Генри Каттнер - Мокрая магия. Сборник рассказов.

— Нельзя же стать экспертом в ядерной физике за одну ночь.

Он рассмеялся и обнял ее за плечи.

— Я и не собираюсь. Всему свое время. Чтобы стать хорошим физиком, сначала нужно выучиться. Эрлих, Пастер и Кюри — у них у всех был стимул, мотивация. Теперь они есть и у меня. Я знаю, чего хочу. Я хочу выбраться отсюда.

— Билл, а если у тебя не получится…

— Наверное, поначалу и не будет получаться. Но в конце концов у меня все получится. Я знаю, чего хочу. Выбраться!

Миа придвинулась к нему, и они умолкли, глядя на привычное дружелюбие города внизу. «Еще какое-то время я потерплю, — подумал Норман. — Особенно рядом с Мией. Теперь, когда психолог разобрался с моей болезнью, я могу заняться работой».

Над ними лучился мягким пульсирующим светом исполинский шар монумента.

— Миа?

— Что?

— Теперь я знаю, чего хочу.

— Но он не знает, — сказал Флеминг.

— Ничего страшного, — весело ответил Нерал. — Он никогда не понимал по-настоящему, в чем его проблема. Ты нашел ответ. Не тот, какого он хотел, но наилучший. Замещение, отвлечение, сублимация — называй как хочешь. В основе своей это то же решение, что и направление садистских наклонностей в благотворное русло хирургии. Мы дали Норману его компромисс. Он все равно не знает, чего ищет, но при помощи гипноза мы внушили ему, что он найдет это за пределами города. Положи еду на вершину стены, так, чтобы голодающий не мог до нее дотянуться, и получишь невроз. Но если дать ему материалы для постройки лестницы, его энергия будет направлена в производительное русло. Норман положит всю жизнь на исследования и, может быть, даже сделает какие-нибудь ценные открытия. Он снова в здравом уме. Мы подвергли его превентивному гипнозу. И он умрет, веря, что выход наружу существует.

— Сквозь Барьер? Его нет.

— Разумеется нет. Однако Норман покорился гипнотическому внушению и поверил, что выход есть, дело только за тем, чтобы найти его. Мы дали ему материалы для постройки лестницы. Он будет терпеть неудачу за неудачей, но никогда не отчается. Он ищет истину. Мы убедили его, что он сможет найти ее за Барьером и что ему под силу отыскать выход. Теперь он счастлив. Он больше не раскачивает нашу шлюпку.

— Истина… — протянул Флеминг. — Нерал… Я тут подумал…

— Что?

— А Барьер существует?

— Но город ведь выжил! Ничто извне ни разу не проникло сквозь Барьер…

— Предположим, что Барьера не существует, — не сдавался Флеминг. — Как тогда выглядел бы город снаружи? Возможно, как реактор. Он непригоден для жизни. Мы не можем себе представить подлинный облик города, нам это под силу не больше, чем загипнотизированным горожанам. Вы стали бы соваться в реактор? Нерал, возможно, город и есть сам себе Барьер.

— Но мы ощущаем Барьер. И горожане ощущают…

— Ощущают ли? И мы — ощущаем? Или это тоже часть гипноза, часть, о которой нам неизвестно? Нерал… я не знаю. Возможно, Барьер существует, и, возможно, он исчезнет, когда истечет период его полураспада. Но представьте себе, что мы просто думаем, будто Барьер существует.

— Но… — Нерал запнулся. — Получается… Норман может найти выход!

— Мне тут пришло в голову… а что, если строители так и задумали? — сказал Флеминг.

Существо, застывшее в прозрачной глыбе, было из прошлого, не из будущего, и его чужеродность проистекала скорее из окружающей среды, нежели из родословной. У него вообще не было никаких предков, разве что, так сказать, по доверенности. ИГланны — тут нет опечатки, так называлась эта допалеолитическая раса — создали его, когда на Долину начали наступать ледники. Тем не менее ИГланны все равно вымерли, и отчасти потому, что они не были людьми, никакие их артефакты так никогда и не были найдены представителями более поздней цивилизации homo sapiens, человека разумного.

ИГланны были разумными, но не людьми. И потому существо, которое они создали в свои последние дни, дни отчаянных экспериментов, было сверхиГланном. Оно не было сверхчеловеком, иначе Сэм Фессье не смог бы вступить с ним в контакт, когда обнаружил прозрачный куб.

Это произошло незадолго до Второй мировой войны.

Фессье вернулся в свою квартирку в сильнейшем возбуждении — худой рыжеволосый молодой человек двадцати восьми лет от роду, с голубыми глазами и осунувшимся от усталости лицом. В эту минуту Фессье снедало непреодолимое желание выпить. Утолив его, он обнаружил, что еще сильнее ему хочется общества, поэтому он вышел из дома, купил бутылку и отправился к Сью Дейли.

Сью, хорошенькая блондиночка, мечтала сделать карьеру. Работала она в рекламном агентстве, что служило предметом для громогласных насмешек Фессье. Сам он был карикатуристом из тех, которые обычно видят мир как будто в кривом зеркале. Поначалу он считал своим кумиром Винзора Маккея, но со временем Маккея вытеснили такие современные тицаны, как Парч и Адамс [8] Винзор Маккей (1871–1934) — американский художник-карикатурист, создатель газетных комиксов и пионер мультипликации. Вирджил Парч (1916–1984) — известный американский карикатурист. Чарльз Адамс (1912–1988) — карикатурист, известный своим черным юмором и жутковатыми персонажами, создатель «Семейки Адамс». (тицаны — это тоже не опечатка, а помесь титанов с Тицианами).

— Я хочу сменить имя, — сообщил Фессье после третьего коктейля. — Отныне можешь звать меня Аладдином. Хоссподи!

Сью попыталась нахмуриться.

— Фу, дурацкое слово.

— А что поделать, если большинство издателей не переносят ни малейшего намека на богохульство? Приходится быть настолько осмотрительным с подписями к рисункам, что я и разговариваю уже экивоками. И вообще, не о том речь. Я сказал, что хочу сменить имя на Аладдин.

Сью взяла шейкер для коктейля и тряхнула его.

— Давай еще по стаканчику, а потом объяснишь мне, в чем соль твоей шутки.

Она попыталась налить, но Фессье отпихнул ее руку.

— Я предвижу, что теперь мне придется сталкиваться с подобным скептицизмом повсюду. Нет, правда, Сью. Кое-что произошло.

Она посерьезнела.

— Правда, Сэм? Это не одна из твоих…

— Нет, — с отчаянием сказал он. — В том-то и беда: все решат, что это розыгрыш. Но у меня есть доказательства. Запомни это. Сью, сегодня я побывал на аукционе и кое-что купил. Стеклянную глыбу размером с твою голову.

— Да ты что! — отозвалась Сью.

Фессье, не обращая внимания на тонкости женского восприятия, продолжал:

— Внутри этой глыбы был маленький человечек или что-то в этом роде. Я купил его, потому что… — Он замялся и умолк. — Он… он смотрел на меня, — договорил Фессье сбивчиво. — Открыл свои глазки-бусинки и посмотрел на меня.

— Ясное дело, посмотрел, — поддержала разговор Сью, наполняя стакан приятеля. — Глазками-бусинками, да? Надеюсь, дальше будет интересно.