Генри Каттнер - Большая ночь

— Нет, уже нет, — ответил Хилтон и раздраженно, но терпеливо принялся перечислять доводы, загибая пальцы. — Нельзя перейти из одной гиперплоскости в другую, не выйдя сначала в нормальное пространство. А если мы выйдем в нормальное пространство, от удара «Кукарачу» может разорвать на куски. И мы в своих скафандрах будем плавать в пустоте, в тысяче миллионов миль от ближайшей планеты, поскольку сейчас, по-видимому, движемся вместе с быстрым гиперпотоком куда-то к краю Вселенной.

— Одна планета в пределах досягаемости есть, — сказал Денвере.

— Конечно. Та, которая на расстоянии тридцати тысяч миль от двойной звезды. И ничего больше.

— Ну? Думаешь, мы непременно разобьемся? Посадив корабль, мы сможем заняться ремонтом. Там есть все, что нам требуется. В глубоком космосе этого не сделаешь. Я понимаю, посадка будет нелегкой задачей. Но сейчас у нас нет выбора — или это, или ничего.

— И что потом?

— Этот канопианец, Дзенн, уже летал туда, шесть лет назад, — начал объяснять Денвере. — На грузовом гиперкорабле. Рычаги управления у них заколодило, и старая калоша выскочила из гипера не там, где надо. Они вынуждены были сделать аварийную посадку. В общем, сесть куда придется… Ну и тут как раз им подвернулась планета, уже открытая и занесенная на карту, но на ней еще никто не бывал. Они там отремонтировались и вернулись на торговые маршруты. Однако был на борту один парень, землянин, который подружился с Дзенном. Очень изворотливый парень, и, сдается мне, он был замешан в махинациях с наркотиками. Немногие знают, как выглядит растущий парайн, но этот тип знал. Однако не сказал никому. Он взял образцы, намереваясь позже добыть денег, зафрахтовать корабль и слетать на эту планету за парайном. Однако в каком-то дешевом ресторане на Каллисто его пырнули ножом. Правда, умер он не сразу, и ему нравился Дзенн. Вот он и поделился своей тайной с Дзенном.

— С этим полоумным? — спросил Хилтон. — Разве он в состоянии запомнить курс?

— Это, пожалуй, единственное, что канопианцы в состоянии запомнить. Может, они и слабоумные, но математика — их конек. Талант у них такой.

— Неплохо устроился — сначала шатался без дела, выпивал за чужой счет, а потом еще и получил место на корабле, — заметил Хилтон.

— Нет. Он показал мне образцы. Я немного говорю на его языке, поэтому-то он и поделился со мной своим секретом там, на Фриа. Ладно, поехали дальше. Мы приземляемся на планету — у нее даже названия нет — и загружаем парайн. Ремонтируем старушку, если потребуется…

— Еще как потребуется!

— И летим обратно.

— На Землю?

— Думаю, на Луну. Меньше проблем с посадкой.

— Скажите пожалуйста, теперь вас беспокоит посадка, — с горечью сказал Хилтон. — Ну, думаю, меня все это больше не касается. Как уже было сказано, после полета я выхожу из дела. Сколько сейчас на рынке дают за парайн?

— Пятьдесят за фунт. В Медицинском центре.

— Большие деньги, — заметил первый помощник. — Вы сможете купить новый корабль, и еще останется немало, чтобы повеселиться.

— Ты получишь свою долю.

— Считайте, я уже уволился.

— Нет, полет еще не закончился, — сказал Денвере. — Ты первый помощник капитана на «Кукараче». — Он захихикал. — У человека глубокого космоса в рукаве всегда припрятаны козыри — а я был им дольше тебя.

— Это точно. Голова у вас работает. Но вы забыли о Саксоне. Теперь он подаст на нас в суд, и вся транспортная контора встанет за него стеной.

Денвере пожал плечами.

— Я что-нибудь придумаю. Хотя вообще-то это твоя обязанность. До выхода из гипера еще двести часов. Иди-ка, поломай голову, мистер.

Он рассмеялся Хилтону вслед.

За двести часов много чего может случиться, и работа Хилтона состояла как раз в том, чтобы ничего не случилось. По счастью, его появление придало экипажу уверенности. Когда начальство ссорится, подчиненные склонны нарываться на неприятности. Однако теперь, когда Хилтон снова расхаживал по «Кукараче», выглядел уверенно и вел себя как обычно, даже второму помощнику, Виггинсу, стало спокойнее. Тем не менее все уже поняли, что летят не на Землю. Слишком много времени прошло.

Единственным, от кого следовало ожидать серьезных неприятностей, был Саксон, но и с ним Хилтон более-менее сумел разобраться. Хотя тут пришлось попотеть. Дело чуть не дошло до того, чтобы раскрыть карты, однако Хилтон был опытным руководителем и в конце концов сумел задурить голову инженеру-транспортировщику. Отнюдь не удовлетворенный, но, безусловно, усмиренный, Саксон с ворчанием сдался.

— Я сделаю для тебя все, что смогу, Саксон, — убеждал его Хилтон. — Но мы сейчас в Большой Ночи. Ты не в цивилизованном пространстве. Не забывай, капитану известно, что ты человек транспортировочной конторы, а он вас терпеть не может. На гиперкорабле слово Старика закон. Поэтому — ради себя самого — следи за каждым своим шагом!

Саксон слегка побледнел, но смысл сказанного явно уловил и в дальнейшем старался не попадаться на глаза капитану.

Хилтон был занят тем, что проверял и перепроверял «Кукарачу». Никакой наружный ремонт в гиперпространстве невозможен из-за отсутствия гравитации и еще потому, что обычные физические законы здесь не действуют — к примеру, не срабатывают магнитные подошвы. Только внутри корабля было безопасно, хотя и эта безопасность была иллюзорной, поскольку сильные колебания при выходе в обычное пространство могли в считанные секунды разрушить «Кукарачу».

Хилтон задействовал Саксона. Не только потому, что первому помощнику требовалась помощь техника, но в первую очередь ради того, чтобы строптивый инженер был все время занят делом. В результате они вдвоем вкалывали как проклятые, проверяя все несущие конструкции корабля, чтобы те не подвели в случае повышенной нагрузки. Реакция на скручивание, давление, натяжение — все было изучено, проектные чертежи проанализированы, структурные дефекты металлических деталей выявлены с помощью рентгеновских лучей.

Кое-где обнаружились трещины и другие изъяны — в конце концов, «Кукарача» и в самом деле была старушкой, — но их оказалось меньше, чем Хилтон ожидал. Пришлось выломать несколько переборок и использовать как материал для увеличения прочности несущих конструкций.

Однако Хилтон понимал, и Саксон соглашался с ним, что этого недостаточно для смягчения неизбежного удара при посадке.

Существовал единственный выход — пожертвовать кормовой секцией корабля. Это можно было успеть сделать, хотя время катастрофически поджимало. Экипаж безжалостно срезал балки с кормы, перетаскивал вперед и приваривал на новое место. Лотом с помощью грубо сваренных герметичных переборок носовую часть корабля изолировали от кормовой и заполнили синтезированной водой, тоже с целью смягчения удара.