Джеральд Даррелл - На суше и на море [1972]

Команда катера сошла на берег. На «Промерном» остался один капитан, и ему приходилось туго. Согнанные с пляжа моржи (а звери они любопытные) окружили катер, стали подныривать под него. На воде моржи не то что на суше — сильные, ловкие, того и гляди — опрокинут суденышко. Поначалу капитан орал, бросал в них что попало, потом схватил ракетницу и пошел палить поверх голов. После каждой вспышки сонмище усатых, клыкастых морд исчезало, как наваждение при крике петуха, но через минуту-другую, словно по команде, опять появлялось. Выпустив с десяток ракет и решив, что все равно с моржами сладу нет, капитан дал команде сигнал возвращаться, чтобы отойти за утес на ночевку.

А назавтра погода испортилась. Солнце укрылось за тучами. Ни островов, ни Аляски не стало видно. По пляжу гуляла волна. Предчувствуя непогоду, моржи покидали берег — любят они бурное море. На опустевшем пляже брюхом кверху сиротливо лежало несколько моржовичей, погибших в междоусобице. Там же мы подобрали с полдюжины отбитых клыков. Не таким уж мирным оказалось дремотное лежбище.

Мы решили тоже уйти на катере. Волны перехлестывали через низкий борт. Только вышли из пролива в Берингово море, накинулись на нас волны со шквалистым ветром. Ох как они нас швыряли! Уже после полуночи, в темноте, зашли в какую-то тихую гавань и, усталые, заснули на войлоке, расстеленном в кубрике.

И все снилось мне, что мы на «Горизонте» идем к Врангелю и Геральду…

Об авторе

Цебаковский Сергей Яковлевич. Родился в 1932 году в Москве. Окончил переводческий факультет Московского института иностранных языков. Член Союза журналистов СССР. Работал корреспондентом Всесоюзного радио, много ездил по нашей стране. Занимается художественным переводом с английского и латышского языков, им переведено много рассказов, повестей и несколько пьес и романов. В последние годы пишет рассказы и очерки. Работает в Литературном институте имени М. Горького. В нашем сборнике публикуется второй раз. В настоящее время работает над сборником рассказов «Корабль Язона».

Путевые заметки

Перевод с датского О. Козловой

Фото автора

Заставка худ. Ю. Коннова

«Маршрутом в Анды» называется линия авиакомпании Панагра Из Боготы в Колумбии до Ла-Паса в Боливии. Само ото название настраивает на что-то необычайное, и маршрут действительно великолепен. Самолет кружит над роскошными джунглями, делает посадку в Кито, благоухающей эвкалиптами столице Эквадора, снова поднимается над зелеными плоскогорьями с вечно клубящимся облаком вулкана Сангай вдали, летит над горами Чимборасо и Илиниса, покрытыми снегом, и продолжает свой путь — в зависимости от ветра — либо вдоль побережья, где пустыни чередуются с плодородными речными долинами, либо вдоль гряды Аид с их снежными вершинами.

Ледники в горах настолько грандиозное зрелище, что оно поразило даже весьма разговорчивую американскую туристку, соседом которой я оказался в самолете; но, когда мы приблизились к Лиме, она снова обрела дар речи:

— Да мы же не сможем приземлиться в этом гороховом супе! — вырвалось у нее, когда пилот объявил, что мы пролетаем над Лимой.

— Здесь всегда так облачно, что в общей сложности почти полгода не видно солнца, — отозвался я.

— Лишь бы мы не задели небоскреб, — сказала американка и продолжала, не переводя духа: — Я остановлюсь в Лиме на несколько дней. Куда здесь можно сходить?

Она, очевидно, рассматривала меня как путеводитель Бедекера.

— В Лиме почти нет небоскребов из-за землетрясений, — ответил я. — А в качестве развлечения здесь можно откапывать мумии!

Дама смертельно обиделась, подумав, что ее разыгрывают: в проспектах для туристов ничего не говорилось о землетрясениях и раскопках.

Как только мы выбрались из облаков, всегда низко нависающих над городом, колеса самолета коснулись земли.

В автомобиле из отеля «Криллон» исчезла обиженная дама. Но сказанное мной и о землетрясениях, и о мумиях было правдой. Я сам был поражен, когда во время моего первого приезда в Лиму мой друг архитектор Йорген Фуссинг таким тоном, словно речь шла о прогулке за грибами, предложил мне отправиться вместе с ним и его женой «па охоту за мумиями» — он знал хорошее место!

За пять часов мы пересекли две пустыни и три горных цепи и оказались высоко в горах, далеко от туманов Лимы. С самого начала я был настроен несколько скептически к нашей маленькой экспедиции, но даже если бы мы не обнаружили и тени мумий, это была великолепная поездка.

Перед началом «охоты» мы как на заправском пикнике в лесу подкрепились привезенной с собой едой, а затем зашли в глиняную хижину, чтобы помыть руки. Я не поверил своим глазам, увидев кувшин с водой, небрежно протянутый нам перуанцем.

— Он сделан здесь? Чрезвычайно похож на те прекрасные кувшины, что мы видели в музее! — воскликнул я, задыхаясь от волнения.

— Хм, сделан здесь! — повторил Йорген. — Да, 1600 лет назад! Сейчас на кладбище неподалеку отсюда полно таких кувшинов, их так легко отыскать, что никому и в голову не приходит делать новые.

— Пойдемте, Бич, вы должны взглянуть сюда, — позвала меня фру Фуссинг.

В примитивной кухне, закопченной от дыма, ползущего из открытого очага, стояли десятки кувшинов. Я уже хотел было приобрести несколько штук, но Йорген сказал:

— Мы сами найдем, так гораздо лучше.

Мы ходили и совали в песок железную палку, там, где он был рыхлым, начинали копать. Вскоре нам повезло. Сначала нашли разрисованную красной краской деревянную маску — это было доказательством того, что мы на верпом пути; тут мы принялись копать руками. Скоро показалась верхняя часть мумии. Рядом лежало полдюжины глиняных кувшинов, которые могли бы стать кладом для любого музея. В кувшинах находились остатки кукурузы и другой еды — пищи для усопшего в его долгом пути.