Жорж Блон - На суше и на море 1965

Буркова остановилась, подождала, пока подтянулись отставшие. Взмахнула рукой.

И снова загремело в горах, темнеющих, пустынных:

— Слышим! Слы-шим! Слы-шим!

— Удаляетесь. — Голос Крестовникова прозвучал ровнее, В нем появилась уверенность. — Повернитесь и пройдите немного в противоположную сторону.

Спасатели повернули. Миновали место, где они начали поиск, сделали еще несколько шагов.

— Голоса стали яснее, — ответил приемник. — Двигайтесь в том же направлении.

Теперь поиски шли по верному пути. Перекличка спасателей и засыпанных продолжалась, пока приемник не произнес:

— Слышу вас почти над головой. Сделайте еще два-три шага влево.

На следующий выкрик ответ Крестовникова был короток:

— Здесь. Стойте.

Вася и Сима взялись за щупы. Они вгоняли в сугроб дюралевые трубки осторожно, боясь задеть голову или лицо ожидающего помощи человека.

— Есть! — взвизгнула от восторга Сима. — Держит щуп! Держи-ит.

— Держит щуп Шихов, — сказал стоящий в стороне приемник. — Не шумите. Слушайте меня внимательно. Откапывать нас слишком долго и трудно. Не знаю, хватит ли у вас на это сноровки и сил. Спустите нам лучше на втором щупе веревку, а потом вытащите нас. Поняли меня?

— Поняли, — ответила за всех Буркова.

— Жду веревку, — повторил приемник. — Рацию свертываю, Буркова отстранила от еле приметной в лунном сумраке ямки Симу и Васю, сама закрепила веревку мертвым узлом на конце щупа и опустила его в снег.

Первым вытащили из сугроба Крестовникова.

— Спасибо, — еле слышно произнес он и повалился на снег. — Не трогайте меня. Нога… И, избегая расспросов, предупредил: — Шихова поднимайте осторожно. Он с рацией.

Крестовников зажмурился. После долгого пребывания в абсолютной темноте свет полной луны казался нестерпимо ярким, резал глаза. Кружилась голова. Хотелось двигаться, размять онемевшее тело. Он попытался сесть, и снова резко напомнила о себе больная нога.

Спустя некоторое время Крестовников приоткрыл глаза. Он увидел серебристый склон, темную лощину внизу с мерцающими огоньками, обступивших его спасателей.

Пока Буркова спускала в сугроб веревку, рядом со щупом из снега поднялся конец лыжи. За ним выглянула и вторая лыжа.

Шихова тащили долго и трудно. Он берег рацию, и это мешало спасателям. Порой казалось, что он упирается внизу. А когда его наконец вытянули, он походил на деда-мороза; только вместо привычного посоха в его руке была лыжная палка, а на груди покачивалась кинокамера.

Шихов встал на заботливо придвинутые к нему лыжи и сокрушенно покачал головой:

— Никак не мог вторую палку найти. Я ее высунул из-под снега. Вы не видели?..

— Ну ее… вашу палку! — воскликнула сияющая от радости Буркова.

— Не ну! — озабоченно напомнил Шихов. — Нам еще придется спускаться. С горы! В темноте…

Он увидел лежащего в стороне Крестовникова и оборвал фразу: — Как чувствуете себя?

— Ногу ломит… — ответил Крестовников, — уже в колене.

— Ничего! — бодро вмешалась Буркова. — Мы вас в лодочке доставим в поселок.

— Вы захватили лодочку? — оживился Крестовников. — Отлично…

Огромный багровый сполох раскрылся в лощине, взметнул черно-белые тяжелые клубы. Розовые отсветы окрасили скалу на вершине, заколыхались на склоне и острой грани плоского камня.

— Что это? — Крестовников с усилием приподнялся.

— Похоже… электростанция горит, — нерешительно ответил кто-то из темноты.

— Электростанция в стороне, — вмешалась Сима. — Вон она. А что там блестит?

— Не стоит гадать, — остановил ее Крестовников, недовольный тем, что его неосторожный вопрос вызвал ненужные разговоры. — Собирайтесь.

— Прежде я осмотрю вашу ногу, — строго сказала Буркова.

С появлением Крестовникова Клава не понимала, кто же теперь старший в группе и как ей следует держаться?

— Приходится подчиняться, — невесело пошутил Крестовников. — Всюду и везде соблюдай заповедь: чти начальство и покорно внемли каждому его слову.

Не отвечая на шутку, Клава достала из рюкзака велосипедную фару на круглой пружине и надела ее на голову. В ярком свете фары она внимательно осмотрела распухшую лодыжку Крестовникова.

— Ничего опасного, — сказала Буркова. — Вывих. Но идти вы не сможете. Придется вас транспортировать.

Крестовникову помогли добраться до горной лодочки.

Саня уже успел прийти в себя после пережитого. Увидев, что кого-то ведут под руки, он вывалился из лодочки и сразу увяз в снегу выше колен.

— Ка-ак же я по-ойду? — растерянно спросил Саня.

— Лыжи под снегом оставил? — упрекнул его Шихов.

— О-отшвырнуло их в сторону, — оправдывался Саня. — Ка-ак кру-утануло ме-еня…

Выручила его Буркова.

— Ракетница у тебя? — спросила она.

— Есть! — Саня с готовностью полез в рюкзак. — Се-ей-час до-оста-ану.

— Дай три белые ракеты, — несколько торжественно произнесла Буркова. — Пускай в поселке знают: задача выполнена.

Белый огонек прорезал светлеющее на востоке небо, гася встречные звезды, и вспыхнул наверху, озаряя качающимся светом склон, вершину Петушиного Гребня, замерших с поднятыми лицами людей. Ракеты были для них салютом победы, спасения людей, вырванных у Белой Смерти.

Совещание затянулось. Все сходились на одном: надо вызывать вертолет с подрывниками. Но как его вызвать, не имея связи с районом?..

А вести с электростанции шли недобрые. Вода наступала. Под плотиной уровень ее поднялся на восемьдесят сантиметров выше ординара. Вода покрыла крупные камни, залила низменный правый берег за плотиной. По расчетам гидротехника электростанции, через шесть — восемь часов вода подступит к шахте. Человек, посланный Фараховым, не смог добраться до завала. Рыхлый снег осыпался под ногами, грозил обрушиться вместе с лыжником в воду. Рядом с речкой лавина образовала огромный бугор, а потому и подрывать перекрывший Тулву снежный затор следовало точно в центре, чтобы не вызвать нового обвала с берега.

— А если направить в район нарочных? — предложила Фетисова. — Метель утихла. На лыжах можно пробраться.

— Пока они доберутся да там снарядят помощь, нечего и спасать будет. — Самохин уперся взглядом в стену. — Надо действовать самим.

— Как действовать? — спросил Николай Федорович.

— А если потолковать с танкистами? — предложила Фетисова. — Возможно, они разрушат завал пушечным огнем.

— Толковал, боезапаса у них нет, — ответил Самохин. — Если б они на учения выехали. А так… не положено брать боезапас.

Решение нашлось неожиданно. Правда, против него выступил главный инженер. Николая Федоровича поддержала Фетисова. Да и самому Самохину оно казалось слишком смелым, неосуществимым. Но и ждать, пока вода зальет шахту, было нельзя.