Роберт Хайнлайн - Не убоюсь я зла (сборник)

– Леди так не выражаются.

– Я не леди. Я старая кошелка, и у меня неисправимая дочь. Ты сказал ей?

– Родителям я всегда говорю первым.

– Хорошо, давай теперь скажем ей.

– Погоди. Я предлагаю положить ее в больницу, Морин. Не только из-за гонореи и сифилиса, а из-за того эмоционального состояния, в котором она окажется, узнав, что у нее. Сейчас-то она держится с вызовом, почти надменно – но что с ней будет через десять минут?

– Все в твоей воле, Джим.

– Позвоню в Мемориал Белла и спрошу, нельзя ли поместить ее туда немедленно.

Меня разбудил шум. Я все еще сидела в кромешном мраке фургона, прижимая к себе Пикселя.

– Пиксель, где это мы?

Бррумм. (Почем я знаю?) – Тихо! – Кто-то открывал дверь фургона.

– Враг?

– Не знаю. Но не стреляй, пока не увидишь белки его глаз.

Дверь откатилась в сторону. На фоне проема возник чей-то силуэт. Я заморгала.

– Миссис Лонг?

– Кажется, да. Да.

– Извините, что так долго продержали вас в темноте. Но к нам явились прокторы Верховного Епископа, и их только что удалось сплавить, сунув им взятку. А теперь надо шевелиться – взятки хватит ненадолго. Так сказать бесчестность второго порядка. Могу я предложить вам руку?

Я оперлась на его руку – костлявую, сухую и холодную – и сошла вниз, левой рукой держа Пикселя. Человечек был маленький, в темном закрытом костюме, и походил на скелет больше, чем кто-либо из моих знакомых. Одни кости, обтянутые чем-то вроде желтого пергамента, и больше ничего. Череп был совершенно лысый.

– Разрешите представиться, – сказал он. – Доктор Франкенштейн.

– Франкенштейн, – повторила я. – Мы с вами случайно не встречались у Шваба на бульваре Сансет?

Он коротко рассмеялся, будто сухие листья зашелестели.

– Вы шутите. Это, разумеется, не моя настоящая фамилия, а псевдоним.

Вы скоро поймете. Сюда, пожалуйста.

Мы находились в сводчатом помещении без окон, освещенном чем-то вроде бестеневого пенопласта Дугласа-Мартина. Мой спутник привел меня к лифту.

Когда двери закрылись. Пиксель попытался сбежать, но я его не пустила.

– Нет уж. Пике. Тебе надо посмотреть, куда меня отведут. – Говорила я шепотом, но мой провожатый откликнулся:

– Не волнуйтесь, миледи Лонг – вы теперь среди друзей.

Лифт пошел вниз (?), остановился, мы вышли и сели в пневматическую капсулу. Пролетев пятьдесят ярдов, или пятьсот, или пять тысяч, капсула замедлила ход и остановилась. Мы вышли. Другой лифт повез нас наверх. Мы очутились в роскошном салоне, где сидело с дюжину человек, а потом вошло еще несколько. Доктор Франкенштейн предложил мне удобное кресло в просторном кругу других, почти все из которых были наняты. Я села.

Пиксель не пожелал больше терпеть. Он выскользнул у меня из рук, соскочил на пол и пошел обследовать комнату и тех, кто в ней находился, держа хвост трубой и тыча повсюду свой розовый нос.

В центре круга стояло инвалидное кресло, занятое невероятно толстым мужчиной. Одна нога у него была отнята по колено, другая еще выше. Глаза скрывались за черными очками. Я сочла, что он диабетик, и задумалась над тем, как бы стал его лечить Галахад. Инвалид произнес:

– Начнем, дамы и господа. Мы обрели новую сестру, – он указал на меня здоровой рукой, точно церемониймейстер из кинофильма, – леди Макбет.

Она…

– Минутку, – возразила я. – Я не леди Макбет. Я Морин Джонсон Лонг. Он медленно навел на меня свои очки, как орудийную башню.

– Неслыханно. Доктор Франкенштейн?

– Извините, господин председатель. Разбирательство с прокторами нарушило весь распорядок. Ей ничего не объяснили.

Толстяк испустил долгий свистящий вздох.

– Невероятно. Мадам, примите мои извинения. Позвольте представить вам наш кружок. Все мы здесь покойники. Каждый из нас имеет счастье страдать неизлечимой болезнью. Я выражаюсь так потому, что мы нашли способ хи-хи-хи! – наслаждаться каждым отпущенным нам золотым мгновением, поистине продлевать эти мгновения, ибо счастливый человек живет дольше.

Каждый член Комитета Эстетического Устранения – к вашим услугам, мадам! посвящает остаток своих дней заботе о том, чтобы негодяи, устранение коих только улучшит человеческую породу, не пережили его. Вы были избраны in absentia <���в ваше отсутствие (лат.)> в наше тесное сообщество не только потому, что вы тоже живой труп, но из уважения к тому криминальному артистизму, благодаря которому достигли своего статуса. После этого краткого вступления позвольте представить вам наших благородных сотоварищей:

Доктор Фу Манчу <���зловещий китаец, герой серии романов С.Ромера> .

(Здоровенный не то ирландец, не то шотландец. Он поклонился не вставая.) Лукреция Борджиа. (Уистлеровская <���Уистлер, Джеймс Макнил американский живописец XIX в.> старушка с вязанием на коленях. Она улыбнулась мне и сказала: "Добро пожаловать, дорогая" – приятным сопрано.) Лукреция – самая талантливая наша устранительница. Несмотря на неоперабельный рак печени, за ней числится более сорока ликвидаций. Обычно она…

– Полно, Гассан, – прощебетала старушка, – иначе у меня появится искушение отправить и вас куда следует.

– Я бы только приветствовал это, дорогая. Я устал от своей оболочки.

Рядом с Лукрецией – Синяя Борода…

– Приветик, беби! Что будем делать вечером?

– Не волнуйтесь, мадам, – он безопасен. Далее следует Гунн Аттила…

(настоящий Каспар Гренка <���персонаж комиксов, робкий человечек> , в шортах и футболке. Он сидел смирно и только кивал головой, как игрушечный болванчик.). Рядом с ним Лиззи Борден <���американка, в 1892 г. обвинявшаяся в убийстве отца и мачехи> (молодая красивая женщина в соблазнительном вечернем платье. Выглядела она вполне здоровой и радостно улыбнулась мне.). У Лиззи в груди искусственное сердце – но вещество, на котором оно работает, медленно убивает ее. Ранее Лиззи принадлежала к сестрам ордена Св.Каролиты, но навлекла на себя немилость Собора и была приговорена к медико-хирургическому обследованию. Отсюда ее сердце. Отсюда ее судьба.

Отсюда ее призвание – ибо Лиззи специализируется исключительно на служителях Храма Божественного Осеменителя. У нее очень острые зубки…

Следующий – Джек Потрошитель…

– Просто Джек.

– …и доктор Гильотен.

– Ваш слуга, мадам.

– Там сзади – профессор Мориарти, и с ним капитан Кидд. Вот и весь наш кружок на сегодня – остался только я, пожизненный председатель, если позволите мне так пошутить – Горный Старец, Гассан-убийца <���титул главы секты Йезидов, поклонников дьявола> .

– А где же граф Дракула? <���Знаменитый вампир, без которого, конечно, подобное собрание обойтись не может.> – Он просил его извинить, леди Макбет. Нездоров – кажется, выпил чего-то нехорошего.