Генри Каттнер - Дом, который построил Джек (сборник)

Походите по средним школам и колледжам, покрутитесь в кругах недооперившихся интеллектуалов различной степени разумности и послушайте, какие имена упоминают они, когда речь заходит о литературе. В большинстве случаев это будут: Толкиен, Лавкрафт, Хайнлайн, Старджон, Уэллс, Верн, Оруэлл, Воннегут и, простите за выражение, Брэдбери. Однако не слишком часто — Каттнер.

Почему так?

Почему Генри Каттнер, умерший в конце пятидесятых, был незаслуженно забыт после смерти?

Разве он писал хуже, чем все вышеперечисленные?

Нет.

Может быть, он писал меньше, чем они?

Даже больше, чем некоторые.

Разве он не лопался от переполнявших его идей, как спелый гранат — от зерен?

Еще как.

Был ли его слог столь же красочен и цветист, как у прочих?

Пожалуй, недостаточно.

Трубил ли он о себе на всех углах?

Редко.

Возможно, он был чересчур многогранным автором и работал в слишком многих направлениях фантастики и фэнтези?

Очень даже может быть.

Как бы там ни было, эта книга восполнит пробел в подборке произведений, имеющих хождение среди школьников и студентов, и благодаря ей имя Каттнера в последующие годы будет упоминаться чаще.

Но прежде чем мы рассмотрим причины, по которым Генри Каттнер на время впал в безвестность, я вынужден сделать личное отступление, и притом довольно длинное.

Предисловие к книге Генри Каттнера и должно быть очень личным, иначе в нем не будет смысла. Я не стану отягощать вас заумным сравнительным анализом его рассказов. Вы и сами с этим вполне справитесь, пока будете читать эту увлекательную книгу, постепенно понимая, что перед вами произведения человека, который в числе прочих сделал научную фантастику и фэнтези такими, какими вы их знаете. Это произошло в переломные годы: годы, когда закатилась звезда «Weird Tales» и взошла «Astounding Science Fiction», когда на небосклоне воссияли новорожденные «Unknown» и «The Magazine of Fantasy and Science Fiction». Я имею в виду приблизительно 1938—1950-е гг. Именно в это время завоевало первую популярность большинство по-настоящему значимых фантастов. Многих на это вдохновил Джон У. Кэмпбелл, редактор «Astounding».

Каттнер был одним из них.

Простите за богохульство, но я не скоро прощу Господу, что он забрал у нас Генри Каттнера в 1958 году.

Из-за одной только его смерти я не люблю вспоминать тот год. Дар Каттнера был неповторим и уникален, и потому эта потеря особенно горька.

Нам нравится делать вид, будто по нашей планете бродят толпы непризнанных гениев. Мой жизненный опыт говорит, что это попросту ложь. Истинный талант, наделенный внутренним интуитивным чутьем, — большая редкость. Творческих людей мало, и они разбросаны по миру.

После смерти человека принято говорить, что его, мол, никто не заменит. Один из самых заскорузлых штампов. Конечно, часто такое говорится из любви к усопшему, но в большинстве случаев это тоже неправда. Есть сотни неотличимых друг от друга писателей, которых можно хоть завтра заменить без всякого ущерба или блага для мировой культуры.

Нас окружают моря бесталанности и бескрайние равнины творческого бесплодия. И это заставляет меня с еще большим восхищением относиться к природной интуиции Генри Каттнера. Он был творцом — единственным в своем роде, оригинальным и, на собственный безобидный лад, маниакально увлеченным.

Я хотел бы описать что-нибудь поразительное из жизни Генри Каттнера. Однако тогда бы мне пришлось погрешить против истины. Каттнер был застенчивым человеком, который пристально смотрел на вас, размышляя о своем.

Не сомневаюсь, часто я казался ему смешным. Когда мы познакомились, мне было семнадцать лет. В этом возрасте я был так не уверен в себе, что постоянно мельтешил, выступал и разглагольствовал, лишь бы только скрыть смущение и тайные страхи. Каттнер терпел это очень много лет, даже слишком долго, а потом дал мне совет. Это был самый полезный для творчества совет, какой я когда-либо получал.

— Рэй, — сказал мне однажды Каттнер, — сделай одолжение…

— Какое? — спросил я.

— Заткнись.

— Что?

— Ты вечно носишься, хватаешь людей за рукава, виснешь у них на лацканах и выкрикиваешь им в лицо свои идеи, — ответил он. — Так ты выпускаешь весь пар. Ничего удивительного, что ты никак не можешь закончить хоть один рассказ. Ты их выкрикиваешь без остатка. Заткнись.

И я заткнулся.

Вместо того чтобы выбалтывать идеи на все четыре стороны, я стал писать по рассказу в неделю. С того дня я никогда не обсуждал свои замыслы до тех пор, пока они не обретали окончательную форму и не улетали авиапочтой на восток.

Если Брэдбери стал замкнутым, то Каттнер был образцом замкнутости. Фрэнк Ллойд Райт называл себя стариком, помешанным на архитектуре. Каттнер на третьем-четвертом десятке лет был молодым человеком, помешанным на книгах. Сначала на чужих, потом — на собственных. Его сумасшествие не было буйным и громогласным, как мое безумие молодости. Генри негромко бил в барабан, подыгрывая одному ему известной мелодии, и шагал вслед за своей музой спокойно, неспешно и никуда не сворачивая.

Попутно он помогал редактировать, наполнять и издавать собственный фэнзин «Sweetness and Light». Сам я примерно в те же годы выпускал жуткий ротапринтный журнальчик «Futuria Fantasia», где время от времени печатались Каттнер и Хайнлайн.

Опять-таки попутно Каттнер исхитрялся подбрасывать мне имена людей, способных изменить мою жизнь. Почитай Кэтрин Энн Портер, [2] Кэтрин Энн Портер (1890–1980) — американская писательница, автор романа «Корабль дураков», экранизированного в 1965 году, множества рассказов, эссе и переводов. говорил он, она великолепна. А Юдору Уэлти [3] Юдора Уэлти (р. 1909) — американская писательница и критик, автор романов «Проигрывая битвы» и «Дочь оптимиста», где изобличаются нравственные проблемы общества потребления. ты знаешь? Почему нет? Ты перечитывал Тома Смита? Займись. А как тебе рассказы Фолкнера или (о таком авторе вы наверняка не слышали) Джона Колье? [4] Джон Колье — американский писатель, работал в жанре «хоррор», на русском языке вышел его рассказ «Деньги колдуна», который входит в один из сборников рассказов ужасов, издаваемых Альфредом Хичкоком.