Эдгар Берроуз - Лунная девушка (сборник)

— Я не знаю куда, — ответила она, — повсюду я встречаю только врагов.

— А где твои люди? — спросил я.

— Боюсь, что они убиты, — сказала она с печалью в голосе.

— Но куда же ты едешь? Ведь ты должна куда-то ехать.

— Я искала место, где могла бы спрятаться, — сказала она. — Ниппон позволили бы мне остаться с ними, если я смогу найти их. Мои люди всегда хорошо относились к ним. Значит они не обидят меня.

— Твои люди были калкарами, хотя ты и говорила, что ты не калкар, а Ниппон ненавидят их. Они не примут тебя к себе.

— Мои люди были Американцами. Они жили среди калкаров, но они не были калкарами. Мы жили у подножия этих холмов около ста лет и часто встречались с Ниппон. Они не ненавидят нас, они ненавидят калкаров среди нас.

— Ты знаешь Саку? — спросил я.

— Когда я была маленьким ребенком, я познакомилась с Саку, вождем, — ответила она.

— Тогда, поехали, — сказал я. — Я отведу тебя к Саку.

— Ты знаешь его? Он близко?

— Да. Поехали!

Она последовала за мной по дороге вверх, которой я недавно проехал, и хотя я жалел потраченного времени, я был рад, что избавлюсь от нее так быстро и легко; потому что ведь наверняка я не мог оставить ее одну, беззащитную, и не мог взять в длинное путешествие с собой, даже если бы мне удалось уговорить своих людей принять ее.

Меньше чем через час мы подъехали к новому лагерю Саку. Маленькие люди с удивлением смотрели на меня и преисполнились радости, увидев Бетельду; и, судя по почету, окружавшему ее со стороны Ниппон, она была далеко не простой девушкой. Когда я развернулся, чтобы ехать дальше, они стали упрашивать, чтобы я остался до утра, говоря, что день уже почти закончился, и, будучи незнакомым с дорогами, я с легкостью могу заблудиться и потеряю больше времени, чем выиграю.

Девушка сидела и слушала наши беседы, и, когда я в очередной раз сказал, что мне необходимо ехать, и все равно я не знаю дороги — днем ли, ночью, — она предложила проводить меня.

— Я знаю долину из конца в конец, — сказала она. — Скажи мне, куда ты направляешься, и я отведу тебя туда днем или ночью.

— Но как же ты вернешься? — спросил я.

— Если я отправлюсь к твоим людям, может быть, они позволят мне остаться, ведь я тоже Американец!

Я покачал головой.

— Боюсь, что они этого не позволят, — сказал я ей. — Мы не слишком хорошо относимся к Американцам, которые делят землю с калкарами — даже хуже, чем к самим калкарам.

— Я не делила землю с калкарами, — гордо ответила она. — Я ненавидела их с того возраста, как впервые почувствовала ненависть. Если сотни лет назад мои люди поступили неправильно, то разве в том моя вина? Я такой же Американец, как и ты, и я ненавижу калкаров больше, потому что знаю их лучше.

— Мои люди видят это иначе, — сказал я. — Женщины натравят на тебя собак, и те разорвут тебя на куски.

Она вздрогнула.

— Ты такой же ужасный, как и калкары.

— Ты забыла о поколениях мучений и страданий, которые нам пришлось пережить из-за предателей-Американцев, которые наслали проклятие калкаров на нас, — напомнил я ей.

— Мы тоже страдали, — сказала она, — и мы так же невинны, как и вы. — Тут она вопросительно взглянула мне в глаза. — А что чувствуешь ты? Ты тоже ненавидишь меня сильнее, чем если бы я была калкаром? Сегодня ты, скорее всего, спас мою жизнь. Ты готов сделать это ради того, кого ненавидишь?

— Ты — девушка, — напомнил я ей, и кроме того, я Американец — Джулиан, — добавил я.

— Ты спас меня только потому, что я девушка? — настойчиво спросила она.

Я кивнул.

— Вы странные люди, — сказала она. — Это потому, что вы такие смелые и благородные по отношению к тем, кого ненавидите и отказываетесь от простого прощения — прощения за грехи, которые мы не совершили.

Я вспомнил Ор-тиса, который говорил подобным же образом, и задумался, может быть, она права; но мы гордые люди и целые поколения наша гордость стояла на коленях перед побеждающими калкарами. Даже сейчас рана была свежей. И мы упрямые — упрямые в нашей любви и ненависти.

Я уже начал сожалеть о своей дружбе с Ор-тисом, вот теперь мне приходится иметь дело с другим калкаром — мне было трудно думать о них иначе, как о калкарах. Я должен был ненавидеть ее — я должен был ненавидеть Ор-тиса — но по какой-то причине мне было трудно ненавидеть их.

Саку слушал наш разговор, часть из которого он понял.

— Подождите до завтра, — сказал он, — и затем она сможет как минимум провести тебя до вершины холмов к началу твоего пути; ты ведь будешь умным и возьмешь ее с собой. Она знает здесь каждую тропку; и для нее будет лучше, если она отправится с тобой к твоим людям. Она не калкар, и, если они найдут ее здесь, то убьют.

Будь она калкаром, мы ненавидели бы ее и преследовали; но мы приветливо принимаем ее, хотя для нее будет трудно остаться. Мы часто меняем место лагеря, и часто наши дороги идут там, где такое большое существо не сможет следовать за нами, кроме того — у нее нет мужчины, который охотился бы для нее, а бывают времена, когда приходится обходиться без пищи, потому что у нас ее недостаточно и для своих людей.

— Я подожду до утра, — сказал я, — но я не могу взять ее с собой, мои люди убьют ее.

У меня было два мотива, чтобы остаться на ночь. Первый — отправиться рано утром и остаться с ниппон, хоть как-то отплатив им за гостеприимство, а второй — использовать знание троп девушки, ведь она могла вывести меня коротким путем. У меня было только общее представление о направлении, в котором следовало искать своих людей, но как я видел с перевала, долина полностью окружена холмами, и я понял, что все равно потеряю время до утра, в то время как девушка покажет мне ближайшую дорогу к цели.

После вечерней трапезы я развел костер для девушки, потому что воздух был холодным, а она была одета не слишком тепло. Маленькие люди попрятались в своих вигвамах. Для девушки не нашлось ни места ни одежды, настолько бедно и скученно они жили. Ниппон спрятались в свои жалкие жилища почти моментально, оставляя девушку и меня одних. Она подвинулась к костру и выглядела очень печальной и одинокой.

— Твои люди все погибли? — спросил я.

— Мои люди — отец, мать, три брата — мне думается, все умерли, — ответила она. — Я знаю, что мои отец и мать мертвы. Мать умерла, когда я была еще девочкой. Шесть месяцев назад мой отец был убит калкарами. Три брата и я расстались, потому что узнали, что нас тоже собираются убить.

Я слышала, что они схватили моих братьев; но я не уверена в этом. Они убили многих в долине, потому что там жили почти исключительно настоящие Американцы, а те из нас, которые служили настоящему Ор-тису, были отправлены на казнь фальшивым Джемадаром.

Я пряталась в доме моего отца, но я знала, что если меня найдут, это будет смертным приговором для него и его семьи. И я ушла, надеясь найти место, где смогу быть в безопасности; но, по-моему, такого места нет для меня — даже друзья, Ниппон, хотя они позволяют мне остаться с ними, соглашаются, что было бы трудно держать меня здесь.