Жорж Блон - На суше и на море 1965

Некоторые пресноводные рыбы и обитающие в морских прибрежных водах заботятся о дальнейшей судьбе оплодотворенных икринок, помещая их подобно птицам в своего рода гнезда. Самец колюшки сооружает гнездо в форме муфты, скрепляя разные травы клейким веществом, выделяемым его почками, и понуждает находящихся поблизости самок заплыть туда. Как только одна из них сделает это и отложит икру, самец выполняет свою миссию воспроизводителя и остается в «муфте». Плавая там, он создает движение воды, нужное для того, чтобы к икринкам поступало необходимое количество кислорода.

Бойцовая рыба, обитающая в реках Индокитая, захватив на поверхности воды порцию воздуха, выпускает его под водой в виде пузырьков в оболочке из слизи. Она повторяет эту операцию до тех пор, пока не построит нечто вроде прозрачного плота, который станет гнездом ее детей. Губан выстилает водорослями впадину в каменистом дне. Некоторые виды карликового сомика оберегают оплодотворенную икру, держа се во рту, но иногда прожорливость этих рыб берет верх и икра оказывается проглоченной. У морских коньков самец носит икру в своей брюшной сумке вроде той, какой природа наделила кенгуру. Отметим кстати, что у этих рыбок брачный период начинается с очень грациозных и сложных «любовных игр».

Что же касается сельдей, то местом икрометания у них служат… большие пространства холодного моря, куда стекаются огромные стаи рыбы, охваченной настоящей истерией. Они тесно сжимают друг другу бока. Самки и сразу же вслед за ними самцы выбрасывают из себя драгоценный груз. И родители тут же забывают об оплодотворенных икринках, покидают их навсегда. Миллиарды зародышей гибнут, становятся добычей других рыб, а из числа тех, что превратятся в мальков, новые миллиарды будут истреблены, не достигнув зрелого возраста. Но что за беда! Природа здесь словно одержима безумием расточительства: неисчислимое количество все новых и новых жизней берет верх над всеми потерями и всеми случайностями. Моря продолжают кишеть сельдями да и разными другими рыбами, которые размножаются подобным же образом.

В течение столетий селедка (скоро вы увидите, что именно эту рыбу я взял в качестве примера не случайно) была основой питания для населения большей части Европы. В средние века городские торговки продавали ее вразнос на улицах. Ловля сельдей, их транспортировка, торговля ими входили в число наиболее важных занятий. Продовольственные обозы армий были загружены почти исключительно сушеной селедкой. В дальнейшем, правда, сушеная треска, а затем и свежая рыба сильно подорвали могущество ее величества селедки, но еще и теперь население одной только Европы ежегодно съедает миллион тонн сельдей. Один миллиард килограммов!

Каждый год кампания ловли сельдей (не пугайтесь того, что сейчас начнется долгий разговор о ловле: тут мы как раз подходим к одному из наиболее изумительных открытий, касающихся миграций рыб), начатая в мае, июне и июле по соседству с берегами Норвегии, Шетландских и Оркнейских островов, постепенно меняет место действия, передвигаясь к югу. В августе ловят сельдей на широте Шотландии, в сентябре — на широте Англии и Дании, в октябре — на банках Фландрии. В городах Дьеппе и Фекане [42] Города на севере Франции. — Прим. пер. рыбаки выходят на лов сельдей в ноябре и декабре. В январе приходит очередь бретонских рыбаков. И на этом ловля кончается: сельдей как не бывало. На следующий год их снова обнаруживают на севере. Долгое время этому явлению давали следующее объяснение.

Сельди любят прохладную воду с температурой не выше 14 и не ниже 6 градусов. Летом они держатся в северных морях, находя там обильную пищу. С приближением осени они движутся к югу, чтобы все время оставаться в воде более или менее одинаковой температуры. Зимой сельди опускаются в нижние, менее охлажденные слои моря и, передвигаясь на большой глубине, мало-помалу возвращаются на север, чтобы к началу лета снова оказаться в северных морях. Схема миграции была вполне ясной.

— Она абсолютно ошибочна! — послышались однажды голоса нескольких ученых, работавших, сидя в четырех стенах своих лабораторий. — Сельди почти никогда не путешествуют. Мы знаем это, мы сосчитали их позвонки.

— Да при чем тут позвонки?

— Они нам подсказали, что не существует единого вида сельдей, а имеется множество их разновидностей, каждую из которых можно распознать именно по количеству позвонков. Оно неизменно с момента рождения и до самой смерти рыбы. Мы исследовали сельдей, выловленных в разных местах, и установили, что это не одинаковые рыбы. Существует сельдь исландская, норвежская, норфолкская, голландская и много других. Количество позвонков соответствует содержанию соли в окружающей водной среде. Каждая разновидность приспособилась к своей среде и не должна ее покидать, иначе ей грозит гибель.

— Как же вы объясняете передвижение мест ловли с севера на юг?

Чтобы понять, в чем тут дело, надо вообразить себе огромное «сердце», находящееся в море у линии экватора на небольшой глубине. Бьется оно чрезвычайно медленно — по одной пульсации в год. Весной оно сжимается и гонит в горизонтальном направлении по поверхности моря тропические воды, теплые и соленые. Эти воды устремляются через Атлантический океан к северо-востоку, добираясь постепенно до западного побережья Франции, Ла-Манша, Ирландского и Северного морей, берегов Норвегии и Ирландии. Осенью огромное «сердце» расширяется: теплые воды возвращаются к нему, отступают перед полярными водами, холодными и менее солеными.

Сельдям, как мы уже говорили, приятна прохладная вода. Когда поток теплых вод передвигается от экватора к северу, они уходят вглубь и не встречаются, или почти не встречаются, на поверхности. К концу лета теплые воды отступают к югу и сельди поднимаются наверх — прежде всего в северных районах, а затем все более южных. Получается впечатление одной массовой, коллективной горизонтальной миграции, тогда как в действительности это миграция по вертикали, а точнее, по наклонной. Теперь установлено, что отдельные разновидности сельдей перемещаются также и по горизонтали, но очень незначительно.

Французский ученый ле Дануа первый точно определил пульсацию морей, о которой говорилось выше. Он называет трансгрессивными теплые воды, восходящие от экватора, и регрессивными холодные, нисходящие от полюса. Их перемещение объясняет и позволяет предвидеть миграции большинства сезонных рыб, которыми питается человек. Треска, переносящая теплые воды еще хуже, чем сельди, действует подобно им у берегов Гренландии, Новой Земли, Шотландии, в Северном море. Макрель, сардины и другие рыбы, которые боятся холода, маневрируют таким образом, чтобы не попадать в пределы регрессивных вод. Эти рыбы тоже поднимаются и опускаются по наклонной, в зависимости от сезона. Что ж касается тунца, то он пускается в дальние путешествия по горизонтали, из тропиков к широтам Исландии и еще дальше, следуя за теплыми водами, в которых чувствует себя хорошо, а зимой возвращается обратно, гонимый холодными водами.