Юрий Тупицын - Красные журавли. Повесть и рассказы

Сзади к Миусову подошёл давешний техник. Хирург, недавно во всеуслышание объявивший, что Гирин совершенно безнадёжен и должен с минуты на минуту умереть, теперь, когда смерть наступила, с каким-то остервенением делал Гирину непрямой массаж сердца. Добровольные помощники в то же самое время делали Александру искусственное дыхание. Разве можно так терзать грудную клетку человека, упавшего в воду с такой высоты? У техника было собственное мнение на этот счёт, которым он и пришёл поделиться с Миусовым после того, как врач мимоходом послал его очень далеко.

- Товарищ подполковник!

Миусов повернул голову, некоторое время хмуро разглядывал щеголеватого молодого человека. И устало прогнусавил:

- Ну что там ещё?

Техник открыл было рот, собираясь изложить свои сомнения, но прикусил язык. Железный Ник плакал! Плакал без всякой позы, как это было ему дано просто на его загорелой, задубевшей щеке протянулся влажный след одинокой слезы. Пока техник лихорадочно собирал вдруг разбежавшиеся мысли, с нависавшей ветви сосны ему на шею упала тяжёлая прохладная капля влаги. Упала, заставила его вздрогнуть и внутренне облегчённо улыбнуться. Слезы? Как только ему могла прийти в голову такая глупость! Как только он мог подумать, что Железный Ник способен плакать! Просто старая сосна уронила ему на щеку одну из жемчужин-капель, которыми были щедро украшены её длинные иглы. Уронила и оставила на задубелой щеке нежный, трогающий сердце, такой эфемерный след!

- Ну? - хмуро поторопил Миусов.

И, отвернувшись от техника, стал рассеянно подбирать с прибрежного песка камешки и швырять их в воду. Попался ему под руку и никем не замеченный прежде тупорылый красноносый патрончик. Все так же рассеянно, не ощутив специфики предмета, Миусов и патрончик кинул в озеро.

Техник так и не успел ничего объяснить. По озеру прокатился глухой удар, точно плеснул хвостом большущий сом, а сзади послышался нарастающий натужный рёв двигателей, работающих на высоких оборотах. Скользнув взглядом по разбегающимся по поверхности озера волнам, Миусов обернулся через плечо: из-за кустов по следу, проложенному «Волгой», выбирались полковая «санитарка» и автобус. Не успели машины затормозить, как дверца «санитарки» распахнулась.

- Нина! - услышал Миусов шёпот.

Тяжело опираясь на локоть, Александр Гирин приподнимался навстречу молодой женщине, бегущей к нему по мокрой зеленой траве.

Три месяца патрульный космолёт «Торнадо» находился в свободном поиске, обследуя неизвестный ещё участок Млечного Пути. Работа была самой обыденной: на карту пунктуально наносились все галактические объекты, от звёзд до метеорных роев, и давалась их краткая характеристика. На девяносто шестой день свободного поиска произошёл тот самый случай, ради которого космонавты терпят скуку и невзгоды патрульной жизни. Штурман корабля Клим Ждан во время очередной вахты запеленговал работающую радиостанцию на третьей планете жёлтого карлика Ж-11-23. Передача представляла собой обычную звуковую речь, записанную методом частотной модуляции на радиоволнах метрового диапазона. Неведомый язык характером звуков, мелодией и ритмом удивительно напоминал земные европейские языки.

- Я всегда верил, что так будет! - возбуждённо говорил Клим. Он не находил себе места. Ходил взад и вперёд по кают-компании, ероша свои жёсткие чёрные волосы и время от времени присаживаясь то на диван, то на подлокотник кресла, то прямо на край стола.

- Теперь наши имена войдут в историю. Иван Лобов, Клим Ждан и Алексей Кронин открыли новую цивилизацию!

Клим передёрнул плечами и недоверчиво засмеялся.

- Прямо не верится!

Остановившись перед инженером, лениво развалившимся в кресле, он вдруг деловито спросил:

- А тебе не кажется, что язык этих разумных определённо напоминает испанский?

- Испанский? - удивился Кронин.

- Да ты прислушайся! Та же самая звучность и эмоциональность!

Кронин улыбнулся одними глазами:

- Знаешь, я как-то не задумывался над этим.

Клим пожал плечами, прошёлся по кают-компании и заглянул в ходовую рубку.

- Иван, когда мы наконец изменим курс?

- Когда запеленгуем следующую передачу, - ответил Лобов, не отрываясь от работы.

- Разве одной пеленгации недостаточно?

- Ты мог ошибиться, - хладнокровно пояснил Лобов.

- Я? Чепуха! - возмутился штурман. - А если следующей передачи не будет?

- Тогда и подумаем, что делать.

Клим раздражённо хмыкнул, некоторое время постоял, сердито глядя на затылок Лобова, и вернулся в кают-компанию. Плюхнувшись в угол дивана, он задумался, хмуря брови. Постепенно выражение досады сошло с его лица.

- Если их язык так напоминает земной, почему бы им не быть антропоидами? - повернулся он к инженеру.

- Это было бы слишком большой удачей, - вздохнул Кронин.

Человечество поддерживало контакты с несколькими цивилизациями галактики, но все известные расы разумных морфологически сильно отличались от людей. Ещё более сильные колебания испытывала мораль и этика разумных сообществ, а все это, вместе взятое, затрудняло взаимопонимание и общение. Люди давно мечтали о встрече с себе подобными, но до самого последнего времени поиски антропоидов оставались безуспешными. Тревога Клима оказалась напрасной. На исходе второго часа ожидания с той же планеты была запеленгована ещё одна радиопередача. Она оказалась более продолжительной и содержала не только речь, но и музыку, которая даже на земной вкус звучала легко, ритмично и слушалась не без удовольствия.

- Я же говорил, что это антропоиды! - торжествовал Клим.

- Не торопись с выводами, - остудил его пыл Кронин, - я довольно близко знал одного оратора, отлично говорившего по-испански. Однако он вовсе не был антропоидом. - В ответ на недоверчивый взгляд Клима он невозмутимо пояснил: - Его звали Лампи. Милейшее существо из породы попугаев!

- Не понимаю! Как ты можешь шутить в такой момент?

Лобов не принимал участия в спорах. Он был занят сверкой данных обеих пеленгации. Дважды проверив все расчёты и не обнаружив существенных расхождений, он дал наконец команду на изменение курса корабля. «Торнадо» выполнил этот нелёгкий манёвр, потребовавший отдачи всей мощности ходовых двигателей, и на гиперсветовой скорости устремился к жёлтому карлику.

Количество принимаемых радиопередач множилось с каждым часом, а на третьи сутки полёта по новому курсу были приняты и первые телевизионные изображения. Это были примитивные черно-белые картинки с развёрткой всего в пятьсот сорок строк, но они произвели настоящую сенсацию на корабле. Неведомая раса разумных и впрямь оказалась антропоидной! Телепередачи были так несовершенны и так пестрели помехами, что сначала об этом можно было только догадываться. Потом догадки сменились более или менее уверенными предположениями. И наконец, когда удалось принять чёткий телеотрывок, посвящённый какой-то спортивной игре, участники её были почти обнажены, исчезли последние сомнения. Это было эпохальное открытие. Клим Ждан торжествовал так, словно антропоиды были его личными творениями.