Айзек Азимов - На суше и на море [1969]

— Ну вот, — проворчал Гошка, — не хватало еще дождя.

— Нет, ты послушай! Это же чудо! Ну просто божественная музыка!..

— Вообще-то интересно, — согласился Гошка, — редко так бывает.

— А я… знаешь, за один этот звон поехал бы рыбачить!

Гошка расхохотался:

— Ей-богу, ты чаю перепил.

А Ленька продолжал:

— Ведь тут нужно особое состояние погоды и даже самой природы, чтобы родились такие звуки. Может, и у нас с тобой какое-то особое состояние, а? — Он руки поднял вверх и крикнул: —Учись, несчастный, у природы! Эге-ге-ге-ей!

В ответ из-за реки донеслось эхо.

Они еще постояли, послушали, как в стороне звенит дождь. Потом Гошка переступил с ноги на ногу и сказал:

— Ладно. Наслушались. Пошли за живцами.

Но Ленька вдруг схватил его за локоть и начал делать таинственные знаки, показывая рукой в сторону реки. Над самой водой прямо на них, пересекая широкий плес, летела сильная светло-бурая птица. Она была метрах в полуста, когда Гошка завопил:

— Да это же филин! Ты гляди, он, гад, прямо на нас прет!..

И тут филин вдруг сел… на воду.

— Вот-те раз! Больной он, что ли? А?

С минуту филин сидел неподвижно, полураскрыв крылья, и казался мертвым. Течение разворачивало его и сносило к скалам. Потом он пошевелился и медленно, как башню на танке, повернул голову. В этом движении было что-то величественное и вместе с тем жалкое. Вот он расправил крылья, приподнялся и мощным толчком подался вперед. Помедлил и опять оттолкнулся. С каждым взмахом он все ближе подплывал к берегу.

— Беги! — приказал Гошка.

Ленька невольно подчинился, правда не побежал, а пошел с кружкой чаю в руках. Шел, следил за птицей и попивал чай.

— Да торопись ты, тюфяк! И камень, камень захвати!.. Я чучело сделаю!..

У скал, на каменной осыпи, невидимый Гошке сидел выбравшийся из воды филин. Точнее, он стоял по-солдатски, плотно прижав крылья, сблизив лапы и повернув кошачью голову в сторону подходившего Леньки. С живота и ног филина стекала вода, и он был удивительно похож на человека в белых мокрых подштанниках. Красновато-огненные глаза, как две монеты, глядели прямо на Леньку, не мигая. Темный зрачок, напоминавший формой огуречное семя, стоял вертикально. Ленька подошел метров на десять. Филин начал беспокоиться, переминаться, ворочать головой и пускать струйки белого помета. Поняв, что птице страшно, Ленька остановился. Ему хотелось, чтобы филин не испытывал страха и отнесся к человеку с доверием. Отхлебнув чаю и приветливо улыбаясь, он заговорил, как с другом.

— Ну что, браток? Беда стряслась? Да? А ты не бойся. Ну тебя к лешему. Что я, зверь, что ли? А? Ну?

Филин взмахнул крыльями, взлетел боком и упал в воду. И опять медленными мощными толчками выплыл на берег.

Ленька подошел поближе и снова начал разговаривать, стараясь придать голосу самые мягкие и ласковые нотки. Филин повел головой, как бы удивленно моргнул одним глазом, взлетел и упал в воду. Когда он выбрался, взгромоздился на камень и повернул голову, Ленька не стал подходить, чтобы не мучить птицу.

— Что же с тобой случилось? Может, ты ослеп? А может, на наш огонек летел?

Гошка тем временем покрикивал.

— Ну что ты там? Где он?!

Ленька предостерегающе поднял руку — не ори, мол, а сам продолжал спрашивать:

— Может, подвела эта мутная погода? А? Может, ты совсем еще птенец, хоть и крупный?

— Ну что ты тянешь?! — вопил Гошка. — Где он? Бей же его! Ну!

Ленька надеялся, что ласковый голос успокоит птицу. Но стоило сделать шаг, как филин начинал проявлять беспокойство.

— А может, ты — филиниха и отвлекаешь нас от своих филинят, как утка, например, а? Или ты вещая птица и потешаешься над людьми?

Филин не моргая глядел на Леньку.

— Ну не бойся, слышишь? Не бойся.

У филина, конечно, были все основания не доверять человеку. Да и о каком доверии могла идти речь, если вот сейчас Гошка Заварзин кричит, возмущается Ленькиной медлительностью и требует убить филина, чтобы сделать чучело.

Ленька услышал, как сзади громыхает галька, и понял, что Гошка вышел из терпения и бежит сюда.

— Ну, где он?! — донесся его решительный, воинственный возглас.

Ленька поспешил навстречу напарнику и, отвлекая Гошку, стал протирать очки.

— А его уже нету. Тю-тю…

— Как это нету?! Ты что?!

— Обсох и улетел, понимаешь? — Ленька махнул рукой в сторону реки.

— И-эх ты, р-растяпа! Рядом стоял. Такое чучело было! — Обозленный Гошка с презрением посмотрел на Леньку и, резко повернувшись, пошел прочь. Ленька молча побрел следом. Когда он ласково разговаривал с филином, то испытывал почти блаженство. Он казался себе мудрым и таким добрым. И мысли были хорошие, о том, что все живое хочет жить. Без нужды незачем убивать даже букашку, а тем более птицу, попавшую в беду.

Ленька был очень доволен, что не тронул филина и не дал его в обиду Гошке. Голос напарника хотя и не вывел Леньку из добродушного состояния, но что-то холодное и жесткое вползло в душу. Ленька всеми силами старался сохранить свое хорошее, словно бы просветленное настроение, и это ему пока удавалось… Но вот Гошка заговорил:

— Ну ладно… Черт с ним. Ты вот что. Палатку, шмотки, дрова — все перенеси вон туда, повыше. А то, кажется, вода прибывает. А я буду костер тушить и закидушки настраивать. Давай поторапливайся.

И тут Ленька впервые почувствовал острую неприязнь к своему напарнику. Когда пришли к костру, Гошка слил последний чай и, прихлебывая из кружки и сплевывая чаинки, начал носком сапога раскидывать головешки и не спеша затаптывать угли. А костер и тушить было ни к чему. Кругом голая сырая галька. Поджигай — не подожжешь!

«Туши, туши. Да еще дым разгони, все дело будет», — с раздражением думал Ленька. В движениях его появилась резковатость, лицо насупилось, только очки по-прежнему блестели бесстрастно-пронзительно. Он уложил в рюкзак свои вещи, зачехлил спиннинг, вскинул то и другое на плечи и полез на берег, а потом и на сопку, где была пешеходная тропа, которую он видел, когда собирал хворост.

Гошка с изумлением смотрел на удаляющегося Леньку.

— Ты что, белены объелся?! — заорал он. — Я куда велел идти?

— Объелся… Конечно, объелся, — ответил Ленька, — поищи себе новых лакеев!

— Ду-ур-рак! Ой дура-ак! У меня же мотор и лодка! Куда ты, чумной?! — кричал Гошка.

Но Ленька уже не отвечал. Он торопливо и смешно карабкался вверх на косогор.

Об авторе

Фотьев Николай Иванович. Родился в 1927 году в Алтайском крае. По специальности зоотехник. Публиковаться начал в конце 50-х годов как автор басен. Живет в гор. Благовещенске, член Амурского литобъединения. Работал в краевой газете. Автором опубликовано несколько небольших сборников басен и очерков, в Хабаровске готовится к изданию сборник его рассказов. В настоящее время занимается только литературной работой. В альманахе выступает впервые.