Кристофер Раули - Вэнг

В Каролине вспыхнула искра надежды. Третья и четвертая попытки оказались успешнее первой, если не считать того, что она снова потеряла равновесие и упала.

Каролина тяжело дышала, с нее градом лил пот, когда она предприняла пятую попытку, собрав последние остатки сил. Она почувствовала, как сильно потянулись мышцы на боку, но в следующее мгновение ее нога задела полку и свалила ее – проволочные венчики и лопаточки полетели на пол по одну сторону от нее, а нож – по другую.

Каролина в отчаянии проводила глазами ударившийся о стену нож, который упал на пол, а затем, отскочив от него, приземлился совсем недалеко от палки, к которой Каролина была привязана.

Задыхаясь, Каролина снова опустила связанные руки до самого пола и вытянула ногу к ножу. С трудом ей удалось придвинуть нож к себе. Затем, наклонив голову, она принялась, как пилой, водить ножом по стягивающему ее запястью шнуру.

Она дважды порезалась, прежде чем ей удалось перепилить первое волокно витого шнура. Через минуту были перерезаны остальные, и Каролина оказалась на свободе. Сжимая в руках нож, полная решимости больше никогда не попадаться в плен, она осторожно прокралась к дверям буфетной. Коровник располагался как раз напротив, на задней стороне двора. Оттуда не доносилось ни единого звука.

Справа находилась кирпичная ограда с широко распахнутыми воротами. Выскользнув за дверь, Каролина побежала к ним. Впереди виднелась грунтовая дорога, которая вела к деревне. С той стороны доносились какие-то крики, и через секунду Каролина увидела приближавшуюся к дому толпу людей. Каролина огляделась. Справа палисадник с длинной узкой лужайкой, окаймленной живой изгородью величественных вязов, слева – огород, а также находившиеся в зоне видимости бегавшие по дороге люди. Повернувшись, она снова побежала во внутренний дворик.

Где же ей спрятаться? Коровник, как, впрочем, и дом, в качестве укрытия исключался. Маленькая дверь, которая вела в дровяной сарай, была открыта. Вбежав в сарай, Каролина сжалась в комочек и приникла глазом к дверной щели.

Во двор ворвалась толпа крестьян, вооруженных вилами, мачете и какими-то странными на вид допотопными ружьями. Не увидев нигде поблизости никаких демонов, крестьяне немедленно приободрились и кинулись к дверям коровника. Ворвавшись внутрь, вооруженные люди обнаружили, что в помещении было пусто или почти пусто.

Возле инкубатора лежал бедняга Ивейн, вернее то, что от него осталось. Он лежал скорчившись в позе эмбриона, а покрывавший его слой розоватой слизи застывал, твердея прямо на глазах. Несколько человек попытались потрясти его, чтобы вернуть к жизни. Но Ивейн был либо мертв, либо находился в трансе.

А затем на них с потолка вдруг свалилось незнакомое, диковинное существо. Оно было темно-серого цвета с розоватыми разводами и бородкой из зеленых полипов, которая свешивалась с его челюсти, покрывая грудь. У существа были две, похожие на человеческие, ноги и огромное количество длинных тонких щупалец белого цвета с коричневыми кончиками. Однако людей ужаснуло его лицо, поскольку оно было лицом графа Гизля Карвура, искаженное, изменившееся, но все еще узнаваемое. Это было единственное, на чем потом сходились оставшиеся в живых.

Дальнейшие события развивались с молниеносной быстротой. Существо хлестнуло людей твердыми кончиками щупалец, которые рассекали человеческую плоть, как шпага. Его движения были сверхбыстрыми. Люди в дикой ярости стали наносить ему чем попало ответные удары, но так и не причинили чудовищу никакого вреда. Скоро стены коровника были забрызганы медленно стекавшей на пол кровью. Поразить чудовище ударом было чрезвычайно трудно, поскольку оно передвигалось слишком быстро. В результате безумной схватки, длившейся несколько минут, множество людей были обезглавлены, лишились конечностей и получили огромные рваные раны, из которых наружу вылезали внутренности.

Крепкому, рослому крестьянину, которого все звали Силач, удалось вонзить в блестящий бок чудовища вилы. Существо издало какое-то диковинное шипение и ударом одной из нижних конечностей сбило Грике с ног. Один из крестьян с близкого расстояния выстрелил в чудовище из ружья, попав в самую середину груди, где было особенно много зеленых полипов. Кровь и ошметки кожи тотчас же усеяли пол. Люди откатились назад, полагая, что существо сразу же упадет замертво. Однако вместо этого оно вновь издало все то же шипение, схватило стрелявшего своими щупальцами и вместе с ним через открытые двери коровника выскочило наружу.

Оказавшись на свободе, чудовище потащило крестьянина, у которого отобрало ружье, за собой через весь двор к дому и, круша все на своем пути, вломилось в окно, за чем тотчас же последовали дикие крики находившихся в доме людей.

В коровнике и около него валялись мертвые тела – чудовище пожало свою кровавую жатву. Вышвырнутый из окна крестьянин, который выстрелил в чудовище, каким-то чудом остался жив. Белый как мел от пережитого ужаса, он с трудом поднялся на ноги.

Люди тем временем совсем обезумели. Они принялись громко кричать, обвиняя в случившемся графа, дрожа при этом от страха, – ведь никому не хотелось умирать. Однако дикая ярость перевесила страх.

– Оно в доме! – завопил кто-то, и все бросились через двор к входной двери.

В доме их взгляду предстали следы ужасного разгрома и мертвая служанка, попытавшаяся по глупости загородить существу путь. Само чудовище убежало через окно гостиной. Оттуда оно бросилось на лужайку и, слегка прихрамывая от нанесенных ему людьми ранений, исчезло в зарослях кустарника.

Каролина Риз видела, как существо выскочило из коровника, волоча за собой человека, которого затем отшвырнуло прочь, сосредоточив свое внимание на ружье. Помещавшиеся на его голове похожие на цветы датчики вытягивались во все стороны. Существо внимательно изучило ружейный механизм и принялось стрелять в толпу.

Расширившимися от ужаса глазами Каролина наблюдала за тем, как чудовище одним прыжком пересекло двор и бросилось к окну буфетной. Ей было слышно, как оно проследовало в глубь дома, потом раздался убивший служанку выстрел и звон разбитого стекла.

Теперь толпа крестьян бушевала вокруг дома. Кто-то не переставая стрелял из ружья в воздух, громко посылая проклятия на квоинке – одном из диалектов Паташ-Доу.

Каролина снова скорчилась на груде угля, усевшись среди принесенных в сарай для просушки огромных поленьев. В своем возбуждении крестьяне были очень опасны и могли наброситься на любого незнакомого человека. У Каролины не было ни малейшего желания попасться им на глаза.

Крики наконец стихли – крестьяне ушли обратно в деревню, унося с собой тела погибших.