Чарльз Шеффилд - Наследие Вселенной (сборник)

– И что теперь? – приуныл Бен. – Сидеть и ждать, пока он устанет и снова уйдет?

– Нет, мы его научим! Ему просто нужен образец нашего языка. Давайте разговаривать – с ним или между собой – все равно.

Серебристая сфера тем временем начала издавать звуки: тихое шипение перемежалось тонким свистом и низким мощным рокотом, напоминающим громыхание внутри вулкана, готового взорваться.

– А о чем мы будем говорить? – спросил Бен. Тот же вопрос вертелся на языке и у Ханса.

– Я же сказала – о чем угодно! Ему нужен любой образец. – Дари шагнула вперед и начала монотонно декламировать:

– На стадии С-2 дитрониты живут поодиночке, они энергичны и асоциальны. Все попытки экспортировать дитронитов в другие миры терпели неудачу, но не потому, что погибал сам организм, а из-за прожорливости, агрессивности и постоянного стремления С-2 вырваться на свободу любой ценой. Оказавшись в неволе, форма С-2 способна за минуту выбраться из лабиринта, прохождение которого у большинства людей или кекропийцев заняло бы не меньше часа. Период С-2 длится четырнадцать лет, и все это время дитронит постоянно растет. В конце этого периода он весит двенадцать тонн и имеет длину пятнадцать метров…

Ханс понял, что Дари цитирует статью о дитронитах из «Всеобщего каталога живых существ», который она, очевидно, знает наизусть. Оставалось надеяться, что Лэнг не ошибалась насчет пригодности любого образца: взрослые дитрониты на стадии С-3 были совершенно безмозглыми двуногими существами, которых кекропийцы иногда держали в качестве домашних животных. Вряд ли их жизненный цикл мог быть кому-то интересен в рукаве Стрельца.

Дари сделала паузу, и рокот внутри сферы изменился. Беспорядочные звуки приобрели форму, появились шипящие, а также что-то вроде гласных:

– Эээээ – оооо – ааааа – …

– Ханс, скорее, помоги! – быстро проговорила Дари. – Что-нибудь еще, для разнообразия! Ему нужны другие голоса и слова.

Разнообразие? Ну ладно… Во всяком случае, хуже, чем лекция о дитронитах, ничего быть не может.

– Обитатели планет Круга Фемуса имеют, безусловно, самый низкий уровень жизни среди других клайдов. Частично это можно объяснить естественными причинами. Планеты Круга Фемуса бедны металлами и находятся на самом краю пригодной для жизни зоны своих звездных систем. Но есть и другая причина, не имеющая никакого отношения к природе, – это деспотическая власть центрального правительства, которое купается в роскоши, намеренно удерживая большинство планет в едва обитаемом состоянии. Жители этих несчастных планет обречены на короткое и крайне убогое существование…

– Ханс, я не просила тебя читать прокламации! Ты и так чуть не угробил себя, когда затеял свою революцию.

– Ты же сама просила говорить что-нибудь. Я не знал, что тебе должно быть приятно это слушать…

Сфера продолжала бормотать:

– Лл-ушать. Лушать. Сс-лл-ушать.

– Прямо не верится, – восторженно выдохнул Бен. – Заработало! У него и в самом деле начинает что-то получаться!

– Чч-аться. Чаться. Полл-уу-чаться.

– Давай, Бен! Ему нужно слышать как можно больше разных голосов. Просто продолжай говорить – что хочешь, не важно что. О чем думаешь, то и говори.

– Думаю? Да ни о чем я не думаю! Разве что о своих болячках… Я делаю то, что посоветовал капитан Ребка: пытаюсь оценить свое физическое состояние. Болит не очень, но я никуда не гожусь. Пять ребер сломаны – при ходьбе я чувствую, как их концы задевают друг о друга. Разговор – это понятно, только мне бы хотелось поскорее начать задавать вопросы. Профессор Лэнг, вы больше нас знаете обо всем этом. Может эта штука как-нибудь помочь нам? Я имею в виду не просто поговорить, а вытащить нас отсюда?

– Вытащить нас отсюда, – отчетливо произнесла сфера. – Кто – вы?

– Ничего себе вопросик, – усмехнулся Ребка. – Дня не хватит ответить.

Дари жестом заставила его замолчать.

– Мы люди, прибыли издалека – из другой ветви галактики, из рукава Ориона. Один из нас тяжело ранен и нуждается в помощи. Кто ты? Ты слуга Строителей?

По серебристой ртути прошла мелкая рябь.

– Мы – слуга Строителей. Вы – люди. Как – пришли?

– Мы пришли с поверхности этого искусственного мира. Сквозь поверхность. Ты должен был заметить, как это произошло.

– Нет данных. Мы не – активны. Мы – включились, когда вы – здесь. Не кто – ни – кто – никто не был здесь долго.

– Как долго?

– Нет ваших мер. Один оборот галактики делить на сто.

– Рукав Стрельца оборачивается вокруг центра галактики за двести пятьдесят миллионов лет, – заметил Ханс. – Два с половиной миллиона лет – ничего себе!

Серебристый пятиугольник на длинной шее согласно кивнул.

– Долго, долго. Ничего. Снаружи все изменилось – потом ничего…

– А Строители? – нетерпеливо вставила Дари. – Где Строители?

– Мы не знаем. Вероятно – район сингулярности – центр галактики. Строители сделали нас – работать с существами, которые живут быстро – как вы.

Дари кивнула. Гипотеза о том, что Строители обитают в окрестностях черной дыры, была далеко не новой, и сама Лэнг ее не поддерживала. Однако идея о том, что для людей и прочих существ время течет слишком быстро, чтобы Строители могли с ними непосредственно общаться, была новой и заставляла задуматься. Взять хотя бы москитов, которые так отравляют жизнь на планетах вроде Молдовы. Срок жизни у этих насекомых не больше одного дня, но как же трудно медленному и неповоротливому существу вроде человека с ними справиться! Они кусают и улетают быстрее, чем успеваешь их заметить. Наверное, Строители воспринимают людей примерно так же.

– Эту планету изменили Строители? – спросила Дари.

– Строители – изменили – планету? Нет. Другие. Кто-то – не Строители.

– Я же говорила! – Молодая женщина с победным видом обернулась к Хансу. – А ты не верил! В рукаве Стрельца на самом деле есть другая сила, столь же могущественная, как и Строители.

– Да, если то, что мы слышим, – правда. За миллионы лет одиночества разумное существо способно придумать собственную версию происходящего. Так случилось на Ясности, и на Дженизии тоже. – Ханс повернулся к сфере. – У тебя есть имя?

– Имя? У нас есть – сущность. Она выражается словами. Мы есть – мы были – Хранители Пути.

– Были?

– Уже давно – нет. Все изменилось – путь кончился. Никто не приходит – никто не уходит.

– Вы больше ничего не умеете? Один из нас ранен. – Дари указала на Бена. – Ему нужна помощь.

– Мы не можем. Мы – Хранители Пути.

– Но свое дело вы делаете по-прежнему?

– Мы не знаем. Возможно. Никто не приходит – никто не уходит – давно.

– Вы должны постараться нам помочь. Если мы останемся здесь, то умрем.