Джим Батчер - Кодекс Алеры. Том 3

— Есть, сэр, — отозвался Джиральди, затем отсалютовал и отправился исполнять свои обязанности.

— Это и к вам относится, — обратился Бернард к своему командному составу на башне. — Набейте чем-нибудь животы и найдите себе местечко, чтобы вздремнуть.

Когда все они ушли, Амара произнесла:

— Ты сделал это.

Бернард фыркнул и покачал головой.

— Все, что мы сделали — это заставили их воспринять нас всерьез. До сегодняшнего дня ворд никогда не уделял особого внимания тактике. Они просто бросали как можно больше воинов на каждую проблему, — он потер глаз указательным пальцем. — Сегодня они попытались обойти нас с фланга. Завтра…

Он пожал плечами:

— Они отступили потому, что кто-то там слишком занят обдумыванием способа одолеть нас. При следующей встрече у них в рукаве уже будет припасено что-то скверное.

Амара задрожала. Он подошел ближе и обвил ее рукой.

В кирасе это было сделать непросто, но Бернард справился.

— Тут важно то, — сказал он, — что мы все еще здесь. Как только мы отступим к Гаррисону, нам нужно будет продержаться несколько недель, если потребуется. Мы сумели выиграть время.

— Для чего? — спросила Амара.

— Чтобы мальчик добрался сюда, — ответил Бернард.

— И что хорошего это нам даст? — спросила она. — Никто еще не видел Королеву.

Бернард покачал головой:

— У него есть в запасе кое-что мудреное. Положись на это.

Амара кивнула.

— Надеюсь на это, — сказала она. — Любимый, тебе тоже нужно поесть и отдохнуть.

— Да. Сейчас пойду, — его пальцы рассеянно погладили ее руку. — Прелестный закат, не находишь?

— Превосходный, — ответила она, склонив голову ему на плечо.

Солнце уже почти скрылось за горизонтом, его красные лучи слепили ей глаза.

По дну Долины стелились длинные тени.

И откуда-то издалека, с границ Долины, доносились отголоски визгов разъяренного ворда.

— Позвольте мне разобраться с этим, — прорычала Инвидия. — Дайте мне наших заклинателей земли и бегемотоподобных вордов, и эта стена не продержится больше пяти минут.

— Нет, — ответила королева. Она расхаживала взад и вперёд рядом с бассейном, глядя на воду. Её рваное старое платье шуршало и шелестело. — Пока не надо.

— Вы видели, какой ущерб они нанесли.

Королева пожала плечом элегантным движением, не подходящим к её ветхому наряду.

— Потери были ожидаемы. Особенно здесь, под конец сражения. Они показали свои скрытые возможности, но не уничтожили нас, поэтому мы сможем победить в следующей битве. Так что это — победа, — она внезапно посмотрела на Инвидию, — однако я не понимаю, почему ты не предупредила меня о великой фурии в горе.

— Потому что я не знала о ней, — ответила Инвидия напряжённым голосом. — Это же очевидно.

— Ты говорила, что бывала здесь раньше.

— Я подвозила Исану в воздушной карете, — возразила Инвидия, — а не планировала вторжение.

Какое-то мгновение Королева пристально глядела на Инвидию, будто не совсем понимая, в чем же разница, но затем медленно кивнула.

— Должно быть, это еще одно проявление несоизмеримости нашего опыта жизни в Алере.

Инвидия скрестила руки на груди.

— Очевидно. Это не было частью моего плана.

Королева склонила голову.

— Но ты хотела завоевать Алеру.

— Я намеревалась заполучить ее целиком, — ответила она, — войдя в состав правительства. Использование военных сил никогда не было мои излюбленным методом. И уж конечно было крайне маловероятно, что мне когда-нибудь потребуется атаковать небольшую долину на окраине. Если не считать расположения, подходящего для атаки маратов, она не представляла никакой исторической ценности.

При этих словах Исана, сидевшая рядом с заточенной в кроуч ногой Арариса, подняла глаза и улыбнулась.

От Инвидии внезапно полыхнуло волной гнева, которую та не сразу сумела обуздать.

Обгоревшая женщина повернулась к Королеве и произнесла:

— Каждая секунда, что мы просиживаем здесь, пока наши войска бездействуют, влечет за собой все новые осложнения.

— Это не «наши» войска, Инвидия, — поправила Королева. — А мои. А ты все еще мыслишь как алеранка. Мои воины не дезертируют под угрозой голодной смерти. Они не отдадут свою верность кому-то другому. Они не будут колебаться и не откажутся атаковать врага по моему приказу. Не бойся.

— Я не боюсь, — холодно отчеканила Инвидия.

— Конечно боишься, — спокойно произнесла Исана. — Вы обе ужасно напуганы.

Холодные глаза Инвидии и чужеродные глаза Королевы повернулись, чтобы уставиться на нее. Исане пришло в голову, что эти глаза были похожи на оружие, причем оружие опасное.

Ей также подумалось, что у нее были все основания, чтобы и самой быть напуганной.

Но за последние несколько дней она обнаружила, что ей все труднее отдавать должное своему страху. Возможно, в первые дни она охотнее поддавалась ему.

Но теперь… нет. Ее гораздо больше заботило то, что она не мылась уже много дней подряд, чем то, что ее жизнь вскоре могла подойти к концу.

Ужас увял до тревоги, а тревога была давним спутником любой матери.

Исана с притворным почтением кивнула Королеве и произнесла:

— Вы впервые столкнулись с алеранскими силами, действительно готовившимися вам противостоять, и получили от них жестокий отпор. Конечно, им не удалось полностью осуществить задуманное, ведь вы невероятно сильны. Но, тем не менее, долина устояла, а вы лишились нескольких тысяч своих воинов. А они готовы сражаться и дальше. Эта борьба кажется вам бессмысленной, но они все же держатся, сражаются и умирают… и это заставляет вас сомневаться: может их борьба не так уж и не бессмысленна. Вы не можете понять, чем все это закончится. Вы боитесь, что упустили какую-то деталь, какое-то обстоятельство, какую-то переменную, что может нарушить ваши тщательно продуманные уравнения — и это пугает вас.

Исана повернулась к Инвидии и продолжила:

— Ты. Мне почти жаль тебя, Инвидия. У тебя была хотя бы красота. А теперь даже ее нет. Единственная надежда, оставшаяся тебе, это надежда править стареющим, умирающим королевством, лишенным будущего. Даже если ты получишь корону, Инвидия, ты знаешь, что тобой никогда не будут восхищаться или завидовать, ты не будешь матерью или возлюбленной. Те кто останутся после этой войны будут бояться тебя. Ненавидеть. Убьют тебя, я думаю, если смогут. И, в конце, не останется никого, кто мог бы вспомнить твое имя, проклиная его. Твое будущее, независимо ото того, что произойдет, лишь долгая и ужасная пытка. Самый яркий конец, на который ты можешь рассчитывать это быстрая и безболезненная смерть.

Она покачала головой.

— Мне… жаль тебя, дорогая. У меня есть достаточно причин ненавидеть тебя, но ты уготовила себе судьбу, хуже которой я едва ли смогла бы себе представить, и уж тем более не стала бы желать ее для тебя. Конечно же, ты напугана.