Анатолий Мельников - Происшествие на острове Мэн (сборник)

— Здравствуйте, — ответил Иван. — А вы, вероятно, Гранитов?

Человек кивнул и жестом пригласил репортера занять кресло напротив.

— Вам, конечно, не нужно объяснять, сколь пагубны для окружающей среды некоторые стороны деятельности человека… — начал Гранитов.

— Мне это известно, — подтвердил Иван. — Зрителей в первую очередь будут интересовать новейшие методы борьбы за сохранение нормальных условий обитания.

— Наши методы постоянно совершенствуются, — заверил его Гранитов, — и здесь вы видите некоторые образцы недавно созданной техники, которые призваны помочь в решении этих проблем. Но… мне бы хотелось, чтобы вы отразили в репортаже еще одну сторону. Зачастую угрожающее положение возникает из-за некомпетентных решений… Вспомните историю с заливом Кара-Богаз!

— К сожалению, — возразил Иван, — при всем желании нам не удастся раскрыть в репортаже момент принятия некомпетентного решения. Где, кем и когда они принимаются, мы чаще всего только догадываемся. А узнать конкретные фамилии ответственных лиц и того труднее.

— Что же, по-вашему, может заинтересовать телезрителей?

— С последствиями загрязнения они достаточно знакомы: об этом рассказывают сюжеты программ «Взгляд», «Добрый вечер, Москва!»… А вот показать новую технику, которая поможет бороться за чистоту нашей земли — дело благодарное!

— Прекрасная мысль! — обрадовался Гранитов. — Тут мы на высоте! Можем явить такое, что не снилось даже американцам или японцам…

— В самом деле? — осторожно спросил Иван. — Вокруг только и разговоров, что наши НИИ бездельничают…

— То-то и оно, что можем продемонстрировать… так сказать… товар лицом! — все более распаляясь, торопливо говорил Гранитов. — Я только что от шефа, — перешел он вдруг на доверительный шепот, — так вот, на завтра назначены полевые испытания одной технической новинки…

— И это можно будет снимать для программы «Столичные новости»?

— Не можно, а нужно! — не терпящим возражений тоном произнес Гранитов. — Шеф просил вам передать, что желает и даже настаивает на съемке!

— Для меня это просто удача! — обрадовался Иван. — А где и когда это будет происходить?

— Завтра утром на Можайском шоссе, недалеко от Кубинки. Вам нужно выехать электричкой в 10.05 с Белорусского вокзала и добраться до Голицына. Там на площади будет ждать автобус нашего НИИ — увидите надпись вдоль борта. Да и шофер сейчас зайдет — познакомитесь…

Выйдя на платформу в Голицыне, Иван увидел знакомое здание вокзала, увенчанное бело-зеленой башней. Но привокзальную площадь было не узнать. Исчезли куда-то прогнившие деревянные ларьки и магазины. В центре площади в обрамлении голубых елей — великолепный барельеф Пушкина, выполненный в красном граните. На нем — надпись:

В подмосковном селе Захарово

великий русский поэт

Александр Сергеевич Пушкин

гостил у своей бабки

Марии Алексеевны Ганнибал

в 1806–1810 годах.

«Сколько лет живу в Москве, — подумалось Ивану, — а ведь толком нигде не мог узнать, где находится Захарово. А оно, оказывается, от Голицына рукой подать, в сторону Звенигорода…»

На площади, слева от гранитного барельефа, Ивана ждал необычного вида автобус — двухэтажный. Однако застеклены были лишь окна второго этажа, а на первом виднелся ряд небольших, узких люков. Задняя часть автобуса напоминала машину мусорщика, только габариты были значительно крупнее. Угадывались очертания контейнера, но непонятно было, для чего он предназначался. По сверкавшему серебристым металлом борту шла надпись аршинными синими буквами: «НИИ проблем окружающей среды».

В просторной кабине, где свободно могли разместиться три человека, сидел молодой шофер Саша Гаврилов и сосредоточенно смотрел на экран портативного телевизора. Сквозь приоткрытое окно кабины до Ивана доносились пронзительные звуки рока.

Репортер забарабанил пальцами по стеклу. Саша повернул голову, улыбнулся и жестом пригласил пассажира в кабину. Путь предстоял не очень далекий — десятка полтора километров по Можайскому шоссе.

…Когда накануне Гранитов сказал, что испытания предстоят на Можайском шоссе, Иван ушам своим не поверил. Столько стремиться туда — и вот случай, как будто специально, забрасывает его в нужное место!..

Иван с комфортом устроился в кабине.

— А где же Гранитов? — спросил он.

— Подъедет на своем «Жигуленке» прямо на место, — сказал Саша.

На экране телевизора в волнах рока метался парень с гитарой. У него были длинные голубые волосы. Певец-танцор издавал нечленораздельные звуки.

Огромный автобус завелся почти беззвучно. Саша мягко тронул с места и не спеша поехал по улице, которая вела от станции к Можайке. Голубые ели с барельефом Пушкина остались позади. «Почему я никогда не видел снимков этого барельефа и этих голубых елей? — подумал Иван, поправляя на коленях портативную видеокамеру. — А ведь можно было и сейчас отснять небольшой сюжет…»

Через километр с небольшим Саша подъехал к Можайскому шоссе и, пропустив транспорт, шедший в перпендикулярном направлении, повернул налево. Миновали железнодорожный переезд. Автобус плавно катил мимо сосновых рощ и болот, вдоль хозяйственных построек и парников, наполовину скрытых железобетонным забором.

На экране телевизора носилось несколько пестро одетых юнцов. Саша убрал звук, и теперь казалось, будто в руках у жрецов рока вовсе не микрофоны, а порции мороженого «эскимо» в шоколаде, которое они с жадностью поедают…

На следующем переезде чувствительно тряхнуло. Узкоколейка ушла влево, в чащу елей.

— Скоро? — спросил Иван.

— Да уж почти на месте.

Саша внимательно следил за километровыми столбами.

— Два километра осталось, — уточнил он.

Автобус обходили стремительные «Жигули». Растрепанные ребята на телеэкране делали под рок-музыку стойку на голове.

Прошло еще несколько минут, и Саша притормозил у километрового столба с цифрой 61.

Иван от неожиданности лишился дара речи. Потом стал озираться, пытаясь узнать знакомые когда-то места.

Саша вопросительно взглянул на него.

— В прошлые года, не слишком давно, — начал Иван, — на этом самом месте мы собирали белые грибы корзинами…

Саша улыбнулся.

— А я вспоминаю, как ездил за опятами в Теплый Стан, — в тон репортеру сказал он, — а сейчас это Москва, и туда можно добраться на метро.

И тут же вдруг нахмурился:

— А теперь в Подмосковье другие урожаи созрели — черт ногу сломит…

Они вышли из кабины и остановились на краю кювета. Лес перед ними высился молчаливый и загадочный. С виду — лес как лес, но что-то в нем было не так… И ветви, и верхушки у деревьев были с виду нормальные, но чувствовалась в нем какая-то бесприютность. Что-то настораживало Ивана и вызывало у него чувство тревоги.