Танит Ли - Серебряный любовник (сборник)

В это время в другом месте Ибфрельт — лев, что был Бретильфом, — исследовал какие-то наросты на полу, которые могли когда-то быть съедобными грибами. И ему тоже не было никакого дела до странной тишины вокруг. Однако затем он услышал интересное скрежетание и, оглядевшись, заметил, как из стены червями вылезают какие-то острые предметы. Падая на пол, они начали раздражающе царапать его. Ибфрельт, объятый любопытством, подошел и, исследуя их, схватил зубами, как это сделал Изр с книгами. Стальные наконечники не причинили вреда ни загрубевшим львиным лапам, ни крепким клыкам. В конце концов они надоели льву, и он понесся дальше, даже не замечая, что предметы, издавая зловещий скрежет, его преследуют. Но для Ибфрельта в них не было ничего страшного. Он их просто не заметил, и спустя какое-то время преследователи покрылись ржавчиной и рассыпались рыжей пылью.

Прокрадываясь из одной залы в другую, Ибфрельт замер лишь тогда, когда в углу из пола выросла какая-то фигура. Человек бы сразу узнал ее: то был опасный воин. Он был высоким, мускулистым, одетым в доспехи и вооруженным здоровенным мечом и необычайно длинным кинжалом. С яростью взирая на Ибфрельта налитыми кровью глазами, он презрительно фыркнул:

— Ты, ничтожная драная кошка! Давай сразись со мной!

Но для Ибфрельта люди были лишь очередной добычей. Оружие, агрессивность и защитные одежды ничего не значили для льва. Ощутив запах живой плоти, Ибфрельт, грозно рыча, стремительной рыжей молнией метнулся к угрожавшему ему увальню.

Здоровяк с криками размахивал мечом и кинжалом, но смог лишь срезать четыре волоска из роскошных львиных усов. А затем мощные челюсти хищника разодрали человеку горло.

Ибфрельт уже хотел было отведать добычу, как та, к его досаде, превратилась в дым и рассеялась в воздухе.

В одном из закоулков лабиринта Изр встретился с такой же иллюзией. Его противником оказался воин с рапирой в руке и топором за спиной. Метнувшись к нему и увернувшись от защитных ударов, Изр с наслаждением вонзил клыки в податливую плоть. Но горячее вкусное мясо исчезло прямо из-под носа, и Изр от недовольства издал столь громкий рык, что даже Ибфрельт услышал его и прорычал в ответ.

Поднявшись, Изр мягкой рысью поспешил по хитросплетениям лабиринта, полагаясь на львиный слух и обоняние, и через пару минут нашел Ибфрельта.

Мнения львов совпали: они оказались в странном месте, не принесшем им ничего хорошего. И будет лучше немедленно убраться отсюда.

Но в тот момент, когда они это решили, в следующей пещере вдруг вспыхнул ослепительный свет. Они были львами. И потому приняли свет за внезапно разверзшийся выход из каменной постройки. Грива к гриве, они бросились навстречу сиянию…

И очутились в поистине колоссальной части комплекса. Человеку помещение показалось бы громадным и величественным, словно церковный неф. Но для львов это была лишь очередная, пусть и очень большая пещера, наполненная светом из какого-то невидимого источника.

В самом центре залы возвышалось единственное живое дерево, по крайней мере так казалось. Оно походило на клен, но поражало необычными размерами. Осенняя листва была окрашена в малиновый, оранжевый и темно-бордовый цвета. С ветвей свисал невзрачный стяг — или это был предмет одежды? Казалось, ткань там забыли случайно, по ошибке или просто бросили — некрасивую, цвета подгоревшей овсяной каши, обветшавшую, покрытую пятнами.

Ни один из львов не удостоил ее даже взглядом: их внимание приковал куда более привлекательный объект. Ствол живого дерева источал мягкий, словно бы призрачный свет. Проникая сквозь трещины в коре, сияние ворвалось в пещеру и затопило ее, сложившись в образ, который любого воина заставил бы застыть в непреодолимом ужасе.

Прямо перед львами появился громадный олень. Он был практически белоснежным, с ветвистыми рогами и горящими глазами. Животное фыркнуло, исторгнув из ноздрей пламя вперемешку с черным дымом.

Львы, как правило, не кивают и не обмениваются рукопожатиями, чтобы объявить о своем братстве. Делай они подобное, то эта парочка поступила бы именно так.

Без всякой прелюдии оба льва метнулись к оленю и вцепились в его бока. Воздух наполнился ревом, клацаньем зубов и цоканьем копыт. Внезапно гигантский олень, созданный, казалось, из одной кости размером с целый дом, рассыпался на тысячу обломков. Одновременно с ним взорвался и огромный клен. В воздухе дождем посыпались листья. И еще кое-что тряпкой упало на каменный пол. Изр и Ибфрельт, Ибфрельт и Изр не обратили на это ни малейшего внимания. Они были слишком заняты. Плоть гигантского оленя внезапно превратилась в изумительно прожаренное мясо. Львы сосредоточились на нем, наслаждаясь вкусом и отыскивая на полу даже мельчайшие кусочки.

Занятые этим важным делом, они не услышали, как нечто в каменных стенах усадьбы, наблюдая за львами, в бессильной ярости стенало оттого, что все его замыслы рухнули. Львы не заметили и перемены в самом здании, как его стены, коридоры, арки и закутки вдруг исчезли, растворившись в воздухе. Даже непривлекательный кусок ткани парочка заметила лишь тогда, когда та приземлилась им на головы.

— Ну, что ты теперь сделаешь? — пробираясь через лес, уже почти лишившийся своего сказочного покрова из-за нагрянувших первых морозов, поинтересовался Бретильф у такого же раздетого и озябшего Зира.

— Думаю, это более чем очевидно, — отозвался тот.

— Да, для меня тоже. Но мало ли, вдруг мы пришли к разным выводам.

Бретильф нес забранную из пещеры-лабиринта невзрачную тряпку, свернутую в тюк, — желанный атрибут.

Сквозь остатки листьев просвечивало холодное хмурое небо, с деревьев в продуваемых всеми ветрами путников кидались орехами белки, кричали птицы. Лисы и кабаны обходили их стороной, фыркая и словно бы презрительно посмеиваясь. Даже змеи, казалось, были обескуражены глупостью людей и предпочли заползти поглубже в свои норы.

Бретильф и Зир все еще не решили, что думать о случившемся, несмотря на предшествующий разговор. Когда они наконец добрались до усадьбы ведьмы по имени Звезда Измарель, то нашли только пустой дом. Их кони паслись тут же, в саду, и рядом лежали одежда, мечи и весь захваченный с собой скарб. Бретильф повертел в руках кость, на которой вырезал оленя.

— Как я и думал, — промолвил он.

— Да уж, — поддержал его Зир.

Они обсудили, что хуже: есть людей или слова, не говоря уже о мясе и костях. И в итоге пришли к заключению, что, возможно, ничто из этого не было реальным, так что моральные стороны вопроса можно не затрагивать.

Остаток пути до Кашлории они проделали верхом. Теперь свернутые лохмотья вез Зир. Ни один из них не захотел надеть Мантию, даже когда они, замерзшие и раздетые, пробирались по лесу. Одно лишь простое прикосновение ткани к их головам превратило обоих в людей. Этого им было вполне достаточно.