Аркадий Фидлер - На суше и на море [1971]

ГЛАВНАЯ РЕДАКЦИЯ

ГЕОГРАФИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Редакционная коллегия:

Н. Я. БОЛОТНИКОВ (составитель), П. Н. БУРЛАКА,

И. А. ЕФРЕМОВ, Б. С. ЕВГЕНЬЕВ,

И. М. ЗАБЕЛИН, А. П. КАЗАНЦЕВ, С. Н. КУМКЕС,

Н. Н. ПРОНИН (ответственный секретарь),

С. М. УСПЕНСКИЙ

Оформление художника В. ЮРЛОВА

М., «Мысль», 1971

Повесть

Рис. В. Сурикова

— Не надевайте скафандр!

Зеленоватая вода, слабо подсвеченная лучами солнца, сжимает в своих объятиях, не дает дышать, тяжелый шлем стискивает голову, рвущая боль обжигает висок.

— Спасите!

Чьи-то пальцы касаются плеча.

— Успокойтесь, — выплывает из зыби. — Не надо так… Сестрица, шприц!

— Где я? — приходит в сознание Клара.

— Молчите! Лежите тихо! Вам нельзя говорить, двигаться…

Слабый укол в руку — и снова кружится голова.

— Спать, спать! — баюкает ровный далекий голос.

Мысли начинают путаться, гаснуть, волны забытья подхватывают беспомощное тело, легонько колышут и куда-то несут, несут…

…Клара стоит на галечной косе. Перед ней бесконечность океана. Он ровно дышит, чмокает о берег.

Ну что в нем красивого? Однообразный и пустынный, он прячет свои тайны в недоступной глубине. Океан чужд ей, она привыкла к зеленой загадочной тайге, к незамерзающим горным ручьям, к сибирским глубоким снегам. Сколько раз, бывало, опершись грудью о лыжные палки, часами выстаивала она где-нибудь на крохотной полянке, забыв обо всем на свете, не в силах оторваться от зимней таежной красы.

А летом? Разве можно сравнить равнодушные и жутковато далекие горизонты океана с величием гор, с разноголосым гомоном лесных птиц?..

…Волны. Опять зыбкие волны швыряют и несут ее по безбрежному злому океану. Почему так долго длится спуск? Тошнота комом подступает к горлу, боль рвет на части правую половику головы. Нечем дышать. Клара ловит шланг, но руки хватают пустоту.

— Не надевайте скафандр! — истошно вопит она чужим, страшным голосом.

Тяжело. Душно. Больно. Но что бы она делала без скафандра?

— Пить, — чуть слышно шепчет Клара и открывает глаза.

Перед ней сероглазое усталое лицо, чьи-то добрые, ласковые руки лежат на запястье.

— Вот мы и пришли в себя, — слышит Клара. — Видите меня? Так. Смотрите сюда. Лежите спокойно. Пульс хороший. Молодец, девушка!

Теперь она отчетливо видит белые стены, блестящие спинки кроватей, широкое окно. Больница?

— Как я сюда попала? — тихо спрашивает Клара.

— Сняли с поезда, — отвечает сероглазая женщина в белом халате. — Пришлось срочно делать операцию.

В ту предпоследнюю студенческую весну с Кларой творилось что-то неладное. По утрам она с трудом отрывала от подушки чугунную голову, с горечью во рту и отвратительным настроением брела в университет. Весь день ходила вялая, бледная, а вечером сразу же валилась в постель. Это так было непохоже на нее, и все это заметили.

Подруги посылали Клару к врачу, но она только отмахивалась. Ей таких трудов стоило добиться разрешения ехать на преддипломную практику к Тихому океану. До отъезда оставались считанные дни, когда тут ходить по врачам. Ладно, отмахивалась Клара, в поезде отосплюсь, отдохну, и все пройдет… Только бы скорее во Владивосток!

И вот она на берегу океана. Так вот ты какой, Великий или Тихий? Что сулишь ты мне? Поделишься ли со мной хоть частицей своих тайн? Покажешь ли мне жизнь своих придонных обитателей?..

— Скафандры девчатам надевать не советую, — говорит руководитель практики. — Это им противопоказано. Давление водной толщи иногда вызывает серьезные осложнения в организме, а каждая из вас со временем может стать матерью.

— Что же это за преддипломная практика, если нельзя увидеть главного, ради чего я приехала сюда? — возражает Клара. — Я должна опуститься на дно. Я здорова. Могу дать расписку…

Сейчас Клара поняла: университетские подруги все-таки были правы. Не следовало ей ехать на Тихий океан. Конечно, изучение бентоса Японского моря значительно расширило ее научный кругозор, но это не имеет прямого отношения к биохимическому методу разведки полезных ископаемых, которым она занимается. Пожалуй, прав был и руководитель практики, предупреждая об опасности для нее работы в скафандре. Вот уж третий год как не оставляет ее недуг. Временами свинцовая тяжесть сковывает мышцы, дикие боли терзают затылок. Но Клара борется с недугом. Она превозмогает слабость, старается больше двигаться, работать… Более двух лет так держалась, а тут грянула новая беда.

Говорят, она чуть не умерла от паралича. Началось все со злого, рвущего легкие сухого кашля, простуды, подхваченной при возвращении из тайги. Потом на лице вскочил пустяковый чирий. От него воспалилась надкостница черепа — и воспаление мозга. В таком состоянии и сняли ее с поезда. Была на краю бездны. Пришлось делать операцию. Удалили большой кусок теменной кости. Рана затянулась, но металлическую пластинку пока ставить нельзя: масса воспалительных очагов еще таится в костной ткани. Но теперь все это позади. Кончились все беды. Молодец, Клара, выкарабкалась!

Скоро придет Эдик, узнает, что ее выписывают, обрадуется, побежит искать такси.

Вчера он был таким грустным, смотрел как-то особенно преданно и странно. Чудак! Еще начнет жалеть, опекать. Не выйдет! Слабой себя считать она не привыкла.

Почему раньше ее не тянуло так к Эдику? Считала его мальчишкой, хорошим товарищем, и только. Девчонки-однокурсницы утверждали, что Эдик чем-то похож на Инсарова. «Он всегда такой серьезный. Долг для него прежде всего». Выдумают же. Неловкий, стеснительный парень с географического факультета и тургеневский Инсаров?

Эдик добрый, ну где ты, почему не едешь? Сейчас врач даст последние наставления, оформит документы, и можно ехать домой…

Не суждено было Эдику отвезти в тот день Клару домой…