Джим Батчер - Кодекс Алеры. Том 3

Маркус, пользуясь моментом, использовал инерцию движения канима, лишил противника равновесия и, используя их общий вес, ударил того в подбородок, уронив на палубу с зубодробительным треском.

Молодой каним лежал там, потрясенный, его глаза посоловели, язык свешивался из пасти, кровоточащей из-за небольшого пореза.

Маркус поднялся и поправил тунику.

— Обладать более слабым обонянием, — продолжил Маркус так, будто ничего не произошло, — это не совсем то же самое, что услышать от кого-либо, что от него плохо пахнет. Может случиться так, что впечатлительный человек примет это за оскорбление. К примеру, я, являясь всего лишь старым центурионом, слишком медленным, чтобы представлять серьезную опасность в бою, не нахожу в этом заявлении ничего оскорбительного. Меня это не разозлило, и я ничего бы не предпринял, даже если бы расстроился по этому поводу. Но я опасаюсь того, что кто-то менее терпимый и более боеспособный может причинить вам вред, в то время как вы всего лишь стараетесь быть дружелюбным. Вы меня понимаете?

Молодой офицер смотрел на Маркуса невидящими глазами. Он несколько раз моргнул.

Затем его уши дрогнули в едва различимом знаке понимания и согласия.

— Вот и хорошо, — сказал Маркус на грубоватом, но вполне понятном канише, лишь слегка обнажая в улыбке зубы. — Я рад, что вы достигли такого прогресса в попытках понять алеранцев.

— Хороший урок, — прорычал Варг в подтверждение его слов. — Свободен.

Молодой каним поднялся, обнажил горло в знак уважения Варгу и Насагу и неуверенно поплелся из каюты.

Маркус повернулся к Варгу. Каним был великаном даже для представителя своего народа, около девяти футов ростом, и Чистокровный был построен с учетом этого.

Эта каюта, которая для канимов была так же тесна, как и любое другое помещение на корабле, Маркусу казалась огромной.

Огромный каним, чья черная шкура была иссечена белыми полосами многочисленных шрамов, присел на корточки, что было своего рода позой расслабленности, взял в лапы тяжелый сверток, и раскрыл его на середине, там, где читал во время урока алеранского.

— Маркус, — проворчал Варг; басовитое рычание его звучало угрожающе, каким всегда и было. — Я ожидаю, ты потребуешь объяснений этому нападению.

— У вас есть молодой офицер, который был бы перспективным, не будь он при том невыносимым высокомерным дураком, убежденным в непобедимости вашего рода и, как следствие, его самого.

Уши Варга весело качнулись взад-вперед. Он взглянул на Насага — более коренастую и мускулистую версию его вождя. Пасть Насага была широка распахнута, обнажая белоснежные клыки и вываленный в канимской версии улыбки язык.

— Говорил же, — сказал Варг каниму. — Мастер охоты он мастер охоты и есть.

— Сэр? — переспросил Маркус.

Он понял отдельные значения слов, но не их общий смысл.

— Старшие воины, — объяснил Насаг Маркусу. — Они обучают новичков. Когда-то давно они формировали охотничьи стаи и учили молодежь охотиться. Таких учителей называли мастерами охоты.

— В наши дни, — прорычал Варг, — этот термин означает тех, кто готовит отряды молодых солдат и объясняет новичкам их место в боевых порядках. В Легионах тоже есть кто-то вроде них.

— Центурионы, — согласился Маркус, кивнув. — Понимаю.

— Щенок не убил бы тебя, — заметил Насаг.

Маркус взглянул в лицо молодого канима прямо и спокойно.

— Нет, сэр, — ответил он твердо. — Он бы не смог. И лишь из уважения к пожеланию Принцепса путешествовать мирно, я сохранил ему жизнь.

— Почему так, мастер охоты? — прорычал Варг опасно спокойно.

Маркус повернулся лицом к нему, не дрогнув.

— Потому что предпочел бы оставить за спиной мертвого дурака, чем живого врага, сумевшего научиться на своих ошибках. В будущем я сочту за любезность, если меня не станут использовали в темную для тех уроков, которые я и без того уполномочен дать.

Варг обнажил клыки в другой версии канимской улыбки.

— Отрадно видеть, что мы поняли друг друга. Моя лодка ждет, чтобы вернуть вас на ваш корабль, Валиар Маркус.

— Так точно.

Варг склонил голову и шею в алеранском стиле.

— Тогда иди своим путем, и хорошей охоты.

— И вам, сэр.

Маркус едва успел повернуться к двери, как та открылась и вошел тощий каним красноватого окраса, слишком мелкий для его расы.

Без предисловий он обнажил горло перед Варгом и сказал:

— Приближается сильный шторм, мой вождь. У нас чуть меньше получаса.

Варг встретил это сообщение рыком и кивком головы отослал моряка. Он поглядел на Маркуса.

— Лодке не хватит времени отвезти вас и вернуться, — сказал он. — Похоже, вам придется остаться еще на какое-то время.

— Сэр, — прорычал Насаг.

В его тоне было предостережение, подумал Маркус. Не так уж сложно оказалось просчитать причины его осторожности.

Маркус пришел к непосредственному заключению, что он не слишком счастлив оказаться в ловушке на чужом корабле во время шторма, с разгневанным молодым офицером под боком, все еще не отошедшим от полученного урока.

— Носовая каюта, — сказал Варг.

Хвост Насага дернулся в жесте, который Маркус опознал как жест удивления. Но младший каним быстро справился с собой и выпрямился.

— Центурион, — прогрохотал он, — прошу вас пройти со мной. Было бы лучше убрать вас с дороги, чтоб моряки смогли сделать свою работу. Мы приложим все усилия, чтобы вы чувствовали себя комфортно.

Маркус с восторгом было подумал, что в данном случае "комфортно" было синонимично с "легко дышалось". Но довольно быстро вспомнил, что у каним была своя точка зрения, отличная от алеранской.

Он последовал за Насагом на палубу Чистокровного. Вся обшивка корабля была покрашена в черный, чего никогда бы не случилось с алеранским судном.

Фактически, строго наоборот. Алеранские корабли, как правило, белили.

Это улучшало обзор команде, когда они работали ночью, а особенно во время непогоды, когда оставалось всего несколько источников света. Черное дерево вокруг производило мрачное, траурное впечатление, что, безусловно, смотрелось внушительно, особенно вкупе с черными парусами.

Ночное зрение канимов, однако, далеко превосходило алеранское. Скорее всего, они не испытывали никаких проблем с работой в ночное время суток, вне зависимости от того, в какой цвет был выкрашен их корабль.

Насаг проводил его к каюте на носу корабля — одной из наименее престижных, как знал Маркус.

На парусных судах ветер, как правило, дует с кормы, и любой, кто бы ни оказался с подветренной стороны, получал представление обо всех ароматах на корабле — а там много чего было.

Дверь в каюту была низкой, высотой едва ли с Маркуса, но вместо того, чтобы просто войти, Насаг остановился и постучал — а затем стал ждать, пока дверь откроется.