Яцек Дукай - Экстенса (сборник)

— Не знаю… Человеком, собой, Янушем Целинским. Я так думаю, — ответил Януш, до абсурда осторожничающий перед лицом такого вот Лопеса.

— Ага. Но вот почему ты так думаешь?

Целинский фыркнул, поскольку это его уже начало раздражать.

— Ты так и не сказал, почему ты решил участвовать в этой операции, — сменил он тему.

— Я решил?

— Не выкручивайся. Это все примитивные объяснения, так убийцы оправдываются перед судом.

Лопес пожал плечами.

— Нет, я и, честное слово, не знаю. Может потому, что все время надеюсь, будто найду где-нибудь такой чудесный, безумный мир, в котором человек был бы человеком, а не роботом. Не знаю… — Прадуига слегка усмехнулся, склонил голову, машинальным движением спрятал в карман окурок не дающей пепла сигареты; затем прикрыл глаза, как будто упился хрустальным ночным воздухом. — Я уже просто не верю в человека.

— Что это?

— Черт… Комар.

— А я думал, что по утрам комары не кусают.

— Напрасные желания.

— Смерть комарам.

— Смерть!

Шмяк.

Они шли по одной из каменистых равнин Андалузии, солнце тщательно вырисовывало их длинные тени. На Земле Сталина здесь бы зеленели знаменитые испанские виноградники — но это не была Земля Сталина. Они даже не знали, называют ли ее Андалузией возможные туземцы.

Костюмы, что были на них, защищали от холода и жары, различных видов излучения — они могли служить для сотен различных целей, так уж они были спроектированы; основной же их целью было дать Разведчикам возможность приспособиться к какой угодно моде — или ее отсутствию — царящей на исследуемой Земле. Из отдельных элементов можно было составить более трехсот комбинаций. Но пока что эта функция применения не имела: Круэт покрыл группу подвижной голограммой. Он бы этого не сделал, если бы существовало обоснованное предположение, что цивилизация, за которой они должны шпионить, может эту выявить задачу выявить — и тогда ни за кого иного, как за шпионов, их принять не могли.

— На пять часов, в сотне метров над землей, шесть километров, — доложил внезапно сержант Хо, пакер с мрачными буркалами, со слегка ориентальными чертами лица, а ростом даже выше Круэта.

— Не знаю, что это такое, сэр, — говорил он, напрягая свой искусственный соколиный взгляд. — Крыльев не вижу. Лопастей не вижу. Не вижу сопел или реактивной струи. Не вижу тепла какой-либо системы привода. Скорость постоянная в пределах полутора Махов. Мимо нас пройдет на расстоянии четырех и двух третей километра. Точные данные перебрасываю на ваш Индекс.

Индексом называли нематериальный, трехмерный экран, "висящий" у них перед глазами, но существующий только в их мыслях, действующий же по принципу, аналогичному принципу действия популярных призрачных часов, также не существующих, едва лишь "симулированных" и видимых в любой форме пользователем, как только он прикрывал правый или левый глаз.

Круэт дал знак, чтобы группа не останавливалась и не меняла темпа передвижения.

— Я не регистрирую действия каких-либо активных прицельных систем, — продолжал Хо. — Он нас либо не заметил, либо игнорирует, или же его системы остаются пассивными.

Через мгновение объект скрылся за горизонтом.

— Что это было, Круэт? — спросил Лопес.

— Вы же сами слышали, — пробормотал майор. — Линия была открыта.

— И каким чудом эта штука летела?

Круэт пожал плечами — этот жест они отметили как неожиданное вздутие плаща: порядок движения поддерживался еще со вчерашнего дня, и майор опережал Лопеса и Целинского метров на пять.

— Антигравитация? — бросил Круэт. — Телекинез?

Целинский забеспокоился.

— Вы думаете, антигравитация? Черт… минуточку. Так, модель уже имеется. — Через его не вполне человеческий мозг у него мчались последовательности понятий и образов, генерируемых аналитическим программным обеспечением привитого чипа Стрелочника и не выражаемых вне языкового пространства его искусственных мыслей. — Знание антигравитации включает и парочку других вещей. Я перебрасываю вам все это на Индексы; сами видите — веселого мало. Предлагаю снять голограмму: восемьдесят семь процентов вероятности того, что она им известна.

— Хорошо, снимаем, — согласился Круэт и отключил миметическую систему.

— А может, это вообще не люди? — буркнул Калвер. — Что вы на это, господин майор?

— Только этого нам не хватало, — ругнулся под нос Лопес. — Не люди, тогда кто? Муравьи? Каких размеров была эта летучая коробка?

— Сарай.

— Тогда, скорее всего, не муравьи, — вставил свои три копейки Целинский.

— Метра под два, — беззвучно рассмеялся Калвер.

— А шуточка то не веселая, — фыркнул развеселившийся Януш. Лопес удивленно глянул на него; Целинский не улыбался, чтобы не позволить выползти на лицо другой гримасе.

— Глупости вы несете! — рявкнул Круэт. — Что, эволюционной диаграммы не видели? Отклонений нет.

Они продолжили марш. Поднявшись на очередной холм, Круэт притормозил.

— Внимание! — "крикнул" он через говорилку. — Человек. Мужчина. Лет пятнадцать — восемнадцать. Лежит на спине, руки за головой. Скорее всего, спит. Сорок два метра, прямо впереди. Лопес. Ты.

Прадуига начал карабкаться на холм.

— Во что он одет? — допытывался Целинский.

Лопес уже был на вершине, поэтому проинформировал сам:

— Серо-белая холстина, похожая на тунику, — после чего в быстром темпе начал переодеваться, пытаясь сделать свою одежду похожей на одежду юноши.

— Окружай, — приказал тем временем майор.

Лопес неспешно спустился с холма и подошел к лежащему. Лишь только он остановился, парень открыл глаза.

Классическим способом поведения в такой ситуации, рекомендованным всеми учебниками Разведчиков, было ожидание с улыбкой на лице, пока туземец не заговорит первым — тогда без особых хлопот можно было перейти на язык, которым тот пользовался, не выдавая собственное незнание по данному вопросу. Все Разведчики, агенты, все, кого в разведывательной фазе перебрасывали на чужую Землю, ранее проходили гипнотическое обучение более тысячи основных языков, диалектов и наречий, которыми могли пользоваться здешние обитатели. Конечно, это вопрос не решало; иногда, в мирах, отклонившихся от общей линии очень давно, сталкивались с языками, на Земле Сталина просто не существующими, оригинальными или слишком уж жестоко отличающимися от сталинской их версии — но такие случаи были относительно редкими.

Лопес молчал.

Парень молчал.

Скрытые от их взглядов солдаты и Целинский вслушивались в эту тишину.

— А вдруг он набросится на него? — беспокоился Януш.

— Да, риск имеется, — согласился с ним майор.

Тут парень о чем-то спросил.