Анастасия Ликова - Волк в овечьей шкуре - 1 [СИ]

- Кто там, не Вера?

- Нет, это Пашка, знакомый мой, - Марина встала и вышла из комнаты. А я опять упал на подушку.

- Привет, - услышал я.

- Извини, не могу, я не одна.

- Ну ты че, дурак, что ли? Сестра ко мне приехала.

- Какая-какая, младшая сестренка.

- Ну, не веришь - не верь. Я что, буду перед тобой отчитываться?

- Не знаю, перезвони минут через десять.

- Алина ее зовут. Я тебе говорила, просто ты не слушал.

- Дурак, что ли? Она еще малолетка.

- Семнадцать.

- Ну, говорю же, не знаю, перезвони. Все, пока, целую.

Когда Марина вошла в комнату, я заливался смехом.

- Хватит ржать. А что, я не права, что ли?

- Мариночка, извини, но я пас. Если хочешь, иди сама.

- Знакомый звонил, приглашал на суши. Возле вокзала есть такой бар.

- Ну, а в чем проблема? Если хочешь, иди, я все равно буду спать. Мариша, - я сел на кровати, - я с удовольствием составил бы тебе компанию, поверь. Мне ведь интересно, чему старшая сестра может научить малолетку, - я снова засмеялся.

- Да иди ты, - тоже засмеялась Марина. - А что я должна была сказать? Он предложил, чтобы я с тобой приходила, а он Макса возьмет. Там еще будут Светка с Игорем, это тоже мои друзья, - Марина надула губки.

- Ну и что, сказала - сказала. Пусть докажут обратное, по паспорту я еще несовершеннолетняя. Так что ты правду соврала. Но вот только они никогда не поверят, что я девочка.

- А ты еще девочка?

- Ну, конечно же. А ты что думала?

Марина недоверчиво посмотрела на меня:

- Шутишь?

- Нет, ты помнишь ту школу?

- Ну там еще была. И что, у тебя еще ни разу не было?

- Марина я всего два месяца как девушка. Неужели ты думаешь, что этого времени достаточно, чтобы спать с мужчиной? - врал я, не моргнув глазом, вот только бы Вера не рассказала про наш концерт в Новосибе. Но, видимо, Марина не знает, так бы уже сказала. - Ну что, ты пойдешь?

- Не знаю, - она быстро пожала плечами, отчего груди подпрыгнули.

- Ты, Маринка, хоть бы халат одела.

- Я так в жару хожу по квартире, и с Веркой мы всегда так ходили, так удобно, - спокойно ответила она. - Но если тебе неудобно, я могу и надеть.

- Мне уже все равно, ты для меня уже такая же, как и миллионы других девушек, только ты ближе и роднее всех. Я уже не вижу в тебе дочь, не думаю об этом, а хочу видеть не подругу, а сестру. Знаешь, Мариш, вот тут у меня что-то меняется, - я постучал ногтем по лбу. - Я не могу понять, хорошо это или плохо. Если там, в школе, я приходил в бешеное возбуждение от вида голых девушек, то сейчас я смотрю, но они меня не возбуждают. И в то же время что-то меняется в отношение мужчин. Иногда проскальзывает мысль типа, а как он в постели или типа того. Ну, я не знаю, как это все тебе объяснить.

Она легла рядом и обняла меня:

- Ты все понятно объяснила, Алина. Так, наверное, и должно быть. Я тоже уже не вижу в тебе отца, но хочу, чтобы ты была мне сестрой, я хочу называть и думать, что ты моя родная сестра. Пусть даже мы разные по крови. Поэтому я перед тобой так вот хожу и вижу, что и ты уже совсем по-другому реагируешь. Думаешь, мне легко там было после того, как я узнала кто ты? Но я еще там себе внушала, что ты моя сестра, от этого мне становилось легче. Ужас, как там этот Лысый унижал. Знаешь, как было противно!

- Я все-таки достал его. А вообще, там еще не так страшно было, - я рассказал ей, что увидел у Шаха.

- Так это там тебе пирсинг сделали?

- Да, там, - я усмехнулся. - Не смейся, я даже сбрую примерял, меня за уздечку водили, только вот хвост не успели приделать.

- А как тебе удалось?

- Просто распрягли меня не там, где надо.

Тут вновь раздался звонок телефона. Выходить Марина уже не стала.

- Алло!

- Ой, Паша, ну я не знаю еще!

- Ну, ближе к вечеру, но, скорее всего, нет. Я сестру целую вечность не видела, соскучилась, хочу побыть с ней.

- Ну, я же тебе говорю, она не хочет.

- Да, стесняется.

- Ну, не знаю, как хочешь. Я не против, только один, хорошо?

- Ладно, я тоже тебя. Все, пока!

Мы посмотрели друг на друга.

- Короче, сидеть на кухне тихо как мышкам. Меня не будить, не кантовать. Ясно?

- А ты как догадалась?

- Уметь надо. Во, а мы поспали почти пять часов. Я-то думаю, что это у меня пузырь такой полный? - удивился я, посмотрев на часы, и направился в туалет. Затем включил чайник и пошел курить на балкон.

Марина, подойдя сзади, обняла меня за талию, прижалась ко мне и положила подбородок мне на плечо.

- Я не знаю, как тебе сказать, как ты отреагируешь, - тихо произнесла она.

- Как сестра, младшая.

- Ты не будешь ругаться? - тихо спросила она.

- Наверное, нет. Ты же взрослая девочка и ничего глупого не натворишь.

- Пап, я уже не учусь в училище.

- Надоело?

- Нет, меня отчислили с переводом в спецшколу ГРУ.

Я глубоко вздохнул:

- Надеюсь, ты хорошо подумала и не пожалеешь об этом шаге.

- Не пожалею, я всегда хотела быть похожей на тебя.

- А в итоге я стал похож на тебя, - грустно произнес я. - А если серьезно, почему я должен тебя ругать? Мы хотим детям лучшую долю, но ведь наши родители тоже хотели для нас лучше. Мы все выбираем свой путь, который способны осилить. Мариночка, я горжусь тобой, ведь ты выросла настоящим бойцом. Чтобы попасть туда, нужно заслужить, значит, ты заслужила. Многие хотят туда попасть, но попадают только достойные носить гордое звание разведки, быть летучей мышью. Когда тебе нужно прибыть на место?

- В понедельник в 8-00 быть в расположении школы.

- У тебя еще двое суток спокойной жизни. Ребенок ты мой бедовый! - при этих словах она еще сильней прижалась ко мне.

- Спасибо, что понял, - прошептала она.

- Мариш, не называй меня папой, хорошо? Мне как-то неловко становится.

- Хорошо, не буду, мне тоже так удобней... А ты теперь что делать будешь? - спросила она после короткой паузы. - Вообще, думал об этом?

- Знаешь, Мариночка, некогда мне думать было. Меня, так сказать, всю жизнь бросало "с огня да в полынью" и продолжает швырять по жизни. Когда я очнулся в той гребаной школе... нет, еще раньше, когда я проснулся и понял, что я девушка, в теле девушки, я думал, что хуже быть ничего не может. Жизнь кончилась. Но мне захотелось отомстить, а потом уже умереть. Но чем дальше, тем круче. Очнувшись в той школе и увидев тебя, я чуть с ума не сошел. Думал, все, ничего страшнее быть не может. Но оказалось, это еще не конец. Я даже не знаю, хорошо это или плохо, что ты мне правду там не сказала. Ведь когда я проснулся и понял, что я в Эмиратах, да еще в конюшне у своего врага Шаха, и из меня хотят сделать лошадку, мне захотелось просто умереть, но вспомнив о тебе и думая, что ты где-то, что тебе тяжело, я пошел на все, чтобы вырваться оттуда. Даже получив два ранения и потеряв много крови, я старался выжить. Не для себя, мне эта жизнь не нужна была. Это вы растете девочками, это ваше, но не мое. Когда меня зажимали, я шел напролом, не боясь умереть. Наверное, потому я и выжил. А теперь я знаю, что с тобой все в порядке, и, казалось бы, можно и умереть. А мне вдруг захотелось жить. Но вот только как я должен жить? Как я должен распорядиться этой жизнью? Жизнью этой девочки, в тело которой меня засунули, отняв его у законной хозяйки. Которая бы, скорее всего, вышла замуж, нарожала бы детишек, любила бы мужа и жила бы, потихоньку старея. Я только представлю эту картину, мне хочется застрелиться. Утром на работу, вечером с полными сумками продуктов домой, а дома - пара-тройка желторотиков и муж с пивным животом у телевизора, и все жрать хотят, нужно что-то готовить, кормить, потом убирать, стирать, гладить. И вот наконец-то постель, а тут муж лезет, а тебе уже не до секса. Он чмокнул в щечку, это в лучшем случае, всунул в сухую киску, два раза качнул, кончил и спать. А ты лежишь как дура, только заводиться начала и уже не до сна. Это что, счастье? Вот все кричат, что для женщины семья - это счастье, в гробу я видел такое счастье! Вот это - точно не мое.