Леон Грок - Две тысячи лет под водой [Затерянные миры. Том ХХI]

Итак, парламентская сессия завершилась для нас унизительным ощупыванием. После этого безглазые люди разразились ужасной какофонией голосов. Все говорили одновременно, что напомнило мне о некоторых заседаниях на поверхности земли. Час спустя нас под надежной охраной препроводили в своего рода каземат, очень похожий на тюрьму.

Несмотря на все познания в халдейском, Мартен-Дюпону так и не удалось установить среди этой вакханалии, какая из партий одержала верх. По его мнению, туземцы не пришли к согласию относительно нашей судьбы и постановили до принятия решения держать нас под арестом.

У дверей каземата стояли стражники с острыми копьями. Хоть у них и не было глаз, они очень внимательно следили за нами.

Их руки были все время протянуты к нам, дьявольские пальцы постоянно шевелились, и я готов поклясться, что ни одно наше движение не ускользало от них.

Мы, в свою очередь, собрались вокруг шести наших растительных свечей и устроили совет.

Мартен-Дюпон доказывал, что мы должны постараться задобрить негостеприимное подземное племя, показать туземцам, что никогда не желали причинить им вреда, тянуть время и искать способ выбраться из этого темного мира.

Я разделял его мнение, казавшееся мне наиболее резонным. И все-таки где-то в глубине души я не переставал с тревогой думать о жутком «законе чисел», представлявшем для нас явную угрозу.

Риккарди и его дочь также согласились с ученым.

Фортис, казалось, думал о чем-то другом. Он с любопытством осматривал пол каземата и внимательно разглядывал устилавшую его черную гальку.

Один лишь Этьен предлагал использовать силу. Размахивая своим револьвером, он кричал, что нужно пробиваться к свободе. Не без труда нам удалось убедить его отказаться от этой отчаянной, но тщетной и безумной попытки.

Пока мы спорили, Фортис поднял голову.

Улыбка озарила его умные и тонкие черты.

— А известно ли вам, — сказал он без всяких предисловий, — что это за галька, по которой мы так беззаботно ступаем?

По тону его мы догадались, что инженер сделал какое-то важное открытие.

— Золото? Алмазы? — с внезапным интересом осведомился Этьен.

Инженер махнул рукой.

— Нет, это нечто куда более драгоценное для нас, — ответил он. — Это карбид кальция. Если мы найдем воду — а вода здесь есть, как нам известно — мы сможем ярко и сколько угодно долго освещать нашу темницу фарой вместо этих крошечных тусклых свечей!

Только Этьен казался разочарованным. Все остальные, включая и меня, были вдохновлены сенсационным открытием.

Нашу беседу, однако, прервало появление Тотиса. С ним были два туземца, которые принесли еду и большой сосуд с чистой, хотя и как всегда тепловатой водой.

Даже не притронувшись к еде, инженер немедленно зарядил фару и осветил нас ярким лучом, встреченным радостными возгласами.

Мартен-Дюпон, отойдя в угол, о чем-то беседовал с Тотисом — последний, кажется, испытывал к нам некоторую симпатию.

Когда Тотис ушел и наша ребяческая радость при виде фары утихла, Мартен-Дюпон обратился к нам. Мы заметили, что он побледнел.

— Несчастные мои друзья! — начал ученый. — Я поговорил с этим человеком и наконец узнал, что такое знаменитый «закон чисел». Тотис сказал мне, что не сможет нас защитить, несмотря на все свое желание. Следует признать, что у нас мало надежды избежать гибели…

Мартен-Дюпон помедлил. Затаив дыхание, мы ждали продолжения.

— Племя безглазых людей, — вновь заговорил ученый, — насчитывает несколько тысяч мужчин и женщин. Если я правильно понял, они составляют общество, аналогичное нашему. Живут они достаточно бедно, питаются в основном травами, грибами и рыбой, которую ловят в озере, расположенном, похоже, недалеко отсюда. Каких-либо других живых существ они здесь никогда не встречали.

— Но как они готовят эти травы, грибы, рыбу? — вмешался практичный Этьен.

Несмотря на всю свою тревогу, ученый невольно улыбнулся, услышав этот вопрос.

— Полагаю, в «Городе мрака», как мы можем назвать это место, имеются источники кипящей воды, и жители научились искусно пользоваться ими для приготовления пищи…

— Но только вареной! — пробурчал неисправимый шофер.

На сей раз никто не обратил внимания на его замечание, и Мартен-Дюпон продолжал:

— Перейдем к печально известному «закону чисел». Много поколений назад люди, населяющие это царство тьмы, пришли к заключению, что возможности выжить здесь весьма ограничены. По этой причине в очень древних законах, против которых никто не осмеливается возражать, была провозглашена абсолютная необходимость ограничивать количество населения. Система чрезвычайно проста: всякий раз, когда рождается ребенок, старейший или наименее полезный для остальных член семьи новорожденного ipso facto [5] В силу самого факта ( лат .). в тот же день приговаривается к смерти. В этом зловещем краю никто не умирает от старости! Более того, закон распространяется и на чужеземцев, на представителей других народов, то есть на всех, кто окажется, подобно нам, в царстве безглазых людей! В том-то и состоял смысл надписи, запрещавшей нам двигаться дальше. Обитатели тьмы верят, что в где-то в других подземных пещерах таятся враги, которые давно стали чересчур многочисленны и теперь мечтают захватить их земли. И однако, несмотря на свою чудовищную немощь, потомки древних халдеев сохранили страсть к науке. В их ассамблее именитых граждан образовалась отдельная партия — к ней принадлежит, кстати, и наш Тотис. Эти ученые, из научного любопытства, хотели бы оставить нас в живых…

— Значит, мы для них любопытные зверушки? — воскликнул Этьен.

Мартен-Дюпон спокойно продолжал говорить: то самое научное любопытство победило в нем в этот миг инстинкт самосохранения.

— В ходе беседы с Тотисом, — заметил он с довольной улыбкой, — мне удалось установить, что история этой странной расы измеряется многими тысячами лет. Какой катаклизм забросил нескольких людей в глубины земли? Этого я не знаю. Но можно с уверенностью сказать, что эти несколько человек стали родоначальниками целого народа. Семья превратилась в племя, постепенно утратившее органы зрения и развившее иное чувство восприятия. Так возникла уникальная цивилизация, живущая под эгидой неумолимого «закона чисел»…

Мартен-Дюпон замолчал и погрузился в глубокую задумчивость.

Риккарди, Полетт, шофер и я в ужасе молчали, устрашенные откровениями ученого. Но инженер Пьер Фортис — такой же гордый ученый! — тихо сказал: