Владимир Кузьменко - Древо жизни

– Как вы думаете, – обратился Владимир к женщинам, – почему фавны напали на нас? – Они только что вышли из воды озера, где смывали с себя следы крови, и теперь отдыхали, лежа на прибрежном песке. Выстиранную одежду развесили на ветках деревьев. Все как-то произошло само собой, и Владимир, сам того не замечая, перестал стесняться собственной наготы и наготы лежащих рядом с ним на песке молодых женщин. Правда, некоторым из этих «молодых» было лет по пятьсот, но, глядя на их гибкие и стройные тела, ни за что нельзя было это принимать всерьез.

Женщины быстро заговорили. Владимир, который еще не полностью освоил их язык, ничего не понял и обратился за разъяснениями к Ореаде.

– Мы думаем, что они уже выбрали себе вождя и теперь готовят большую жертву.

– Так что, они хотели нас принести в жертву?

– Конечно, предпочтительнее принести в жертву пленных, а если их нет, то и своих. Теперь все зависит от вождя, на кого он укажет.

– Они смогут повторить свою попытку?

– Трудно сказать. Мы убили многих из нападавших. Другие теперь побоятся.

– Вы очень хорошо стреляли! – поблагодарил Владимир.

Похвала эта, видимо, доставила большое удовольствие его подругам, так как они заметно оживились. Одна из них вскочила на ноги и, схватив лежащий подле нее лук, натянула его и пустила стрелу в стоящее метрах в пятидесяти от них дерево. Стрела тонко пропела и впилась в ствол.

– Отлично! Ты молодец. Рея, – похвалил он ее.

– Мы все умеем стрелять. Лучше погибнуть в бою, чем быть принесенной в жертву. После жертвы уже больше не возвращаются в этот мир, – ответила она.

– Разве после жертвы тела не хоронят?

– Нет. Жертву подвергают длительной пытке, а потом остатки тела сжигают на жертвенном камне, – она так и сказала «остатки тела». Владимира передернуло от отвращения.

– Черт бы их побрал! Я и не предполагал о такой зверской жестокости. Теперь я понимаю, почему вы так метко стреляли.

– Я же тебя предупреждала и советовала забрать все луки, – напомнила Ореада.

– Да, совершенно верно. Но что же мы теперь будем делать? С ними нельзя договориться?

– О чем?

– Ну… дать слово, что не будем больше нападать друг на друга.

– А разве можно верить слову? Что такое слово? Фу! – дунула она, сложив губы трубочкой.

– Как? Разве у вас нельзя верить другу? А как же вы заключаете союзы с другими племенами?

– Что такое союзы? Не пойму.

– Ну, это когда объединяются несколько племен для общей защиты, скажем, от нападения кентавров или заключают союз, чтобы сообща напасть самим на них.

– Никогда об этом не слышала. У нас каждое племя само за себя и никогда не объединяется с другим. Если какое-то племя погибает в войне с кентаврами, то другие радуются.

– Радуются? Чему?

– Тогда дикие, которые рождаются в священных рощах, идут к тому племени, которое остается жить, и племя от этого растет и становиться более сильным.

– Если бы в тот день, когда на вас напали кентавры, рядом с вами находилось бы другое племя лапифов, они не пришли бы вам на помощь?

– Скорее всего, нет. Разве что, если бы опасались, что кентавры потом нападут на них самих.

– Интересный вы народ, лапифы, и как только вас земля терпит таких?

– Земля? Не понимаю.

– Я хотел сказать Кибела.

– Кибела? О! Великая Мать не оставит милостью своих детей, но никто не может знать ее решений и намерений. Великая Мать любит жертвы и празднества в ее честь. Ты мог навлечь гнев на себя Великой Матери, так как не хотел принимать участия в празднествах.

– Не понимаю? Каких таких празднествах?

– Ну, в рощах. Твой друг принимал участие, а ты отказался.

– Так вот оно что! И из-за этого на меня стали коситься в поселке?

– Конечно! Нельзя проявлять такое неуважение к Кибеле! Это может принести несчастье всем.

– Почему же мне ничего не объяснили?

– Я думала, ты сам это знаешь. Потом, может быть, ты враг Великой Матери? Ты убил ее стража Пифона, и она могла лишить тебя силы принимать участие в празднестве. Так думали все женщины племени. Я-то знаю, что это не так. Но мне не верили. Думали, что я говорю это только из благодарности тебе за то, что ты снял меня тогда с доски пыток. Вот они подтвердят, – она кивнула на подруг и что-то им объяснила на своем звучном, певучем языке. Те согласно закивали головой. Рея от себя что-то добавила.

– Что она говорит?

– Она сказала, что теперь они знают, что Кибела, если и гневалась на тебя за Пифона, то теперь простила, так как вернула тебе мужскую силу.

– Я знаю, почему они напали, – вступила в разговор молчавшая до сих пор Ио. – Они хотели принести тебя в жертву и тем самым умилостивить Кибелу, которая еще гневается за убийство Пифона. Я слышала, как там, в поселке, говорили, что пока ты жив, самка Пифона не уйдет из ущелья.

– Возможно, они и правы, – задумчиво, вспомнив пришедшую ему в ущелье догадку, тихо проговорил Владимир. – Ну что ж, видно, мне придется увести ее отсюда.

– Как ты это сделаешь? – недоверчиво спросила Ореада.

Он не успел ответить. До них донесся плеск воды. Метрах в ста от них к озеру спустилось стадо оленей. Владимир схватил лук и, крадучись, стал приближаться к стаду. Женщины замерли. Через несколько минут стадо с шумом умчалось, оставив на месте молодого самца, сердце которого пронзила стрела, выпущенная охотником.

Когда Владимир и подбежавшая ему на помощь Ореада освежевали и принесли тушу, на специально отведенном месте уже пылал костер. Владимир нарезал мясо кусками, нанизал их на палочки и обильно посыпал каждый кусок пеплом равы – растения, зола которого содержала большое количество хлористого натрия и заменяла лапифам поваренную соль. Зола равы содержала также соли кальция, калия и магния. Лапифы умели очищать золу, выделяя из нее соль натрия. Для этого зола растворялась в воде, потом фильтровалась и выпаривалась. Образовавшийся осадок содержал главным образом соль натрия. Рава росла обычно на сухом и каменистом грунте с богатым содержанием солей. Владимир не раз думал о том, чтобы привезти семена равы на Землю и посеять их на засоленных почвах. Судя по тому, как это растение концентрировало в себе соли, оно должно оказаться весьма полезным на Земле, где мелиорация когда-то привела в негодность миллионы гектаров земли.

Игорь отбивался от наседающих на него фавнов как только мог. Застигнутый врасплох, он мог надеяться только на свои кулаки и знание приемов рукопашного боя. Уже трое из нападавших на него валялись на траве, не подавая признаков жизни. Под кулаками его дробились челюсти, ломались шейные позвонки, но силы были неравны. Его повалили и связали.

Неделю назад, узнав о нападении фавнов на Владимира, Игорь пришел в ярость. Она усилилась еще больше, когда он понял, что сам дал нападающим оружие. Показав фавнам, как делать пращи, и обучив их владеть ими, Игорь рассчитывал, что это оружие заменит недостающие луки и будет применяться для охоты на оленей. Однако фавны решили иначе и тут же воспользовались ими, чтобы напасть на поселение Владимира.