечу в зале шестнадцати светилен. – Де Мерналь, кажется, заметно помрачнел. – Я открою тебе одну тайну. – Он опять помолчал. – Ты не умрешь здесь!

Призрак вновь захохотал и начал медленно растворяться в воздухе.

– И на том спасибо, – поблагодарил я, – а теперь, если не возражаете, я все-таки посплю.

Лучи солнца непременно пробились бы в высокое оконце моей темницы, если бы таковое в ней существовало. Но, увы, оно отсутствовало. Поэтому лучиком, пробудившим меня ото сна, условно можно считать трубный храп кого-то из моих тюремщиков, судя по тембру, все того же мастера Ханса.

– Притомился, бедняга, – посочувствовал я ему. – Понятное дело, служба тяжелая. Заключенные, твари неблагодарные, того и гляди деру дать норовят. Ни тебе почтения, ни понимания. Притомишься тут. Ну ничего, поспи, поспи, касатик.

Я поднялся и блаженно потянулся. Лекарство и магия, употребляемые придворным магикмейстером, действовали. Я помахал руками и с удовольствием почувствовал, как четко отзываются мускулы на каждое мое движение. Конечно, это была не лучшая моя форма, но даже сейчас я был способен положить пару-тройку таких вот мастеров Хансов за время горения одной спички.

Но, что радовало меня больше всего, на том месте, где я полагал увидеть кровоточащие следы собачьих клыков, белели аккуратные рубцы. «Ай да маг, ай да молодец. Инельмо, нет слов, мастер – высокий класс. Снимаю шляпу!»

Шляпы с собой у меня не было, но это дела не меняло. Маг таки был первоклассный. Инельмо – имя это заставило мою мысль затормозить на полном ходу: «Постой-ка, что, право, за шарада? Инельмо или Арним?»

Я думал довольно долго и уж совсем было решил плюнуть на это дело, когда разгадка сама рухнула мне в руки, простая, как мычание. Конечно же! Эмрис – Мерлин, Арним – Инельмо! Я чуть было не расхохотался.

Истинное имя! Имя, позволяющее держать мага в повиновении. Для всех остальных он – Инельмо Великий, да хоть бы и трижды величайший, а для Лейтонбурга – Арним. Это открытие давало мне кое-какие новые возможности, но я еще слабо представлял себе какие. В голову все больше лезли джинны, разрушающие города и строящие дворцы, и какие-то придурки, таскающие эти дворцы с места на место. Увы, здесь была отнюдь не сказка, и магия, при всех ее возможностях, имела свои четкие законы, которые, кстати, я представлял себе весьма смутно.

Возможно, я подумал бы на эту тему еще некоторое время, может быть, и изобрел какой-нибудь велосипед, но размышления мои были прерваны грубым окриком:

– Спишь, скотина!

Столь лестный эпитет явно относился не ко мне. Я не имел привычки спать стоя.

Храп прекратился и превратился в смущенное бормотание. Затем дверь с привычным скрежетом отворилась, и тот же властный голос, что минуту назад желал доброго утра моему тюремщику, произнес: «Рыцарь Вальдар Камдил, извольте следовать за мной!»

В коридоре меня ждал караул еще больше прежнего. «Ставки растут», – отметил про себя я. Мы вновь кружили по коридорам и переходам, карабкались вверх-вниз по крутейшим винтовым лестницам, и вот, когда последняя из них, такая длинная, что я уж было решил, что на самом деле это, очевидно, черный ход в царствие небесное, наконец закончилась, мы очутились в небольшой круглой комнате с решетками на окнах. Однако все же здесь были окна. Здесь также был топчан, сколоченный из плохо обструганных досок и покрытый потертым тюфяком. Конечно, он слабо напоминал брачное ложе Короля-Солнце, но это все же была не охапка прелой соломы.

– Ба! – воскликнул я, подходя к окну. – У меня теперь номер люкс с видом на... С видом на куда угодно.

Я находился на высоте пяти сотен ярдов над землей, в одной из самых высоких башен замка, примостившейся на отвесной скале. Внизу подо мной темнели склоны Шарфенберга, поросшие лесом. Ниже леса сменялись виноградниками. Потом виноградники резко обрывались, и река, пенясь и обрушиваясь с грохотом на перекатах, четкой границей отделяла гору от равнины.