Джек Лондон - Мир приключений, 1926 № 03

— Физическая теория не знает конца идущей волны. Слово, которое я тебе сказал сейчас, несется дальше в пространстве еще сотни, тысячи лет. Надо уметь его поймать. Нам не хватает только безконечно-чувствительного аппарата, который мог бы принимать звуки прошлого, самые тихие колебания, которые не могли еще совсем замереть.

— Такой радиоаппарат…

— Слушай же. Я должен объяснить тебе мое сегодняшнее поведение, которое должно было показаться тебе диким. Мне уже знаком этот дом на Ватмангассе. Меня пригласили несколько недель тому назад на консилиум. Один торговец, по имени Рубин, сошел съума и как раз в квартире твоей сестры.

Леонард делает торопливый жест. Конечно! Вот откуда он знал это название!

— Да, — продолжает его друг, — вот почему твоя сестра и получила эту квартиру. Эта квартира не годится для нервных людей. За этой стеной великий и бедный изобретатель делал опыты. Неудивительно, что тот, кто лежал на кровати возле этой стены, начинал воображать себя больным. Этого Рубина перевезли в клинику для нервнобольных, и я осмотрел его там и установил, что его слуховой аппарат совершенно невредим. Сознаюсь, что я сначала ничего не подозревал. Но потом я все вспоминал этого человека. Я уже говорил, что сам делаю опыты, но пока без всякого результата. Но я знал, что может существовать какой-нибудь совсем простой аппарат, который принимает последние и самые слабые колебания древних волн…

— Подумай только, что это означает! — снова кричит доктор Хок. — Можно было бы услышать каждое когда-либо прозвучавшее слово. Каждая тайна древности открылась бы!

Может быть, я и сам сумасшедший, но у меня из головы не выходит этот Элиас Рубин, который воображал, что его кровать разговаривает с ним. Я вчера был первый раз в этой улице и…

Для профессионального наблюдателя ты довольно слеп, мой сын. Я отлично видел, как ты таращил на меня глаза и все таки ничего не заметил, когда мы подъехали к этому дому. Когда мы теперь отправимся домой, будь добр, обрати внимание на странную антенну, которая видна на крыше. Это антенна невиданной до сих пор формы и совершенно нового сплава металлов, в этом я уверен. Я заметил это с первого же взгляда.

Ты теперь поймешь остальное. Ко мне неожиданно является твоя сестра. Я поражен, когда узнаю, где она живет и что у нее за болезнь. Надо сознаться, что я совершил маленькое медицинское преступление, запрятав ее в санаторию доктора Хюттера, где она сейчас, без сомнения, великолепно спит. Мне необходимо было иметь ее спальню в своем распоряжении…

Длинный Леонард взволнованно ходит взад и вперед по комнате.

— Но, я все таки, не понимаю, — говорит он, — что случилось со стариком, соседом моей сестры?

— Всего только почти неизбежный несчастный случай во время опыта. Ему уже удавалось принимать аппаратом голоса прошедшего, но аппарат этот не был еще так совершенен, чтобы по желанию изобретателя отделять один голос от другого, приводить в порядок весь этот хаос звуков. Что за адский шум голосов должен постоянно переполнять вселенную! К счастью, наши чувства слишком грубы, чтобы воспринимать их. В течение коротких мгновений мы слышали не весь ужаснейший хаос звуковых волн, а всего лишь крошечную, смехотворную частицу. Но ты уже и от этого упал в обморок, да и я не особенно-то сохранял равновесие. Вот и представь себе нашего соседа, старого ученого. Он не был безучастен, как и мы, он переживал величайший и самый желанный момент своей жизни. Все его чувства напряжены до последней степени. Если его опыты уже свели съума его соседей, то в каком же состоянии должны быть его нервы! Последним ударом для него был звуковой взрыв, который мы тоже слышали…

Толстый доктор умолкает. Он с горечью говорит после долгого молчания:

— Я испробую завтра эту антенну, может быть обломки аппарата скажут мне что-нибудь. Но у меня нет надежды. Судьба, которая так поступает с великим, благородным человеком, не позволит, чтобы кто-нибудь портил ей ее жестокое удовольствие. Я сознаю, что он уж не выздоровеет и что я не спасу ему его славы величайшего изобретателя. Когда-нибудь кто-то другой сделает это, потому что кто же может сомневаться, что в наши дни рассеивается последний туман, окутывавший явления физического мира?

Предание гласит в 1486 году, в городе Толедо, жил ученый математик Паоло Вальмес. Случайно у одного знакомого он повстречался с великим инквизитором Торквемадой, тоже любителем математики, хотя и не столь сведущим. В разговоре речь зашла об уравнениях 4-ой степени. Торквемада заявил, что они не могут быть решены; что 4-ая степень уравнения волею господней недостижима для людского разума. Вальмес, не думая о последствиях, ответил, что — уравнения 4-й степени им решены весьма простым путем. Торквемада не стал возражать, но в тот же вечер Вальмес был брошен в темницу инквизиции за «борьбу с божественной волей». Через три недели Вальмес был сожжен на костре, не успев никому объяснить свое открытие. Ученики мученика знали лишь одно, а именно, что Вальмес приводил уравнение 4-ой степени к двум уравнениям уже не с одним, а с двумя неизвестными.

и, решая их, получал корни начального уравнения.

Полстолетия спустя Лодовико Феррари (1552–1565) обнародовал свое решение ур-ний 4-й степени. Торквемада был давно в могиле, поэтому Феррари жизнью не поплатился. Способ Феррари страшно сложен и, хотя и строго математичен, почти не применяется, уступая место способам Греффе и др., решающим ур-ие хотя и приближенно, но с любой точностью и быстро.

Но, даже и способ Греффе слишком сложен в применении его к решению двух данных уравнений.

Предлагается читателям найти простой и быстрый приближенный способ решения системы ур-ий:

и применить его к случаю А=7; В=11 .

Один такой способ в портфеле отдела задач уже имеется, но будут помещены и другие, наиболее интересные.

За несколько последних десятков лет увлечение спиритизмом охватило всю Европу, но особенно сильного развития оно достигло в Соединенных Штатах. Число спиритических обществ растет там с неимоверной быстротой; основана даже международная лига спиритов с известным писателем Артуром Конан-Дойлем во главе. Спиритизм насчитывает в своих рядах видных политических деятелей, ученых и писателей.