Януш Зайдель - Предел (сборник)

Хорошо, что уже вечер, попрохладнее и посвободнее. Третий вечерний пик заканчивается, на вечерней аспирантуре уже занимаются. Теперь часов в одиннадцать будет тесновато, когда они домой пойдут, а еще подоспеют слушатели ночных курсов повышения квалификации. Слышали, что для выпускников школ в следующем году высшее образование станет обязательным? Понимаете, что это значит? Через пару лет кондуктором будет инженер, а нам с вами придется защищаться. Вы, кажется, уже начали работу? Тема, насколько я помню, на границе механики и геологии, да? А, вспомнил: «Исследование корреляции между грануляцией песка и длинной тормозного пути в функции инерции и ускорения при движении трамвая с горки». Хорошая тема, практическая…

Извините, садятся не здесь, здесь выход.

Что? Спрашиваете куда едет этот трамвай? На табличке же написано. Нет, вокзал в другую сторону, вам придется выйти.

Откройте дверь, инженер, а то он застрял. Все. Поехали… Стоп, стоп, тормозите. Черт, прется прямо под колеса. Теперь можно, поехали… Ну вот, пустой вагон. На дачи теперь никто не ездит. А трава повырастала… Смотрите туда, те же, что и вчера, или что-то похожее. Лохматые такие, большие… Собаки? Нет, для собак великоваты. Новая раса? Что это может быть? Бродят по двое, по трое, встречаются все чаще. Обезьяны или медведи… Откуда взялись? Живут на заброшенных дачах что ли… Вечером даже ходить страшно, могут на человека броситься! Ничего и не сделаешь! Куда смотрят очистители? Это скандал, надо что-то предпринимать, написать в прессу… Ни одна газета и словом не обмолвится, никаких предупреждений… Вот, еще двое идут прямо по улице. А газеты занимаются глупостями, вот недавно: «Таинственное исчезновение четырех почетных профессоров», «Куда делись два доцента, доктора наук?» – а обычному человеку оно нужно? Известное дело, профессора они рассеянные. Устали и поехали вчетвером отдохнуть, в бридж поиграть, а сообщить забыли. Они, бедолаги, живут в напряжении, боятся за свои посты… Стойте, инженер, контроллер сядет. Приветствую вас, доктор! В депо едем в двадцать четыре пятнадцать. Удостоверение? Пожалуйста. Билетики посчитаны, конечная остановка. Не боитесь, доктор, здесь ходить? Видели этих лохматых, что у дач крутятся… Правда, что этот маршрут сокращают на три остановки? Правильное решение. Сюда теперь мало кто ездит…

Говорите, некому заняться? А собачник, черт его подери! Что собачник делает? Как это «нету»? А, понимаю, это он получил среднее образование! А для должности собачника надо специальное образование… Понятно, нельзя допустить, чтобы собачником работал человек с дипломом зоотехника. Так что теперь будет? Согласен, работы у собачника было немного. Но эта проблема возникла в последние дни и становится все острее! Мы каждый день видим этих косматых обезьянищ. Они меняют тарификатор? Сами знаете, сколько это продлится! А тем временем они спокойно… Да, пока вроде никто не жаловался на их агрессивность, но кто знает, что дальше будет? Вот, пожалуйста, смотрите. Три экземпляра маршируют по лестнице, как ни в чем не бывало! На задних лапах. А передними жестикулируют, а может мне это показалось. Вот, теперь стали на четвереньки, будто услышали!

Возможно, доктор, вы и правы, не наше это дело. Другим виднее, что делать… Но… А если нет специалистов по таким вот косматым? Нет, должны быть, при сегодняшней специализации просто обязаны.

Отправляемся, инженер. Доктор, вы в город? Тогда поехали.

– Вставайте, профессор. Чертов трамвай уехал. Да, не очень удобно. Жарковато в этих мехах, но что поделаешь, безопасность и тому подобное… Точно, профессор… Ладно, буду говорить «Юзеф», нет, я Владек. Я тебе говорю, Юзеф, все прекрасно! По сравнению с той адской мельницей из которой мы выбрались, здесь просто рай. За весь академический год я ни разу не работал так эффективно, как в последние дни. Видишь, я был прав! Я все рассчитал! В прошлый вторник последний собачник получил диплом зоотехника. Мы в безопасности, на дачи никто не заглядывает. Люблю помидоры! А кроме того, столько свободного времени, чистый воздух, тишина, никто не мешает, никто не ругается, никаких интриг, ни тебе студентов, ни адъюнктов, ни декана, ни самого дьявола! Никто не точит зубы на твое место, на твою лохматую должность. Боятся здесь появляться. Надо бы их припугнуть, чтобы они здесь не лазили. Идеальные условия для настоящих ученых! С вершины мы сбежали вниз, ниже самых низших. А они уставились вверх, сюда никто и не глянет. Черт с ним, со званием, с положением, университетом, стаей доцентов, которые ждут твоей смерти. Наконец-то можно спокойно поразмыслить и посмотреть на звезды… Внимание! На четвереньки! Юзеф! Быстрее, опять трамвай едет!

Несмотря на климатизацию, на лбу Гая блестели капельки пота. Сильвия тупо уставилась на пульт витализатора.

– И что теперь будет?

Чисто риторический вопрос Сильвии разозлил Гая окончательно.

– Не понимаешь? Не знаешь, что произошло? Это тебе дефект двигателя, тут совсем другая проблема. Если Витти умер, а мы не можем вернуть его к активной жизни, это могло случиться и с другими. Все из первых трех поколений мертвы, понимаешь? Тела в порядке, но к жизни они не вернутся…

– Откуда ты знаешь?

– Знаю… – Гай заколебался. – Я пробовал… Пытался оживить еще двоих… Результаты те же, то есть никаких. Мозг не принимает управляющие функции, сознание не возвращается…

– Может это дефект витализатора?

– Возможно… Но с тем же успехом что-нибудь могло случиться со вторичными цепями управления анабиозом. В этом никто здесь не разбирается, даже из первого поколения. Кроме того, инструкция запрещает любые манипуляции управлением анабиозом.

– Значит… – Сильвия замолчала, словно боялась высказать мысль, возникшую у нее еще в тот момент, когда она узнала о проблемах с витализацией Витти.

– Вот именно. Нет смысла скрывать очевидное. – Гай говорил громким неестественно высоким голосом. – Нет уверенности, что кто-либо выйдет из анабиоза.

Долгое время они молчали, глядя на пол. Каждый из них обдумывал последствия случившегося, обнаруженного при попытке витализации специалиста по фотонному приводу.

– Мы расскажем им, Гай?

– Нет… Скорее всего нет! Все четвертое поколение за три-четыре последующих года должно оказаться в ваннах… Если узнают, никто не станет рисковать… Возникнет паника…

– Гай, мы тоже из четвертого поколения!

– Поэтому следует хорошо подумать, прежде чем принимать решение… Надо рассмотреть все возможные последствия.

Ситуация, в которой оказался экипаж «Кита», была просто кошмарной. На девяносто восьмом году путешествия, за двадцать с чем-то лет до планируемого достижения цели путешествия, оператор биостатических устройств Гай IV Мэссон, окончательно убедился, что помещенные в биостатические камеры члены экипажа не возвращаются к жизни при соблюдении обычных витализационных процедур. Сам факт невозможности их оживления мог бы стать трагедией для остального экипажа, поскольку люди в камерах были предками обитателей корабля. Но сама по себе эта трагедия не могла стать преградой для продолжения путешествия, если бы не тот факт, что все живущие, а так же их дети, внуки и последующие потомки, должны были по графику занять отведенные для них места в камерах.