Чарльз Шеффилд - Наследие Вселенной (сборник)

– Мы знаем правильную последовательность команд управления восхождением по Пуповине, – продолжал Ж'мерлия. – Как только вы обеспечите нам посадку в капсулу, между нами и поверхностью Тектона преград не останется.

Слова эти должны были успокоить и ободрить Дари. Как ни странно, они произвели обратное действие и заставили ее задуматься. Кекропийка прибыла на Опал после нее, как же тогда она смогла приготовить фальшивые документы на имя Дари Лэнг? И она все знала об управлении Пуповиной. Кто ей передал эти данные?

– Скажи Атвар Х'сиал, что до принятия окончательного решения, я еще хорошенько подумаю.

Подумать и побольше узнать самой до того, как она согласится совершить совместную поездку на Тектон с Атвар Х'сиал. Этой чужачке, казалось, известно все о Добеллии.

За исключением, пожалуй, опасности штормов на Опале.

Они спускались, и вихревые потоки воздуха усилились до пугающих размеров. Дари слышала и ощущала, как чудовищный ветер бьет и швыряет их аэрокар. Она молилась только об одном: чтобы его автоматическая система стабилизации и посадки справилась с управлением лучше нее. Сама она суперпилотом не была.

Атвар Х'сиал и Ж'мерлия оставались совершенно невозмутимыми. Может быть, существа, чьи, пусть отдаленные, предки летали, спокойнее относились к воздушным путешествиям.

Дари к этому, наверняка, не привыкнуть. У нее все внутренности завязались узлом. Они прошли сквозь облака и опускались. Бушевала гроза, самая яростная из всех виденных ею когда-либо на Вратах. Видимость была не больше ста метров, и никаких ориентиров. Ей приходилось рассчитывать только на радиомаяки космопорта.

Если в этом потопе они вообще работают.

Сквозь переднее стекло смотреть было бесполезно: ничего не видно кроме дождевых струй. Снижались они долго… слишком долго. Держась за рычаги, она вглядывалась в приборную доску. Высота – триста метров.

Дальность маяка – два километра. До приземления им оставались какие-то секунды. Где же посадочная полоса?

Дари подняла глаза от приборов и на мгновение увидела приближающиеся огни. Они были прямо по курсу. Сбросив мощность, она позволила аэрокару планировать вдоль светящейся линии. Колеса слегка коснулись земли. Но тут боковой ветер схватил машину, поднял ее и понес, понес в сторону…

Все двигалось как в замедленной съемке.

Машина клюнула носом. Она увидела, как одно крыло чиркнуло по скользкой от дождя поверхности…

…пропахало борозду и согнулось… раздался треск, когда оно переломилось пополам… она почувствовала начало первого кувырка аэрокара… и поняла, что лучшая часть посадки закончилась…

Дари Лэнг никогда раньше сознания не теряла. Она была так в этом уверена, что через какое-то время ее мозг придумал объяснение происходящему. Очень простое: каждый раз, когда она закрывала глаза, даже на мгновение, кто-то менял окружающую обстановку.

Сначала агония и унижение, когда ее волоком тащили по мокрой неровной земле. Там никакого пейзажа не было, потому что ее глаза ничего не видели.

(глаза закрываются) Она лежала лицом вверх, а кто-то, склонившись над ней, обмывал ей голову. "Подбородок, рот, нос, – проговорил голос. – Глаза". Вдруг жуткая боль.

– Похоже на трансмиссионную жидкость. – Разговаривали не с ней. – Это ничего, она не ядовитая. Сумеете смыть ее с других?

– Ладно, – ответил другой человек, – но у большого трещина в скорлупе. Из нее сочится что-то, а зашить мы не можем. Что делать?

– Попробуйте заклеить липкой лентой. – Темная тень отодвинулась от нее. Холодные капли дождя брызнули ей в глаза, которые щипало.

(глаза закрываются) Зеленые стены, бежевый потолок, шипенье и урчанье насосов.

Компьютерная капельница на металлической стойке, от которой к ее руке тянутся трубки. Было тепло, уютно и просто чудесно.

"Неоморфин", – отдаленно прозвучало в ее голове. Его вводят под контролем компьютера, когда телеметрия показывает, что вам это необходимо.

Мощный. К нему быстро привыкаешь. На Вратах его использование ограничено.

Применяется только в специальных больничных условиях и только в сочетании с эпинефриновыми триггерами.

"Чушь, – сказало тело. – Чувствуешь себя изумительно. Да, в Круге Фемуса знают, как пользоваться наркотиками. Да здравствуют наркотики".

(глаза закрываются).

– Чувствуете себя лучше?

Идиотский вопрос. Она чувствовала себя отвратно. У нее болели глаза, уши, зубы и большие пальцы ног. Голова гудела, и временами ее пронзала острая боль, начинавшаяся за левым ухом и доходившая до кончиков пальцев рук. Но этот голос она знала.

Дари пошевелилась. Тут же, как в сказке, у постели возник мужчина.

– Я вас знаю, – она вздохнула, – но не знаю вашего имени. Бедный вы человек. У вас нет даже имени. Так ведь?

– Есть. Меня зовут Ханс.

– Капитан Ханс Ребка. Тогда все в порядке, имя у вас есть. Вы очень привлекательны, если бы еще почаще улыбались. Но ведь вы, вроде бы, должны находиться на Тектоне.

– Мы вернулись.

– Я хочу на Тектон.

"Проклятый наркотик, – подумала она. – Это действует наркотик, и теперь она знала, почему он считался запрещенным. Ей надо заткнуться, пока она не ляпнула чего-нибудь.

– Можно мне туда поехать, милый Ханс Ребка? Видите ли, мне очень нужно туда. Я правда должна там побывать.

Он улыбнулся и отрицательно покачал головой.

– Вот видите, я так и знала, что вам идет улыбка. Так пустите меня на Тектон? Что скажете, Ханс Ребка?

Она моргнула прежде, чем он успел ответить.

Когда она снова открыла глаза, он исчез, а в комнате оказалось значительное добавление. Справа над ней нависало какое-то сооружение из черных металлических трубок, напоминавшее строительные леса. В центре этого кубического сооружения висела упряжь, прикрепленная канатами к его углам, а в ней, обмотанное белой липкой лентой, находилось похожее на палку тело Ж'мерлии; его голова и тонкие ноги свешивались по сторонам.

Искривленное положение забинтованного тела, казалось, говорило о последней стадии агонии. Дари машинально огляделась в поисках Атвар Х'сиал, но кекропийки видно не было. Неужели симбиоз между ними был так силен, что лотфианин не мог пережить ее смерть? Неужели лотфиане гибнут, когда их разъединяют с кекропийцами?

– Ж'мерлия!

Она сказала это, не думая, так как все, что говорил Ж'мерлия, являлось всего лишь переводом феромонного языка Атвар Х'сиал. Глупо ожидать самостоятельного ответа от него самого.

Один бледно-желтый глаз повернулся в ее сторону. Значит, по крайней мере, он жив и понял, что она здесь.

– Вы слышите меня, Ж'мерлия? У вас такой вид, как будто вам очень больно. Почему вы в такой ужасной упряжи? Если вы понимаете меня и вам нужна помощь, скажите.