Евгений Гаркушев - Обойдемся без магии!

– Да, а на поезд успеем, – заявил вдруг он.

И правда успели. Незаменимых людей не бывает, и отец Митрофан нашел, кому вручить бразды правления. Второй секретарь митрополита, отец Зосима, уехал с Кондратом на взморье, а третий, отец Павел, вполне мог распорядиться работой двора митрополита в отсутствие высшего руководства. Поезд задержали на час, послав гонца.

Для секретаря митрополита прицепили отдельный вагон, в котором половина отводилась для пятнадцати охранников, а на другой половине размещалось купе самого секретаря и два купе для гостей. Красиво жить не запретишь! Правда, еду возили из вагона-ресторана – собственной кухни в вагоне у отца Митрофана, в отличие от вагона митрополита, не было. Но, по-моему, и так было очень неплохо.

Валие выделили отдельное купе, мы с гномом заняли самое маленькое и неудобное, предназначенное для слуг, но отец Митрофан заверил нас, что в этом помещении нам придется только спать. А в свободное время – милости просит к нему, на обед и на беседу.

В вагоне секретаря митрополита был даже душ с горячей водой – как и в вагоне люкс, прицепленном за паровозом после вагона с углем и цистерной с водой. Валия, узнав об этом, чуть не упала в обморок от счастья.

Паровоз загудел, застучали поршни, и состав со скоростью сорок, а то и шестьдесят километров в час помчался к Сочи. По световому телеграфу отец Митрофан послал сообщение о нашем приезде, но не был уверен, что оно придет раньше нас. Световой телеграф – не электрический, сигнал идет от станции к станции медленно: каждый раз его нужно отстучать заново, да и туман может помешать.

Утренний поезд шел полуэкспрессом. Ночной делал остановки только на самых важных станциях, наш же подбирал и высаживал пассажиров даже на полустанках – в том случае, если пассажир требовал остановить состав. На тех станциях, где никто не намеревался садиться на поезд, начальник станции поднимал свернутый желтый флаг, и, если у нас не было выходящих пассажиров, мы не останавливались.

Хотя запасов воды и угля должно было с избытком хватить до Сочи, на крупных станциях мы останавливались надолго, и рабочие внимательно осматривали состав. На первой станции – в Горячем Ключе – я вышел из «правительственного» вагона и попытался выяснить, как нынче функционирует железная дорога.

Поезд шел по одноколейке. На крупных станциях было несколько путей – чтобы составы могли разминуться, чтобы было куда поставить порожняк. Насколько я помню, в прежние времена железной дороги через Горячий Ключ и Джубгу не было. Ее соорудили уже после Катаклизма. Возможно даже, в последние сто лет.

Наш поезд выглядел скопищем самых разных вагонов. Никакого намека на цельность состава, как было когда-то в фирменных поездах. Первым после паровоза, вагона с углем и цистерной с водой был прицеплен вагон-люкс. Сюда, бывало, задувал дым из трубы паровоза, но зато останавливался вагон прямо напротив вокзала. Кроме того, его пассажиры могли пользоваться горячей водой, нагретой от котла паровоза. Здесь ездили богачи, и ездили со всеми удобствами. В вагоне была своя кухня, были душ, туалеты и шесть купе, каждое – на двух человек.

Следом прицепили наш вагон. Обычно его в составе, естественно, не было. Но иногда, как мне рассказал словоохотливый начальник поезда отец Дионисий, на это место цепляли второй вагон-люкс. Чаще всего это случалось в летнее время, когда столичные жители ехали к морю.

Следом обычно шли два-три вагона-купэ. Конструкция этих вагонов не изменилась с древнейших времен: восемь купе, четыре спальных места в каждом. За ними располагались вагоны «второго класса» – проще говоря, плацкартные. Отличие от прежних плацкартных вагонов было в том, что здесь спали и на третьих полках. Стоимость билета разнилась в зависимости от полки.

После этих вагонов цепляли две-три двухъярусные платформы. Здесь ехали и сидя на полу, и стоя, перевозили домашних животных и скарб. Цена билета на одного человека была чисто символической. Перевезти корову или лошадь стоило гораздо дороже.

Если состав не был слишком перегружен пассажирскими вагонами, к нему присоединяли товарные. С самыми разными грузами: с лесом, с углем, с продовольствием, цистерны с нефтью и с маслом. Несмотря на то что к поезду прицепили вагон высшего правительственного чиновника отца Митрофана, в хвосте нашего поезда можно было увидеть два вагона с пшеницей.

Первые два часа в поезде мы осматривались. Шмигги выглядывал то в окно, то в коридор, принюхивался к дыму, вслушивался в стук колес. Ехать в поезде ему, по-моему, было страшно.

После остановки в Горячем Ключе, на подъезде к Джубге, искупавшаяся и надевшая неведомо где добытую свежую одежду Валия постучала к нам.

– Пойдемте обедать! – жизнерадостно пригласила она.

– Пойдем, – кивнул я.

Шмигги засопел и отодвинулся в дальний угол купе.

– Слугам не положено с господами, – изрек он.

– Но ты ведь не слуга! – заметила Валия.

– Лунин меня все время пугает, – пожаловался гном. – Грозится сдать в зверинец. А где бы он был, если бы не тридцатилетние труды Шмигги по обустройству тоннеля? Сидел бы в горах или лежал бы, замерзая, на дне глубокого ледяного ущелья…

– Я пошутил, – улыбнулся я гному. – Надо просто меньше проявлять самостоятельности. Здесь ведь не горы. Чего ждать от местных жителей, я сам не знаю…

– Вот я и посижу, – насупился гном.

– По-моему, отцу Митрофану можно сказать, что ты не слуга, а глава гномьего клана, – заметила Валия. – Когда-то, возможно, твой клан даже заключит союз со Славным государством. Но даже если и нет – нужно ведь поддерживать добрососедские отношения?

– Пожалуй, да, – согласился гном. – Но ты не говори этому священнику, что я глава клана. Скажи, посланец.

– Почему? – поинтересовалась Валия. – Скромничаешь?

– Наоборот, загордился, – уточнил я. – Разве может глава гномьего клана обедать с каким-то первым секретарем митрополита? И с регентом Бештаунского княжества? Только с самим митрополитом и с княжной – да и то, делая им одолжение.

– Лунин правильно понимает ситуацию, – подтвердил гном.

– Ладно, пошли обедать – все уже остыло, – заявила Валия.

Обед был сервирован в купе отца Митрофана. Тонкий фарфор, хрустальные бокалы, серебряные вилки, ножи и ложки. Фарфоровая супница с ароматным супом-харчо и серебряным половником. Металлические судочки с какой-то рыбой.

– Отобедаем чем бог послал, – довольно улыбнулся отец Митрофан. От его внимания не укрылись наши восхищенные взгляды.

Секретарь митрополита откупорил бутылку белого вина, разлил по бокалам, провозгласил тост за здоровье Валии и благополучную дорогу, что привела ее сюда.