Александр Тесленко - Испытание добром

С Андрианом Михайловичем Голубом я подружился, можно сказать, случайно, хотя мы с ним и давнишние соседи. Встречались мы с ним обычно у почтовых ящиков или в лифте — он живет этажом выше. Знал я его как человека очень занятого и занимающего солидное положение. Уже немолодой, знаменитый хирург. При встрече — мы просто раскланивались. Как-то раз довелось спросить, не протекает ли у него ванна (когда на моем потолке появилось пятно от сырости), а однажды, когда выключили электричество, он приходил ко мне попросить свечку. Не разговорились мы с ним даже в тот день, когда пришлось обратиться к нему за врачебной помощью (дочке поставили диагноз — врожденный вывих бедра). Он тогда, внимательно рассматривал рентгеновский снимок, долго ощупывал ножки дочурки и сказал мне только: «Не волнуйтесь. И забудьте об этом. Все будет хорошо. Вот увидите».

И вот в прошлом году, осенью, был поздний час, за окном шуршал надоедливый дождь, — вдруг кто-то позвонил. Я открыл дверь и немало удивился, увидев соседа.

— Добрый вечер.

— Заходите, пожалуйста! — Я включил свет в коридоре и стоял в нерешительности.

— Простите, наверно, оторвал вас от работы?

— Да нет, что вы… Входите, входите…

В его облике, жестах, интонации чувствовалось волнение.

Мы прошли в мой кабинет и сели в кресла у письменного стола. От сигареты Андриан Михайлович отказался. Я тоже не стал курить, ждал, пока он заговорит. Сосед вдруг достал из кармана книжку (мою книжку!) и как-то неуверенно спросил:

— Извините, это ведь вы написали? Да?..

— Да, ее написал я… — ответил несколько недоуменно, не представляя, какое это имеет отношение к его посещению.

Мой гость вроде бы сразу успокоился.

— Я боялся ошибиться… Вы на этой фотографии, вернее, на рисунке, не очень похожи… — улыбнулся он. — Вчера купил и сразу же прочитал. Потом взглянул на портрет автора — лицо показалось знакомым. Подумал о вас… Простите за откровенность, но… мне понравилось, как вы пишете. Ваша фантастика необычная… И знаете, почему я пришел, почему решился побеспокоить вас?..

Тут я не смог преодолеть желания закурить. Зажег сигарету, подошел к окну и открыл форточку.

— До сих пор никому об этом не рассказывал. Никому. Все равно никто не поверил бы. Могли только подумать, что я с причудами. Но все это произошло именно со мной. И вам я решаюсь рассказать свою историю. Вы как фантаст, вероятно, сможете что-то домыслить и написать… Допускаю, что даже вы мне не поверите, но, как сказал один из ваших героев, «прожитая жизнь равнозначна написанной книге». А книга должна быть хоть кем-то прочитана. Так если позволите, я расскажу вам…

— Да, да, безусловно…

Я попросил жену сварить нам кофе и сел к столу.

— Когда я поселился в этом доме, мне было тридцать лет. Женат еще не был. Мальчишка…

Рассказывая, врач заметно волновался.

В тот вечер он поведал мне все.

Андриан улыбался во сне. Предчувствуя скорое пробуждение, подсознательно представлял, что пойдет сейчас к морю, заплывет далеко за буйки до самого горизонта, ляжет на спину и будет долго лежать с закрытыми глазами, прислушиваясь, как соленая вода щекочет губы, журчит и почмокивает в ушах, лениво перекатывается через грудь… Ему слышался приглушенный шум прибоя, сквозь закрытые веки ощущалось тепло утренних лучей солнца.

Вдруг показалось, что кто-то щелкнул выключателем, и… солнце погасло.

Андриан с трудом открыл глаза и не увидел над собой оранжевого полога новой польской палатки, маленького прямоугольничка марлевого окошка, Валерию в голубом нейлоновом коконе спального мешка… Куда-то исчезло и желание выбраться из своего туристского рая, хотя бы высунуть голову из палатки и глубоко вдохнуть…

«Потолок! Белый потолок. Слегка поблескивающий, будто покрыт эмалью… Пожалуй, покрашен водоэмульсионной краской, ведь в комнатах не красят эмалью… В комнатах… А где я сейчас?»

Он крепко зажмурился и долго лежал неподвижно.

Пытался припомнить вчерашний день, но… «Что же было вчера? Было море… Оранжевая палатка стояла почти у самой воды…»

Вновь открыв глаза, Андриан приподнялся на локтях.

И сразу увидел стоящую у окна Валерию.

— Где это мы? — спросил тихо с напускной беззаботностью, хотя сердце зашлось от волнения.

Небольшая комнатка, почти квадратная, окно зашторено оранжевой в ромбик тканью, по правую руку от кровати — книжный шкаф, и четыре полки с книгами, на стене над кроватью зеленоватый ковер, возле окна письменный стол, на нем маленький телевизор «Электроника».

Женщина обернулась, и Андриан в удивлении вздрогнул: это была не та Валерия. Как будто она и не она.

Большие глаза, длинные ресницы и зеленоватая радужка вокруг зрачков, и что-то странное, незнакомое мерцало в ее взгляде. Красивый разлет бровей. Две глубокие морщинки на лбу, их вроде не было вчера. Насмешливая улыбка на губах…

— Где это мы? — повторил он свой вопрос.

Она улыбнулась и ничего не ответила.

«Море… Вчера было море… А как я оказался в этой комнате?»

— Что-то я никак не проснусь… Который час, Валерия?

— Восемь утра, — она ответила сразу, словно смотрела на часы.

«Еще мгновение назад я надеялся увидеть море… Чувствовал тепло солнца и слышал шум прибоя… Но потом… Потом будто щелкнули выключателем, и солнце погасло…»

— Кто выключил свет? — вдруг спросил он, невольно переведя взгляд на светильник из желтого стекла.

— Я выключила. Почему тебя это интересует?

— Утром?

— Еще вчера выключила, когда мы приехали ночью, — засмеялась опять, и смех этот странным эхом отдался в возбужденной голове Андриана.

— Сегодня суббота? — спросил, не зная, как ему удержать себя, как сориентироваться в пространстве и времени.

— Да, — услышал в ответ и немного успокоился, поскольку не ошибся. — Хочешь еще поспать? Сегодня ведь не нужно раскладывать костер и варить уху.

«Так! Значит, был костер, были уха, море, палатка… Но как я попал в эту комнату? Какая-то чертовщина…»

— А куда мы дели палатку? — спросил осторожно.

— Лежит в коридоре. Там все наши вещи лежат.

Из окон соседнего дома, заглядывающего в щель между оранжевыми шторами, доносились джазовые ритмы.

— Почему-то я ничего не помню… Как я оказался здесь? И где мы находимся?

— В Киеве… Оксана подбросила нас на машине…

— Какая Оксана?

— Моя сестра… Ты правда ничего не помнишь? — улыбнулась Валерия. — Это все Оксанкины шутки. Ты прости, она, как ребенок, когда чем-либо увлечется…

— При чем тут Оксанины шутки? Ночью были на море, а утром уже в Киеве… За восемьсот километров… И я ничего не помню… Что произошло, Валерия? Расскажи…