Чарльз Шеффилд - Наследие Вселенной (сборник)

Дари посмотрела на остальных и не увидела никакой реакции. Ей самой речь Талли показалась откровением. Они же молча проглотили все его слова.

– Но если с Жжмерлией случилось именно это, то почему же всех нас миновала чаша сия?

– Я могу только строить домыслы. Очевидно, большую роль в этом сыграл Опекун. Если попадание в смешанное квантовое состояние органических разумных существ какой-то пограничный случай в Свертке, то есть происходит крайне редко или при специально созданных обстоятельствах, тогда, возможно, для этого нужен какой-то «пусковой механизм». Опекун знает, как его обеспечить. Возможно также, что Жжмерлия от природы необычайно склонен к переходу в смешанное квантовое состояние.

– О Господи! – не выдержал Ханс Ребка. Он полулежал в кресле пилота и, казалось, дремал. Теперь он сел прямо. – Необычайно склонен к переходу в смешанное состояние. Талли прав. Это мы видели собственными глазами у Джулиана Грэйвза, когда прибыли сюда. Две его личности на Миранде слились воедино, но мы всегда знали, что это равновесие очень хрупкое, готовое нарушиться в любой момент. Он уже был на грани, и понадобилось совсем немного. Неудивительно, когда он говорит, что больше не может думать! Неудивительно, что он послал сигнал бедствия. Его разум раскололся на кусочки… «Меня слишком много». Две личности в одном теле,

– Я думаю точно так же.

Поскольку Ввккталли не обладал ни эмоциями, ни комплексом неполноценности, это проявление удовольствия при словах Ребки в его поддержку было следствием искусного моделирования.

– А это значит, что не надо лечить советника. Он автоматически станет нормальным, как только мы покинем Свертку и снова вернемся туда, где макроскопические квантовые эффекты не проявляются.

– Тогда чего мы ждем? – Ханс Ребка окинул взглядом их группу. – Мы можем покинуть Свертку сию же минуту. У нас есть доказательство существования зардалу, за которыми мы сюда явились, – он кивнул в сторону детеныша сухопутного головоногого, старательно продолжавшего уничтожать сиденье кресла у пульта, – лучшее, которое только можно представить. Чем скорее мы отсюда уберемся, тем скорее Грэйвз придет в себя. Что нас здесь еще держит?

В случае болезни Джулиана Грэйвза руководителем становился Ребка. Чтобы покинуть Свертку, ему не требовалось одобрения других. Просто он давно понял, что решения, принятые с общего согласия, гарантируют больше содействия.

Машинально он поискал глазами Луиса Ненду как наиболее вероятного оппонента и заметил отсутствие его и Атвар Ххсиал как раз в тот момент, когда в зале появился Дульсимер.

Па этот раз полифем получил точно нужную дозу. Кожа его стала чистой, ярко-зеленой, оба глаза, и большой и сканирующий, смотрели ясно и уверенно. Он изящно балансировал на свернутом хвосте. Словом, демонстрировал отличную форму.

И еще кипел от ярости.

– Ладно. – Он подскакал поближе и встал в центре группы. – Я на многое смотрел сквозь пальцы во время этой экспедиции. Я чуть не утонул, меня преследовали, я умирал с голоду, едва не лишился хвоста… ничего этого мой контракт не предусматривал. Я мирился со всем, терпеливо и храбро. Но это уже чересчур. – Губастый рот его искривился, а большой глаз сердито оглядел каждого. Голос поднялся до яростного вопля: – Где мой корабль? Что вы сделали с «Поблажкой»? Отвечайте немедленно!

Луис Ненда и Атвар Ххсиал задавали себе почти тот же самый вопрос. Они осторожно отчалили от «Эребуса», не включая тяги, чтобы никакими вспышками не привлечь внимания приборов большого корабля.

Через несколько минут полета с неработающими двигателями, Ненда снова оглядел все дисплеи. В компьютер уже заложена программа траектории выхода «Поблажки» из Свертки Торвила Нажатие кнопки – и корабль помчится отсюда стрелой. В нескольких километрах от них, на фоне розового свечения кольцевых сингулярностей темнел бугристый силуэт «Эребуса». На Дженизию спустилась ночь, и ее широкие просторы погружались во тьму. Если зардалу и занимались там какой-то деятельностью, то они обладали ночным зрением или использовали собственные биолюминисцентные источники. Единственным внешним освещением было слабое сияние сингулярностей и чуть видный отраженный блеск полной луны, мерцающей высоко над «Поблажкой», слева от Луиса Ненды.

Он обернулся к сгорбившейся около него Атвар Ххсиал:

– Мы достаточно удалились. Пора прощаться с Дженизией. Там, внизу, много ценного, но если мы хоть чем-то похожи, ты будешь счастлива никогда больше не видеть этот рай. Готова в путь?

Кекропийка кивнула.

– Ладно, Жемчужина, мы идем к тебе. – Луис Ненда щелкнул тумблером и запустил заложенный в компьютер маршрут. Несколько секунд они плавно летели вверх и наружу, нацелившись на мерцающий блеск кольцевых сингулярностей.

А затем Ненда выругался и схватился за рычаги. «Поблажка» меняла курс и довольно заметно. Атвар Ххсиал, не видевшая экранов дисплея, вцепилась всеми шестью ногами в пол и послала отчаянный вопль феромонов:

– Луис! Что-то неладно. Я этого не программировала.

– Черт, конечно, нет! Это не то, чего мы хотели. – Ненда вырубил программу и пытался перейти на ручное управление. Бесполезно. Корабль на него не реагировал, упорно продолжая менять направление. – Мы летим не туда, и я ничего не могу с этим сделать.

– Выключи двигатели.

Ненда не отвечал. Он их уже выключил. На левом экране висела полая луна. Знакомый шафрановый луч взметнулся оттуда, каким-то образом видимый по всей длине, даже в вакууме космоса. Этот луч поймал «Поблажку» и теперь направлял ее.

– Луис! – снова повторила Атвар Ххсиал. – Тяга!

– Выключена.

– Но мы продолжаем ускоряться. Ты знаешь, куда мы летим?

Ненда убрал руки с бесполезного пульта и откинулся в кресле. На переднем экране показалась Дженизия, стремительно увеличиваясь. «Поблажка» устремлялась к ней.

– Я отлично знаю, куда мы направляемся, Ат, – вздохнул он. – И также уверен, что, когда я скажу куда, тебе это точно не понравится.

Определение реальности; смысл существования; природа Вселенной.

Философские теории рукава, касающиеся этих вопросов, отличались такой же многочисленностью и разнообразием, как и разумные существа, населяющие его. Они охватывали широкий спектр взглядов от обратного платонизма Тойфеля («существует то, что ты видишь, и, может быть, немножко больше»), через радикальный прагматизм космических мантикоров с Тристана («реально то, что я сочту таковым») и далее, к закону неделимости, по которому живет ульевая цивилизация мирмеконов Декантила («Вселенная есть единое целое, и бессмысленно говорить о функциях ее составных частей»).