Джером Биксби - Забытые имена [антология]

— Это будет гораздо быстрее, чем вы думаете, Марта, — сказал ей Хаберт Пенроуз. — Мы все будем работать над этим. А телекопии материалов пошлем на Землю. Пускай ученые там потрудятся. Мы передадим им все, что сможем, все, что у нас есть: копии книг и ваши списки слов. Я убежден, что мы найдем еще таблицы по астрономии, физике, механике, в которых и слова будут эквивалентны нашим.

Марта была убеждена, что в библиотечных фондах, наверное, много таких вещей. Все их сейчас можно будет транслитерировать латинским шрифтом и арабскими цифрами. Первым делом надо поискать в библиотеке учебники по химии. По текстам, в которых встречаются названия элементов, можно будет установить значение новых слов. Ей самой придется заняться химией и физикой.

Сахико заглянула в комнату и остановилась в дверях.

— Могу я чем-нибудь помочь? — Заметив взволнованные лица, она спросила: Что случилось? Что-нибудь интересное?

— Интересное! — взорвался Сид Чемберлен. — Посмотрите сюда, Саки! Мы читаем надписи. Марта открыла способ чтения марсианской письменности. — Он схватил капитана Майлза за руку. — Пошли, Джеф, я хочу позвать всех остальных. — Слышно было, как он не переставая трещал, когда они шли по коридору. Сахико поглядела на надпись.

— Это правда? — спросила она, и вдруг, прежде чем Марта успела открыть рот, бросилась к ней и крепко ее обняла. — Это правда! Я вижу, что правда! Вы читаете! Я так рада!

Марте пришлось объяснить все сначала, когда пришел Селим фон Олмхорст.

— Но, Марта, вы абсолютно уверены в этом? Вы хорошо знаете, что открытие способа дешифровки надписей для меня не менее важно, чем для вас. Но все же, где у вас уверенность, что эти слова означают водород, гелий, кислород? И откуда вы знаете, что их таблица элементов была такая же, как наша?

Грантер, Пенроуз и Сахико посмотрели на него с удивлением.

— Это не только марсианская таблица элементов. Никакой другой быть не может, — почти возмущенно ответил Монт Грантер. — Смотрите! У атома водорода один протон и один электрон. И если бы было больше, то это был бы не водород, а какой-то другой элемент. А водород на Марсе ничем не отличается от водорода Земли, альфы Центавра или даже другой Галактики.

— Только поставьте цифры в правильном порядке, и любой студент-первокурсник сможет сказать, какие элементы они обозначают, — сказал Пенроуз.

— Во всяком случае, он должен это знать, чтобы сдать зачет.

Старик покачал головой и улыбнулся.

— Я бы не сдал зачет. Я этого не знал или во всяком случае не сразу понял. Первое, что я сделаю: это попрошу прислать мне со «Скиапарелли» набор учебников по химии и физике, предназначенных для способного десятилетнего ребенка. Как оказалось, марсиологи должны знать множество вещей, о которых ни хеттрлоги, ни ассириологи никогда даже не слыхали.

Тони Латтимер пришел к концу рассказа Марты. Он поглядел на стены и, узнав, что произошло, подошел к Марте и пожал ей руку.

— Вы действительно добились своего. Марта. Вы нашли, наконец, свою двуязычную надпись. Я не верил, что это возможно. Разрешите мне вас поздравить.

Очевидно, он решил таким образом загладить все их прошлые расхождения. Он собирался домой, на Землю, где его ждала слава. Может быть, и это заставило его переменить свою тактику. Во всяком случае дружба Тони для Марты значила так же мало, как и его насмешки.

— Да, такую вещь мы можем показать миру, и это оправдает все затраты и времени и денег на археологические работы на Марсе. Когда я вернусь на Землю, я сделаю все от меня зависящее, чтобы этому достижению было отдано должное.

— Я думаю, нам не нужно так долго ждать, — сухо сказал Хаберт Пенроуз. Завтра я посылаю официальный отчет, и уж можете быть уверены, что сполна будет отдана дань достижениям доктора Дейн, и не только этому открытию, но и всей ее прежней работе, которая сделала его возможным.

— И вы можете добавить, — сказал Селим фон Олмхорст, — что работа была сделана, невзирая на сомнения и даже неодобрительное отношение со стороны ее коллег, к которым, должен признаться к моему глубокому стыду, принадлежал и я.

— Вы говорили, что мы должны найти двуязычную надпись. В этом вы были правы.

— Но это лучше, чем двуязычная надпись, — вмешался в разговор Хаберт Пенроуз. — Археология до сих пор имела дело только с донаучными культурами, а физика — универсальный язык для всех мыслящих существ.

Алло, Земля!

Говорит экспедиция на Меркурий по эфирному радиокоду. Радист Джиллуэй на ключе.

Карсен, наш механик, сообщил, что может легко рассчитать посадку по марсианским данным. Притяжение на Меркурии немного меньше, чем на Марсе, около двух пятых земного. Тарнэй, штурман, опустил нас по спирали на большую ровную площадку из гладкого вещества, похожего на застывшую лаву. Мы еще не выходили, так как не имеем сведении о здешней температуре и атмосфере.

Ну, вот мы и на Меркурии, самой малой из девяти планет. Действительно, две из лун Юпитера — Ганимед и Каллисто — крупней Меркурия, как говорит Маркерс, наш астроном. А спутник Сатурна — Титан — несколько меньших размеров. Меркурий также имеет честь быть ближе всех к Солнцу — в среднем около тридцати шести миллионов миль. Мы закрыли шторками иллюминаторы со стороны Солнца, иначе бы ослепли.

Из других иллюминаторов нам открывается мир не только до крайности странный, но и определенно негостеприимный: неровные каменистые поля, обрывистый горный хребет вдали, гладкие лавовые плато. Никаких признаков жизни. Горизонт близкий, но, очевидно, Меркурий — пустынный и дикий мир. Мы ожидали этого, но надеялись все же встретить и другое.

Не знаем, радоваться или нет тому, что мы здесь. Пятьдесят пять дней полета в черной, однообразной пустоте — это довольно трудные испытания. Но и пейзаж Меркурия — царство мрака и хаоса.

Однако мы прилетели сюда для научных исследований. Через четыре месяца, когда наступит благоприятный момент для старта на Землю, мы улетим. И я полагаю, что многие из нас теперь уже думают об этом.

Через пять минут после посадки капитан Атвелл созвал всех.

— Ребята, — сказал он, — я решил, что на этот раз мы никому не позволим захватить нас врасплох, как это было на Марсе и Венере. Будем работать осторожно, поняли?

Все кивнули. Трое из нас, не считая капитана Атвелла, были в экспедициях на Марсе и Венере: геолог Парлетти, Маркерс и я. Двое были только на Венере: Тарнэй и Карсен. Всего в экипаже корабля было десять человек. Четверо из них новички: Робертсон, фон Целль, Линг и Суинертон — археолог, химик, физик и биолог.