Джек Лондон - Мир приключений, 1926 № 03

— Итак, — говорит он медленно и торжественно, — твоя сестра мне все сказала. Как с первой же ночи в новой квартире у нее начался в ушах шум, странные, отвратительные звуки, голоса, говорящие непонятные или совершенно бессмысленные вещи. Тут уж бедняга, конечно, не может спать. Я ее очень внимательно осмотрел. Пожалуйста, дорогой мой, не делай такого лица, точно она совсем здорова.

Жена финансового советника начинает тихо плакать.

— Да, ведь, я же вам сказал, — торопливо говорит доктор, — что у вас нет ничего серьезного. Но, конечно, ваша болезнь бросилась на ухо.

Петер Леонард застывает, как ледяная сосулька. Что за чепуху болтает этот толстяк? Разве доктор может так говорить?

— Ваша болезнь бросилась на ухо, — спокойно продолжает доктор Хок. — Но это вполне можно вылечить. Все, что вам нужно, это — впрыскивание одного нового средства. Но это необходимо сделать немедленно, сегодня же. Я вам торжественно даю свое честное слово, что вы после этого уже сегодня не услышите ни малейшего шума и будете хорошо спать, но у себя я вам не могу сделать впрыскивания. Вам нужна санатория. Я предлагаю парковую санаторию. Я дружен там со старшим врачем, доктором Хюттером, и за вами там будет хороший уход. Но, пожалуйста, сейчас же. Сегодня же. Прямо отсюда!

Сестра Леонарда заплакала сильнее. Петер Леонард не знал, во сне все это происходит, или на яву. Что это за ушная болезнь, требующая немедленного впрыскивания?

Доктор Хок продолжает быстро говорить, не давая никому опомниться.

— Мы возьмем автомобиль и втроем сейчас же отправимся в санаторию. Да, не заезжая к вам домой. Вам нужны кое-какие вещи. Знаете, что? Вы дадите ключи вашему брату, и пока вам будут делать впрыскивание, он поедет в Ватмангассе и привезет сам или пришлет вам чемоданчик с вещами, которые понадобятся вам в первую ночь. Завтра вы можете сами поехать на час домой и уложить все, что вам нужно, если вы захотите пробыть еще несколько дней в санатории.

Вдова финансового советника перестает плакать. Она в первый раз слышит от врача, что положение ее внушает некоторые опасения. Ведь, иначе нельзя понять доктора. Сестра Петера Леонарда сразу ободрилась. Она говорит только из приличия.

— Ах, я знаю, что я не выйду живой из этой санатории!..

Она умоляюще смотрит на доктора. Он улыбается; это хорошая улыбка. И она хочет ему верить.

Сестра Леонарда не успевает опомниться, как уже сидит в автомобиле. Дорогой толстый доктор рассказывает не совсем приличные, но зато веселые анекдоты. Он никому не дает рта раскрыть. Что с ним? — спрашивает себя слегка обезпокоенный журналист. Такое впечатление, что доктор хочет скрыть свое волнение. Неужели…

Все таки Леонард — брат, и они были с сестрой когда-то вместе молоды. В санатории доктор вкатывает свой стокиловый жир с захватывающей дух быстротой в кабинет старшего врача. Когда оба доктора выходят оттуда, старший врач уже все знает. Да, конечно, нужно впрыскивание. Да, лучше сейчас же его сделать. Сестра милосердия может сопровождать редактора в квартиру его сестры и привезти все нужное на ночь. Завтра, будет видно дальше. Да, нет же, не беспокойтесь, это ведь не операция, легенький укол маленькой иголкой, совсем нечувствительно…

Петеру Леонарду кажется, что и этот доктор смущен. У него становится тяжело на душе. — Ne quid periculosi? — спрашивает он в присутствии пациентки на сомнительном латинском языке. Как это сказать по-латыни: опасное заболевание.

Но толстый Хок решительно перебивает его.

— Побереги свои три с половиной слога, идиот! С твоей сестрой ничего не случится. Если ты хочешь упражняться в своем жалком латинском языке, так делай это в другом месте, а не тогда, когда бедняжка может думать, что мы скрываем от нее что-то. Поверьте мне, сударыня, он просто важничает.

Он выталкивает Леонарда раз-два к автомобилю, который все еще ждет их у подъезда. С ним едет сиделка из санатории. Дорогой толстый Хок остерегается проронить хотя-бы одно слово. Он только жалуется на жару. Но зачем же он тоже едет? Почему он не остался в санатории, чтобы присутствовать при впрыскивании и, вообще, при том, что будут делать с его бедной Альмой?

Но доктор не делает никаких пояснений. Он лениво развалился в автомобиле и оживает только, когда они останавливаются перед домом в Ватмангассе.

Тут он становится подвижным. Как круглый резиновый мяч выкатывается он из автомобиля и смотрит на крышу маленького флигеля, бежит на угол улицы, снова поднимает голову, точно собирается ловить воробьев… Леонард думает: не сошел ли он съума?

На лестнице и перед дверью в квартиру повторяются те же эксцентричности. Что за дело доктору, кто еще, кроме сестры Леонарда, живет в этом доме? Что это за пенсионер живет на той же площадке в соседней квартире? Но что же тут общего с поврежденной барабанной перепонкой? Право, этот молодчик ведет себя странно! С какой поспешностью он сам помогает сиделке собирать все нужное для больной. Когда журналист не сразу находит ночную рубашку сестры, Хок, положительно, начинает рвать и метать. Сестра Леонарда, конечно, не проспит в санатории ни одной ночи, если с ней не будет попугая и она строго наказала сиделке привезти его. Но доктор Хок не позволяет этого, он говорит, что хочет послушать. Но для чего? Этот попугай не говорит теперь ничего разумного, все только шепчет что-то странное… Никто не понимает этого каркания. Но сиделка стоит на своем. Она не хочет ехать без попугая. В конце концов доктор сердито выталкивает ее за дверь вместе с попугаем. Пусть она поторопится в санаторию, — рычит он ей вслед, — и скажет там, что они сейчас еще не приедут, им нужно поговорить.

— Поговорить? — спрашивает совсем расстроенный Леонард. — Зачем нам здесь оставаться? Разве ты не хочешь присутствовать, когда моей бедной сестре…

Толстый доктор начинает вдруг смеяться.

— Твоей сестре — говорит он, — дадут самое невинное из всех средств, успокаивающих нервы. Я уже сговорился с доктором Хюттером. Она после этого отлично проспит ночь. Успокой свое братнее сердце!

Он делает шаг по направлению к спальне сестры Леонарда, но снова останавливается.

— Чорт возьми, — говорит он, — я не должен был бы позволять брать попугая, он издает такие странные звуки.

Он резким движением открывает дверь спальни и врывается в комнату.

— Скорей, — командует он, — помоги мне немножко!

Он указывает на кровать, стоящую у стены. Леонард не понимает, что ему надо делать.

— Помоги же отодвинуть! — нетерпеливо говорит Хок, точно требует самую естественную вещь.

— Зачем? — удивленно спрашивает его друг.

— Чтобы можно было встать у стены, — говорит доктор. Мне нужно сделать кое-какие наблюдения… по поводу шума в ушах у твоей сестры…