Сергей Герасимов - Часть той силы

Впервые он рассмотрел ее подробно, во всех деталях. Она заметно набухла за последние сутки, словно напиталась кровью, и стала мягче. Ее поверхность имела маленькие светлые волоски и фактуру, сходную с фактурой человеческой кожи. Очевидно, это было живое существо, или, скорее, зародыш, личинка, некоторого существа. Вывод напрашивался сам собой: брызгун не питался людьми, он размножался с помощью людей, как некоторые осы размножаются с помощью гусениц и пауков, откладывая в их тело свои яйца. Яйцо превращается в личинку, которая постепенно поедает все еще живое, но неспособное сопротивляться тело. Но Ложкин ведь не безмозглая гусеница или паук, у него хватит ума избавиться от присоски. Хватит ли?

Вначале он попробовал самые простые механические воздействия. Игла присоску не брала, но при сильном нажиме острием шила, Ложкин почувствовал такую боль, что чуть было не потерял сознание. Кожа на всей руке покраснела так, словно ее обварили кипятком. Пришлось прождать несколько минут, пока боль успокоилась. После этого Ложкин собрался с силами и капнул на присоску соляной кислотой из пипетки. В этот раз боль нарастала постепенно; она заставила Ложкина бросится к крану и подставить под него руку. Боль достигла такой силы, что Ложкин стал задыхаться, а его сердце заработало с перебоями. Затем боль постепенно стала уходить. Ложкин заметил, что он весь мокрый, как будто попал под душ, хотя он подставлял под струю только руку. Скорее всего, это был его собственный пот. Во всем теле продолжали подергиваться мелкие мышцы. Продолжать эксперимент в том же ключе становилось опасно.

Ложкин решил действовать более мягко. Он разбавил водой этиловый спирт, смочил им тряпочку и протер тряпкой присоску. Он ощутил легкие уколы, затем ему стало невыносимо щекотно. Он протер присоску еще раз, уколы усилились, щекотка исчезла. Зато сам он почувствовал головокружение. С трудом встал со стула, сделал несколько шагов и свалился на пол.

Очнулся он утром, на кровати.

– Ну что, герой, отличился? – спросил дед.

– Вы о чем?

– О споре.

– О каком споре? – не понял Ложкин.

– Не о каком, а о какой. То, что торчит у тебя на руке, называется спорой. Эта спора будет расти, поедая твою плоть, пока ты не умрешь.

– Долго?

– Не больше месяца, – ответил дед, – и под конец будешь очень мучиться. Врагу не пожелаешь. Мозг, сердце и легкие она съест в последнюю очередь. Но не пытайся от нее избавиться, только хуже будет.

– А если отрезать руку?

Дед неожиданно рассмеялся.

– Молодец, хорошо мыслишь. Отрезать руку можно только в первые два дня, пока спора еще не слишком хорошо приросла. А теперь уже, пожалуй, поздно. Ты отрежешь себе руку, а она проклюнется на ноге или на голове. Раньше всего она прорастает в сосуды, в лимфосистему и кишечник. Так что, отрезать руку – это не выход.

– А что выход?

– Про это я тебе расскажу, но не сейчас.

– Почему не сейчас?

– Сейчас ты мне нужен для дела. Как тебе понравился брызгун? Лапочка, правда?

– Я бы не хотел встретиться с ним еще раз.

– Придется, – ответил дед. – Придется и очень скоро, никуда ты от этого не денешься. Об этом потом поговорим, а сейчас приводи себя в порядок. Через час отправляемся. И так много времени потеряно. Шлюху свою я уже отправил домой, поэтому завтрак себе сготовишь сам. Не вздумай опаздывать, голову оторву.

– Куда мы идем?

– Все туда же. В подземелье. Кстати, что означает та картонка, которую ты прилепил на наружную дверь?

– Я пытался перекрыть проход между мирами.

– Дурак. Это невозможно. Это никому не удавалось. Даже мне это не удавалось.

Итак, дед еще не знал, что дверь можно закрыть. Эта часть плана увенчалась успехом. Посмотрим, что будет дальше, – подумал Ложкин. – Я вам не просто марионетка, не пушечное мясо. Я могу и постоять за себя. Все бы хорошо, если бы не спора.

Спора на руке Ложкина продолжала ныть, но дед «успокоил» его, сказав, что это нормально, и что болеть она будет с каждым днем сильнее.

Через час они вошли в подвал.

– На моей памяти от этого умерло четыре человека, – сказал дед. – Так мучились, бедняги, что страшно вспоминать. Когда спора становится величиной с хозяйственную сумку, ты перестаешь быть человеком, а становишься лишь мешком провизии для нее. Твое тело теряет форму, потому что в нем уже нет костей. Но ты живешь и чувствуешь, потому что провизия не должна испортиться, уловил? Но есть способ спастись, есть.

– Почему же они умерли? Если есть способ?

– Надеялись на медицину, как и все бестолочи. Но медицина здесь не причем, человеческая медицина. Выход нужно искать здесь, в подземелье.

– Куда мы идем теперь? – спросил Ложкин.

– В лес.

– В лес?

– В здешнем лесу есть много чего любопытного. Только не советую тебе совать нос туда самому. Кое-что я покажу тебе сегодня, если повезет.

– Вы когда-то говорили, – вспомнил Ложкин, – что здесь безопасно находиться днем.

– Конечно, безопасно. Но только если ты не отходишь далеко от дома. Я бывал здесь уже тысячи раз, но до сих пор знаю очень мало. Есть окраины, где я не бывал никогда. А в некоторые места даже я не осмелюсь сунуться.

– Например, на болото? – осведомился Ложкин.

– И на болото в том числе. Но не только. В некоторых местах развелась такая гадость, как вертикальные хищники. Эти твари смертельно опасны только в лесах, на узких улицах или в комнатах, то есть, там, где есть много вертикальных поверхностей. Честно говоря, я и сам толком не знаю, что это такое. Но, если ты встречаешь вертикальную тварь в лесу, ты уже никому об этом не расскажешь. Это точно.

На опушке леса они устроили привал. Дед набрал пригоршню глины, смочил ее в колодезной воде и усердно поплевал на нее.

– Этот способ лучше, – объяснил он, – замешивай глину на собственной слюне, тогда легче сделать то, что тебе нужно. Я всегда так делаю, когда собираюсь изготовить что-то маленькое.

Он начал быстро лепить. Через минуту в его руках уже шевелилось неуклюжее человекоподобное существо, свободно помещающееся на ладони.

Ложкин узнал гномика, который погиб в мышеловке. Именно на этих тварей охотилась обезьяна по ночам.

– Что это? – спросил Ложкин.

– Это, – сказал дед, – это, как тебе объяснить. Мелкий помощник. Расходный материал, рабочий муравей, пушечное мясо. Я даю ему задание и отпускаю. У него есть одно замечательное свойство, кроме послушания, конечно: он может самовоспроизводиться. Он сам строит свои копии из глины. В неограниченном количестве. Мне достаточно слепить одного, а остальное сделает он сам.

– Как компьютерный вирус? – спросил Ложкин.

– Как компьютерный вирус, правильно. В сущности, это материализованная программа. Как раз эти мелкие демоны принесли тебе мое письмо. Они продолжали тебе его подсовывать, пока ты не открыл конверт и не прочел. Они идеально послушны и с радостью жертвуют собой ради меня. Конечно, для серьезных заданий они не годятся. Но дело не в этом.