Валентина Журавлева - Альфа Эридана (Сборник)

- Пусть бы уж он лучше не рассматривал, - сказала Нина, демонстративно поворачиваясь к роботам спиной. Но она не удержалась и спросила: - И это всё ты сделал сам?

- Нет, что ты! - он даже засмеялся. - Конечно, нет. Я всего-навсего программист. «СКР» строили шесть заводских лабораторий и два института. Нам - Сермусу и мне - осталась только доводка - тонкое программирование. Правда. - Нина оглянулась и увидела, что «кентавр» с тройкой на спине как-то боком приближается к ним, неторопливо переступая шестью лапами-рычагами и тихонько покачивая головой.

- Что это он? - спросила Нина.

«Кентавр» остановился.

- Видишь, «Оранг» хочет познакомиться с тобой поближе, - сказал Акимов. - Он очень любит знакомиться.

- В другой раз, если можно, - сказала Нина. - Когда-нибудь в другой раз.

Акимов засмеялся и достал из кармана ультразвуковой свисток. Нина зажала уши. Акимов свистнул, и «кентавр», не поворачиваясь, прежним неспешным аллюром вернулся к «Орангу». Нина проводила его любопытным взглядом.

- Странная форма для машины, - сказала она. - Настоящий богомол.

Акимов сказал наставительно:

- По-моему, для эффекторного механизма форма очень рациональная. К тому же выдумали её не мы.

- Кто же?

- «Оранг».

Нина покусала губу и оглянулась на «Оранга».

Сиреневая цистерна на гусеницах выглядела очень мирно.

- Слушай, - сказала Нина. - Как устроен «мозг» этой «СКР»? Ведь это не полупроводники, конечно?

- Ага, - сказал Акимов. - Специалист всё-таки остаётся специалистом.

Нина и глазом не моргнула.

«СКР» представляла собой чрезвычайно сложный механизм, непрерывно ощущающий обстановку и непрерывно реагирующий на неё в соответствии с требованиями основной программы - собирать и передавать самую разнообразную информацию об этой обстановке. Создание такого механизма потребовало отказа от классических форм кибернетической техники - полупроводников, губчатых метапластов, волноводных устройств. Необходимо было принципиально новое решение, и оно было найдено в использовании замороженных почти до абсолютного нуля квантововырожденных сложных кристаллов с непериодической структурой, способных претерпевать изомерные переходы в соответствии с поступающими сигналами.

Были отысканы средства и регистрации этих переходов, и превращения их в сигналы на эффекторы…

Нина вздохнула.

- Нет, для меня это слишком сложно, - сказала она. - Вырожденные кристаллы. Изомерные переходы…

- Я всегда говорил тебе, чтобы ты занялась теорией, - сказал Акимов.

- А время? Ведь я рисую.

- Да, - сказал Акимов. - Конечно. Я совсем забыл.

Он наклонился, взял её руки в свои и приложил её ладони к своим щекам. Щёки были горячие и колючие.

- Тебе бриться надо, - шепнула она.

- Угу, - сказал он. Он испытывал блаженство.

«Навсегда и вместе, - подумал он. - Вместе и навсегда».

Сиреневые страшилища почтительно таращились на них, «Оранг» меланхолично мигал цветными огоньками.

- Слушай, - сказала Нина. - А почему они сиреневые?

Акимов пожал плечами.

- Откуда я знаю? Если бы они были оранжевыми, ты спросила бы, почему они оранжевые. Это «Оранг» решает. Сегодня утром они были жёлтыми.

Нине стало смешно. Она прыснула и закашлялась. Акимов похлопал её по спине.

- Я серьёзно говорю, - сказал он. - Ведь это самоорганизующаяся система. И характеристики системы определяет сам «Оранг». И чем он руководствовался, окрашиваясь в сиреневый цвет, знает только он сам. Мы можем только догадываться. Может быть, это он из-за тебя.

- Поразительный нахал, - оказала Нина. - Интересно, что он этим хочет сказать? Подумай, ведь он и тебя мог бы выкрасить в сиреневый цвет. Или в жёлтый.

Она снова вспомнила Быкова и замолчала. Акимов сидел, закрыв глаза, и думал, какие у неё мягкие, тёплые, сильные руки.

- Слушай, - сказала Нина. - Ты думаешь, они помогут Быкову? Ты думаешь, Быков серьёзно рассчитывает на них?

«Хотел бы я знать», - снова подумал он.

- Вероятно. Во всяком случае, с ними лучше, чем без них. Всё-таки меньше риска. Вот Быков сажает корабль на неизвестной планете. О ней ничего нельзя сказать заранее. Сейчас нельзя даже наверняка сказать, что она существует. Он сажает корабль. Может быть, там камни взрываются под ногами. Или океаны из фтороводорода. Или электрические разряды в миллионы вольт. В общем неизвестно и опасно. И Быков посылает на разведку роботов. Вот эту «СКР». Роботы узнают всё, расскажут, посоветуют, что делать. Так я себе это представляю.

- Тогда это очень важно, - проговорила Нина.

- Да… - ответил Акимов и мысленно добавил: «Если Быков решит садиться. Если вообще будет где садиться. Но главное - почему Быков приехал сам? Почему не приехал его кибернетист?» Нина сказала:

- Мне уж-жасно хочется, чтобы Быкову понравилась ваша «СКР».

- Мне тоже, - сказал Акимов. - Завтра он посмотрит. Наше стадо в порядке генеральной репетиции пройдёт по Серой Топи. Десять километров сюрпризов и развлечений.

- Каких сюрпризов?

- Всевозможных, - он взглянул на часы. - Малыш, у нас ещё целых шесть часов! Пойдём ко мне, я напою тебя великолепным чаем. Чудесным, горячим чаем…

Они вышли из мастерской (сиреневые «кентавры» качнулись им вслед, но не двинулись с мест) и остановились на краю бетонной площадки.

Ночь шла на убыль. Туман над Серой Топью стал плотнее, небо на востоке заметно посветлело. Над бледными тенями далёкого горного хребта висела яркая звезда - искусственный спутник «Цифэй», с которого фотонный исполин Быкова будет стартовать в межзвёздное пространство.

Утром с юга приползли тяжёлые тучи, и на землю посыпалась мелкая водяная пыль. Но туман над Серой Топью разошёлся. Стали видны кусты с пожелтевшими листьями, кочковатые пригорки в щетинистой травке, тёмные болотные лужи.

Около одиннадцати к мастерской подъехал вездеход на шаровых шасси. Из вездехода вышел огромный, грузный человек с коричневым неподвижным лицом - Антон Быков, знаменитый межпланетник, сын и внук межпланетников, командир фотонного корабля «Луч». Он молча протянул руку сначала Акимову, затем Сермусу и медленно кивнул Нине, которая стояла в стороне, кутаясь в плащ.

- Здравствуйте, товарищ Быков, - сказал Акимов. - Можно начинать?

- Можно, - сказал Быков. У него был глухой, бесцветный голос.

Сермус, очень взволнованный и поэтому непривычно суетливый, поднёс к губам плоский свисток и беззвучно свистнул три раза. Дверь мастерской отползла в сторону.

Первыми, как скаковые лошади из конюшни, выбежали сиреневые «кентавры», гуськом спустились по склону холма, огляделись, смешно и страшно поворачивая рогатые головы, и замерли. Послышалось стрекотание, и из мастерской выкатился «Оранг». Быков крякнул - «кентавры» и «Оранг» вдруг, словно по волшебству, окрасились в серо-стальной цвет. «Оранг» перевалился через край площадки, осторожно сполз с холма и остановился рядом с «кентаврами».