Яцек Дукай - Экстенса (сборник)

— Может, все-таки, обойдет, — без особой уверенности сказал Крени.

— Такой удачи нет даже у тебя.

— Так что? Эмигрируем?

Сантана нахмурился. Вроде бы он и сам это предложил, только переезд был ему не по вкусу.

— Ты же сам говорил, что не следует привязываться к предметам, — упрекнул я его.

Тот злобно глянул на меня.

— От мезозоя в последовательности скачков около тридцати. Если не больше, — сообщил он с натренированной выдержкой, размышляя вслух. — Тем не менее, время у нас еще имеется. Можем и попробовать.

Крени постучал себя в лоб согнутым пальцем.

— И кто с тобой пойдет?

— Лламет.

— Ну да, Лламет пойдет. Лламет у нас садомазохист. Да кто вы, Тени, вообще такие? Думаешь, что вдвоем вы справитесь? — Крени с сожалением развернул верхнюю губу.

— В более-менее реалистическом мире…

— Реалистичные миры он уже давно перестал посещать.

— Трус ты.

— Знаю.

Сантана отвел от него взгляд, поправил манжеты.

— Ты хочешь его уничтожить? — с изумлением спросил я. — Хочешь уничтожить вирус еще до того, как он сюда доберется, так? Так?

Своим молчанием Черный подтвердил мои предположения.

Махнув рукой, Крени поднялся и вышел.

— Я попрошу Аусбурга, чтобы он провел тебя в какой-нибудь безопасный мир вне последовательности, — произнес наконец Сантана, угощая меня сигарой. — А больше ни о чем и не мечтай.

Я откусил кончик, прикурил и так же автоматически возразил:

— Я пойду с вами.

— Крыша поехала?

— Ладно, представь мне хотя бы пару логических аргументов против этой идеи.

— Да отъебись ты со всеми своими аргументами! Это просто идиотизм, и ты об этом прекрасно знаешь. Мало того, что этот придурошный вирус, так еще и за тобой следи, который сам не знаешь, чего не помнишь, пока это само по тебе не пронесется. — Сантана, со слепой яростью в глазах, пинком поправил загнувшийся уголок ковра. — В твоем случае Назгул был совершенно прав. Ты и в самом деле ходячая часовая бомба! Только я не буду увеличивать риск понапрасну. — Он перехватил мой взгляд. — Да, знаю: и говорю как Назгул!

— Сантана. Меня невозможно убить.

Вот это его пригасило. Черный свалился в кресло, тупо всматриваясь в ночь, он артистически выдувал дым. Затягиваясь, время от времени, он оценивающе поглядывал на меня.

— А почему для тебя это так важно, а?

— Скажем так, потому что мне надоело, чтобы ко мне относились как к щенку, нуждающемуся в няньке, чтобы перейти парочку Врат.

— Но ведь нуждаешься же…

— А мне хочется не нуждаться.

— Тогда, откуда тебе известно…

— Не знаю.

Сантана усмехнулся, прищурил глаза, сделал выпад сигарой в моем направлении.

— А ты меняешься, Адриан. Теперь мне бы уже не удалось так легко отрезать тебе пальцы. Ведь правда? Теперь ты уже не никакой. Меняешься. Может и не память, но кое-что ты восстанавливаешь наверняка.

Лламет, естественно, согласился. Остальные известные мне игроки, гостившие у Сантаны, при известии о приближающемся зеркальном вирусе как можно скорее отправились в подвал, никто из них не вернулся. Исключением был только Маастракни.

— Даже если мы все удерем, он все равно почувствует, что мы здесь были, — сказал он Сантане. — И он уничтожит все и всех, кто был связан с нами. — Под «всеми» он понимал людские манекены. — Он убьет их.

Сантана выдал управляющему ряд приказаний, провозгласил несколько лживых сообщений в пользу местных, подготовил снаряжение… перед полуночью, спустя неполных семь часов после обнаружения мною записки, в подвал спустился и он сам. Мы ожидали его посреди гексагона, Лламет сосал кровь с левого запястья, которое порезал одним из собственных ножей. Черный тщательно закрыл двери, ключ забрал с собой.

В 23:48 по времени Луизианы мы переместились на Килиманджаро.

Правила, действующие при перемещениях фигур игроков между мирами Иррехааре, являются стохастическим результатом искажений, вызванных аварией Аллаха — или, уж если кто желает, появлением Самурая — а также внедренных в компьютеры фундаментальных принципов, на которых и было вознесено это царство мечтаний. Аллах пытался систематизировать безумие и случайность — и таким образом появились Врата, их гексагоны, последовательности и вертикали, равно как и правила переходов. Сквозь Врата не мог пройти никакой человек или животное, если только это не были фигуры, управляемые игроком. Каждая такая фигура, попадая в новый мир, автоматически приспосабливается к нему, при чем, степень и род такого приспособления могут персонажем модифицироваться — если только он находится в сознании, обладает соответственно высокими коэффициентами и умением концентрироваться в данный момент. Это же относится и ко всем предметам, находящимся теперь у персонажа, и ко всем мертвым фрагментам окружения, являющимся настолько подвижными, чтобы перенестись с ними за линию порога. Все это звучит как набор игровых правил — поскольку именно этим и является.

Забирая с собой продовольствие, запасную одежду, пистолеты и сабли — скорее уж, чем эти конкретные предметы, нам была важна сама их идея: в каком бы мы мире не находились, оружие оставалось оружием, одежда — одеждой, хотя менялись и наши тела, а мое — более всего; но при этом изменялось и все оснащение. Мы переходили туда и сюда, от одних Врат в другие, в рамках одного дерева гексагонов. Калейдоскоп: небо синее, желто-зеленое, алое, коричневое и черное; солнца и луны словно открывающиеся и закрывающиеся невидящие глаза космоса; неожиданные скачки температуры, пытка гипотермичной дрожи, тепловых ударов; город, пустыня, лес, пещера, море, внутренность помещения. Адский рейд. Часы и дни, сгустившиеся в несколько десятков минут.

Остановились мы, судя по одежде, в средневековье. Вечер. Воздух прохладный, сырой. Покрытая сорняками поляна, прилегающая к пуще. Выходя в виде тройной радуги из Врат, мы чуть не попали в трещащий высоким пламенем костер. Он должен был находиться прямиком в центре гексагона, судя по углу, под которым мы подходили к Вратам.

Сантана подтвердил это предположение.

— На самой оси, — буркнул он, оглядываясь в сторону Врат.

— Сколько это уже прыжков? — спросил Лламет, высматривая что-то в темной стене леса. — Тринадцать?

— Четырнадцать, — поправил я его.

— Ты бы, может, помолился? А? Сантана?

— Может… А может подождем этого пиромана?

Лламет вывернул губы в столь характерной для него издевательски-жестокой усмешке. — Долго ждать не придется.

Она какое-то время следила за нами, потом все же вышла из тени деревьев. Через плечо у нее висел лук, в руке несла застреленного зайца. Я мигнул: игрок.